Прицельная дальность - Ян Валетов

Он посмотрел в прицел снова — банка исчезла. Остальные пять, все из-под пива «Балтика» лежали на краю стены, а желтая из-под приторного «Живчика» исчезла.

— Ну, вот, — сказал Алекс и почесал свои волосины на кончике носа, — а ты переживал. Совсем даже неплохо.

— Она с глушителем? — спросил Сергей, разглядывая винтовку, которую держал в руках, с нескрываемым уважением, чтобы не сказать с восторгом. — Ствол он и есть «глушак»?

— Точно. Интегрированный глушитель. Вообще-то — это давно не новость, ты поотстал лет на двадцать. И патрон дозвуковой. Так что наша работа по восстановлению твоих охотничьих навыков только начинается.

— Какой вес пули?

— Шестнадцать грамм.

— Скорость на срезе?

— По документам — 290 в секунду.

Сергей мысленно прикинул дистанцию и спросил:

— Ты хочешь сказать, что пуля до цели будет лететь секунду с четвертью? Да за это время можно играючи уйти из зоны обстрела.

— Можно, — согласился Алекс и осклабился. — Если ты промажешь. А охрана сообразит.

— Если я сделаю такой выстрел, то мне в цирке выступать надо! Это безумие!

— Да ну?

— Ты, что надеешься, что я не промажу?

— Я не надеюсь, я уверен, что ты не промажешь. Это будет главный выстрел в твоей жизни. Ты спасешь себя, жену и детей. Мы же никогда не говорили о том, что будет после удачного выстрела? Так?

— Так.

— И когда я расскажу тебе это, ты поймешь, что до выстрела ты и не жил. Что после него жизнь только начинается.

Алекс снял очки и уперся в Савенко своими блеклыми глазенками неопределенного цвета. Он улыбался.

И, может быть, потому, что Сергей только что включил свою военную память, обостренную интуицию и чутье армейского снайпера, или потому, что последние сутки перевернули его устоявшийся мир напрочь, он с невероятной ясностью почувствовал, что от этого взгляда, и от фальшивой, как «левая» двадцатка, улыбки повеяло смертельным холодом.

Угрожая — Алекс говорил правду. Сейчас же — собирался солгать.

— После выстрела ты и твоя семья будете жить долго, богато и счастливо, — сказал Алекс. — Это мы тебе обещаем.

И снова, растянув губы в улыбке, закрыл глаза темными стеклами очков.

Глава 3

За два с половиной часа до «выхода на сцену», у Савенко начались судороги в икроножной мышце. Хуже всего, конечно, был бы понос или метеоризм — он бы не улежал бы в таком состоянии и точно «спекся», но и судорога была не подарком.

Началось все с того, что у него возникло страшное желание двигать ногой. Просто невероятное. Настолько сильное, что даже если бы на чердаке находились проверяющие, он мог бы не сдержаться.

Но на чердаке, кроме него и крысы никого не было. И Сергей усиленно задвигал ногой, стараясь, все-таки, сильно не шуметь. Зуд охватил всю конечность, поднялся к взопревшему паху, ринулся вниз к пальцам, и тут Савенко «пробила» такая боль, что он даже зашипел в полголоса. Он ощутил, как на икре вздулся твердый, как камень, желвак и от него во все стороны пошли волны расплавленного металла, выжигающего плоть.

Ни уколоть себя иголкой, ни ущипнуть, ни размять сведенную мышцу, Савенко не мог — не дотянуться. Оставалось только корчиться и кусать себя за губу. Он сам себе напоминал жука, закрытого в спичечном коробке — и от этого сравнения ему стало еще хуже. Воздух начал поступать в легкие маленькими порциями, перенасыщенный выделениями его собственного организма, липкий, словно прошедший через дыхательные пути Савенко тысячи раз.

Он понимал, что все это чистой воды психоз, проявление клаустрофобии, результат неудобной позы и многочасового лежания в этом «гробу», но сделать ничего не смог — его трясло: от недостатка кислорода, от зуда во всем теле, от судороги в ноге и дикого желания выбраться из подпола, выпрямиться и, подбежав к окну, глотнуть свежего воздуха.

И в этот момент, как назло, он услышал, что кто-то открывает дверь чердака. Насторожившаяся от его шипения крыса бросилась наутек, и исчезла в густой тени угла, словно кролик в шляпе фокусника.

— Только не это, — подумал Савенко, — ну, уж совсем не по-божески, погибнуть вот так, под полом! А ведь застрелят, как пить дать, если услышат!

На чердак вошли. Он не видел кто и сколько их. По шагам, вроде бы — двое. Неужели еще осмотр? Алекс говорил, что обход будут делать только четырежды, но кто знает, что взбредет в голову СБ?

Судорога не прекращалась.

