Заблудившиеся - Андрей Борисович Троицкий

другом, но слов, поглощенных шумом техники, не было слышно.

Федоров, поглощенный чтением, не замечал происходящего вокруг движения. Уже давно у него не было случая спокойно почитать газету, и сейчас он пользовался подходящим моментом. Сайкин выбросил окурок через окно на дорогу и, откинувшись на сиденье, забарабанил пальцами по баранке. Федоров еще раз пробежал глазами заголовки и, не найдя больше ничего интересного, свернул газету трубочкой и, бросив ее на заднее сиденье, сладко потянулся.

Он уже подробно рассказал Сайкину, и без того хорошо информированному, о состоянии дел на комбинате и стал вспоминать, не упустил ли чего в своем рассказе.

Федоров успел пожаловаться, что с местного завода кирпич стали привозить не на поддонах, сложенный «елочкой», как раньше, а насыпной, прямо в кузовах самосвалов. Много кирпичного боя. Поездки Федорова на кирпичный завод ни к чему не привели, только лишний раз убедился, что поддонов под кирпич нет, а спросить за все это безобразие не с кого.

Кадровые рабочие, в основном женщины, тянули свою каторжную лямку у доисторических кольцевых печей и на формовочных линиях, рассчитывая в обозримом будущем получить квартиру в рабочем поселке и навсегда забыть завод, как самый страшный сон. Директор, вертлявый издерганный мужичонка, давно махнувший рукой на постоянные жалобы клиентов, пропустил все упреки Федорова мимо ушей и заявил, что готов хоть сегодня прекратить отгрузку кирпича на домостроительный комбинат. Федоров услышал от директора, что сможет получить кирпич без боя только в том случае, если на пару месяцев откомандирует на завод бригаду своих рабочих.

Свободных людей на комбинате не было, и Федорову пришлось отказаться от предложения. Сгоряча он даже подумал, не заключить ли договор о поставке кирпича с другим заводом, что в соседнем районе, но, быстро прикинув расходы, тут же отказался от своей скороспелой задумки. Директор же, покрутившись в кресле, поковырял в зубах расщепленной спичкой и, словно угадав ход мыслей Федорова, хитро заулыбался, пожимая на прощание руку. Федоров еще раз прошелся по цехам, обдумывая на ходу свое дело, теперь казавшееся таким незначительным.

Он постоял, наблюдая, как женщина-выставщица, словно живой робот, беря в руки по сырому, только что сформованному кирпичу, перекладывает эти кирпичины с одной движущейся ленты транспортера на другую. Федоров стоял и смотрел на бесстрастное, коровье лицо этой женщины, ее жилистые руки, гипертрофированно развитые предплечья, на движения женщины, доведенные до автоматизма, и, наконец, уехал с завода с тяжелым сердцем. Бывая на старых кирпичных заводах, он всякий раз после их посещения чувствовал внутреннее неудобство и подавленность, словно в чем-то провинился.

Сайкин рассеянно, постоянно отвлекаясь на дорогу, дослушают рассказ Федорова и вежливо попросил впредь решать подобные мелкие вопросы без его ведома и участия. Гаишник, наконец, перекрыл поток машин, идущих к Москве, и дал отмашку своей полосатой палкой в нужном направлении. Сайкин медленно тронулся с места. Они миновали рабочих в оранжевых безрукавках, дорожную технику, молодого, очень серьезного гаишника с жезлом и рванулись из затора.

— Далеко до твоего кирпичного завода? — спросил Сайкин.

— Не доезжая двух километров до Успенского, надо свернуть направо и там еще километра три будет, всего-то. Заедем что ли?

— Придется заехать, раз так просишь. Ты мне лучше скажи, как вообще настроение людей. Ну, на что жалуются помимо того, что зарплату задерживают?

