Кетура и лорд Смерть (ЛП) - Левитт Мартина

Может быть, наши будущие возлюбленные находятся среди тех, кого мы уже знаем?.. Но тут мы делали паузу и дружно качали головами. Гретта начинала перечислять качества, которыми должен был обладать ее будущий муж, а мы с Беатрис — закатывать глаза. «Таких идеальных мужчин не бывает, — заявляла Беатрис. — Кроме моего папы, а он уже занят».

«А ты Кетура, что ты думаешь?» — допытывалась Гретта.

«Я? Я выйду замуж только за того, кого полюблю по-настоящему, и мне без разницы, старый он или молодой, бедный или богатый, толстый или худой», — отвечала я.

«Ах, Кетура, ты такая красивая, совсем как красавицы в твоих сказках, — говорила Беатрис. — Ты наверняка выйдешь за рыцаря, а то и за герцога».

«Только если он будет ее достоин», — вворачивала Гретта.

«Да я выйду хоть за Отшельника Грегора, если полюблю его настоящей любовью!» — заявляла я, и мы все трое заливались смехом. Хотя я и была мала, но я твердо верила в то, что говорила, и сегодня это так же верно, как и тогда.

Да, уже в детстве мы все мечтали о настоящей любви. Беатрис, сокрушавшаяся, что никакой странствующий музыкант не забредет в Крестобрежье, решила, что выйдет замуж за священника. Она поклялась, что будет петь в небесном хоре, и вышила кресты на всем своем нижнем белье. Гретта, способная найти недостатки в самом безупречном человеке, объявила, что нет такого мужчины, который мог бы стать ее мужем. При этом она всегда восхищалась Портным, и в своем стремлении подражать ему, даже снискала себе в Крестобрежье некоторую славу. Она могла сшить чепец за один день, а платье за два. Все говорили, что швы, сделанные Греттой, не расходятся, а сшитое ею платье вызывает ощущение, будто на тебе ангельское одеяние. Гретта не отличалась красотой, но, будучи совершенством во всем, она и в своей некрасивости тоже была совершенством: зубы белые и ровные, волосы идеальными локонами обрамляют лицо, фигура тонкая и крепкая. Наверное, Господь побоялся создать ее иной.

Проснулась Бабушка, но я по-прежнему лежала в постели, размышляя о своем безликом возлюбленном. Бабушка подкинула щепок в тлеющие угли и преклонила колени в молитве.

— Господи, благодарю Тебя за испытание, ниспосланное моей девочке, и прошу у Тебя силы жить, чтобы увидеть, как она выйдет замуж. И если я прошу не слишком многого, то пусть она будет счастлива замужем. Да будет воля Твоя. А еще позаботься о нашем старом священнике и скажи ему, что Дэн Филдботтом ворует у него святую воду и обрызгивает ею своих коров. Да будет воля Твоя. И прибавь густоты моей пшеничной каше, чтобы я могла запасти побольше на зиму. Да будет воля Твоя. Аминь.

Я добавила к этому свой собственный молчаливый «аминь» и молитву о нашей деревне, о подругах и моей дорогой Бабушке.

Мои первые вздохи были омрачены горем, а горе было исцелено любовью. Дедушка и бабушка Рив растили меня с нежностью и терпением настоящих родителей. Но уже в малом возрасте, сравнивая собственную жизнь с жизнью других детей, я отметила не только доброту Бабушки и Дедушки ко мне, но и их горячую любовь друг к другу.

Когда Дедушка умер, лорд Темсланд, известный своей бережливостью, назначил Бабушке маленькую пенсию до конца ее дней. После ее смерти я останусь одна, без защиты и без средств. Бабушка мечтала увидеть, как я выйду замуж, чтобы умереть спокойно, сказала она, зная, что тогда мне не придется ради пропитания становиться приживалкой в чужом доме.

Хотя благодаря пенсии мы не голодали, накопить жирка у нас не было ни шанса. Дедушка умер, не обеспечив мне приданого, и Бабушке осталось только уповать на то, что моя красота ослепит какого-нибудь мужчину и он возьмет меня такой, какая я есть.