Еще через секунду он увидел ноги вошедших. Джинсы и кроссовки. Кого это занесло, черт побери!?

— Давай сюда, — произнес детский голос. — К тому окну.

— Не-а, — второй был чуть постарше. — Оттуда ничего не видно. Это левое окно — оно лучше. Оттуда виднее.

Ноги двигались мимо него. Одни в синих джинсах, другие в темных. Кроссовки «фила» и «рибок» — одни более новые, вторые основательно тертые, с грязными шнурками.

Они перешли к окну и выпали из поля зрения Савенко.

— Интересно, — спросил тот, кто показался младше, — откуда замок на дверях? Как ты думаешь, нас просекли?

— На кой замок, когда петля не держит, — отозвался второй. — Держи, я установлю.

Что-то щелкнуло. Сергей от удивления даже забыл о боли, которая терзала его уже пять минут.

Щелчок был железный, так клацает фиксатор сошки, например. Или ствол, становящийся в пазы. У них что там — ружье? Вот будет потеха! Скоро очередь будет стоять, как в тире, в парке аттракционов, чтобы в наших правителей пальнуть! Но почему дети? Дети с винтовкой? Абсурд! Или школьнички с портретом Александра Ульянова на груди решили опять пойти другим путем? Но с нижней точки трибуну не видно, это точно. По этому принципу Алекс с нежноруким напарником и выбирали место для схрона.

Он попытался повернуть голову так, чтобы рассмотреть хотя бы что-нибудь, но детишки находились в мертвой зоне, фактически у него в головах: ни шею не выгнешь, ни глаза не скосишь до такой степени.

Заскрипело открываемое окно. Громко так, с присвистом. Задребезжало разболтанное в раме стекло. В той раме, через которую планировал стрелять Сергей, верхняя часть стекла была удалена заранее, как раз, чтобы избежать шума при открывании.

— Ну, давай… Давай… — возбужденный голос младшего. — Ну? Что видишь? На месте уже?

— Да, — откликнулся старший. — Ух ты! На месте!

— Дай мне посмотреть!

— Подожди. Класс. Просто класс!

— Димка, ты скоро там?

— Да не шурши, ты! Успеешь!

— Успеешь! А если заметит?

— Да как тут заметишь. Далеко же…

— Как далеко? — обеспокоился младший. — Не видно, что ли?

— Да не-е-е, — довольно протянул старший, — все видно. Как на ладони!

— Слушай, ну, отойди уже! Это же моя труба!

— Ладно, ладно… Смотри!

Судя по шороху, он поменялись местами.

Савенко, несмотря на болезненное состояние — улыбнулся. Все-таки ситуация накладывает отпечаток на образ мышления. Ему уже на каждом шагу мерещатся засады, снайперы и заговоры. Это же просто мальчишки, со своими мальчишескими делами и интересами, залезшие на чердак, оказавшиеся в неправильное время, в неправильном месте. Ну, и что прикажете сейчас делать?

— Какая телка! — восхищенно сдавленным голосом сказал младший. — Во, блин! Очуметь! Слушай, а она точно здесь каждый день загорает?

— Ребята говорили, что каждый… Квартира у нее на крыше, пентхауз называется. Денег стоит — наш дом целиком купить можно! Видишь, у нее типа веранды, и бассейн. Она думает, что ее никто не видит.

— А мы видим, — хихикнул младший. — Сдуреть можно! Какая задница!

— Ладно. Посмотрел, дай другому!

— Только ты не долго!

— Ага, до дыр засмотришь!

— Это моя труба!

— Интересно, — подумал Савенко, — сколько еще будет загорать та красотка возле бассейна? И на сколько хватит терпения у этих ребятишек? На час? На два? Будет очень забавно, если из-за двух сексуально озабоченных подростков накроется пилоткой тщательно продуманный план нашего доморощенного гения Алекса. Хотя, для меня лично, ничего особо забавного в этом не будет.

И в этот момент на чердак влетела группа захвата.

Впечатление от появления спецназа было похоже на взрыв фугасного боеприпаса в замкнутом пространстве — в разные стороны полетело все, что оказалось на пути бегущих — старые картонные ящики, продавленный, ощетинившийся ржавыми пружинами, диван, куча деревянных сломанных стульев, образца середины прошлого века. И, конечно, двое вооруженных домашним телескопом, юных любителей эротики.

— На пол!

— Лежать, блядь!

— Ноги в стороны!

— Руки, что бы я видел!

— Лежать, нах…

По Савенко пробежались раз десять во всех направлениях, наступая на лицо, от чего пыль сыпалась сквозь доски сплошным потоком. Со стороны могло показаться, что на чердаке старого киевского дома взяли в оборот самого Усаму Бен Ладена с присными. Во всяком случае — шума, криков, бряцанья оружием и мата, было не меньше.