— Да как сказать… Нормальное вообще-то настроение, обычное. Работают. А настроение разное. Первая смена жалуется, будто котлеты не из мяса, а из хлеба, суп водянистый. Сперва привозили обеды из райцентра в судках, получалось дорого. Стали готовить на месте, взяли повара, две помощницы ему, посудомойку. Обходится дешевле, но обеды…

— Повар много ворует?

— Замечалось за ним.

— Гнал бы его в шею, не откладывая.

— Ладно, постараюсь этим заняться как-нибудь, — неопределенно пообещал Федоров и вздохнул. — Только сперва надо подыскать ему хоть какую-то замену.

Сворачивая с шоссе к заводу, Сайкин уступил дорогу груженному кирпичом самосвалу. Кирпич в кузове лежал навалом, кое-как погруженный.

— Наверное, нам повезли, — желчно заметил Сайкин.

Он сбавил скорость, жалея машину. Тяжелые грузовики совершенно разбили дорогу. Навстречу снова попался самосвал, и Сайкин съехал на обочину. Наконец за щербатым железобетонным забором показались одноэтажные здания кирпичного завода. Сайкин даже зазевал от скуки, глядя на них. Поднимаясь на ухабах и опускаясь в ямы, машина медленно въехала на территорию завода через кособокие, распахнутые настежь ворота.

Федоров указал пальцем на желтое с облупившейся штукатуркой административное здание. Сайкин остановил машину на ровном асфальтовом пятачке прямо перед окнами и, выбравшись из машины, лишь хлопнул дверцей, не заперев ее. Пройдя через двустворчатые двери в помещении, он остановился, ожидая застрявшего на улице Федорова. Наконец тот вошел в вестибюль, показав рукой направо в полутемный коридор. В конце коридора в торцевой стене светилось мутным светом квадратное оконце. В неярком дневном свете, попадающем сюда, можно было разглядеть, что стены заводоуправления выложены щитовым паркетом.

Сайкин потянул ручку двери и, пропустив вперед Федорова, переступил порог приемной. Появление двух мужчин не произвело на пожилую секретаршу никакого впечатления. Она лишь на секунду подняла глаза на вошедших и вновь принялась терзать пишущую машинку. Федоров откашлялся в кулак.

— Директор у себя?

— На территории.

Сайкин уже приготовился сесть на один из стульев, стоящих вдоль стен приемной, но дверь за его спиной порывисто распахнулась, секретарь тут же оторвалась от машинки и по ее смягчившемуся лицу Сайкин определил, что вернулся директор. Оглянувшись, он увидел небольшого роста мужичка в измятом сером костюме и немодном галстуке. Мужичок уже сердечно мял ладонь Федорова. Сайкин шагнул к директору и, протянув руку, представился руководителем нового домостроительного комбината.

— Иван Ильич, — коротко ответил мужичонка высоким голосом.

Высвободил руку из ладони Сайкина, пробежал по приемной и распахнул перед гостями дверь в свой кабинет. Сайкин обратил внимание, что стены директорского кабинета, как и коридор, отделаны крытым лаком щитовым паркетом. Иван Ильич перехватил его долгий удивленный взгляд.

— Кирпич поставляем на деревообрабатывающий завод, так они с нами иногда паркетом рассчитываются, — охотно пояснил он. — Живем, как видите, небогато. Вы садитесь, располагайтесь как дома.

Сайкин опустился на шаткий, тонконогий стул. Сквозь пыльные большие окна с двойными рамами виден длинный производственный корпус. На переднем плане, прямо перед окном, два понурых человека в одинаковых черных куртках о чем-то неспешно беседовали. На широких пыльных подоконниках стопками лежали пожелтевшие машинописные листы вперемежку с газетами. Сайкин поерзал на неудобном хлипком стуле и еще раз обвел глазами помещение с его бедностью, нарочито выставленную напоказ. Иван Ильич маленькими зоркими глазками следил за Сайкиным, сохранявшим долгое молчание.

— Так, чем обязан, как говорится, вашему появлению? —