Мне вовсе не хотелось выходить за кого-то, кто возьмет меня только за мою красоту (если она и вправду у меня была), и поэтому я не шла навстречу стремлениям Бабушки: скрывала волосы под коричневым шарфом, не морочила себе голову, как бы одеться понаряднее, и отказывалась учиться тонким женским трюкам. Мое упрямство принесло плоды — до сих пор никто не признался мне в любви. Сегодня я не стану закутываться в коричневый шарф.

Пшеничные зерна, всю ночь набухавшие в горшке, начали закипать на медленном огне. Бабушка быстро помешала их и подошла ко мне — будить. Когда она наклонилась над постелью, собираясь потыкать меня в плечо, я сомкнула руки на ее затылке, притянула к себе и крепко поцеловала в щеку.

Она улыбнулась.

— Вставай, Кетура, — проворковала она.

— Да, Бабуля. — Я спрыгнула с кровати.

Бабушка подоила корову, а я поставила тесто, хотя еле шевелилась от изнурения. Итак, на завтрак у нас были горячий хлеб и масло к каше, теплое молоко и тушеные сливы.

Покончив с едой, Бабушка протянула руку и погладила меня по голове.

— Кетура, пожалуйста, больше никаких приключений! Девушке твоего возраста не подобает так забываться. Кушай. Давай, возьми еще! Ты голодала три дня, у тебя сейчас должен быть зверский аппетит.

Но я насытилась и положила ложку.

— Бабушка, — спросила я через некоторое время. — Кто повелевает Смертью? Есть ли кто-нибудь более могучий, чем он?

Она посмотрела на меня с недоумением и покачала головой:

— Что за мысли, дитя!

— Скажи, Бабушка! Если мы не станем разговаривать о нем, откуда я узнаю, как его приветствовать, в какой манере обращаться и о чем говорить, когда он придет за мной?

Бабушка некоторое время раздумывала, наверное, вспоминая свою дочь, зятя и собственного мужа.

— Есть кое-что сильнее смерти, — наконец промолвила она. — Жизнь. Ибо жизнь пребудет всегда, и Смерть, с каким бы усердием он ни выполнял свою работу, в итоге склоняется перед жизнью. Когда Смерть пришел за моей дочерью, жизнь дала мне в утешение тебя. Но послушай, дитятко. Люди не любят слышать имя Смерти. В приличной компании о нем не говорят.

— Но ведь он коснулся каждого из нас, Бабушка, — возразила я. — Разве есть кто-нибудь, у кого Смерть не забрал родного человека? Нам следует говорить о нем. Он знаком всем.

— И все же не стоит.

Я поняла, что большего от нее не добьюсь. Но я еще не была готова окончить разговор.

— Бабушка, — робко спросила я, — что такое любовь?

Она вперила в меня взгляд, словно стараясь определить, не зашла ли я слишком далеко в своей дерзости. Однако мой вопрос был искренним, ибо, хотя я и знала, что такое брак и откуда берутся дети, я все-таки до сих пор не понимала, что это за чувство — любовь.

Она сказала:

— Ты разве не любишь детишек, за которыми смотришь, пока их матери в поле?

— Да, но…

— Это все одно и то же, моя дорогая, одно и то же. Вот смотри: есть ребенок, которого кто-то любит, и однажды этот ребенок тоже полюбит кого-то так, что захочет сам родить ребенка. Мы либо растворяем свои души в любви, либо ищем ее.

Она наклонилась поближе. Цвет глаз Бабушки было трудно определить — они выцвели на солнце, но взгляд у нее был живой и проницательный.

— Сейчас я поведаю тебе одну истину, дитя, и, если ты мудра, ты ее запомнишь. Душа тоскует по своей половине так же сильно, как и тело. Печально то, что тело жаднее души. Но ежели ты хочешь счастливо прожить свою жизнь, как я с твоим дедушкой, — смири тело и заключи брак с душой. Ищи любовь, которая заполнит сердце и душу.

Сердце и душу, подумала я. Да, мне нужна именно такая любовь. Значит, надо как можно скорее бежать к Сестрице Лили за амулетом.

— Какая у нас сегодня работа по дому, Бабушка?

— Дитятко, те, кто приходил вчера на поминки, сделали в доме всю работу на целую неделю вперед. Женщины убирали и мыли, Бен Маршалл ухаживал за садом, Портной залатал все, что нужно было залатать, и покрасил сукно. Тобиас вычистил двор, а Гретта с Беатрис начесали и спряли шерсть. Делай, что хочешь, целый день, дитя, только… ни шагу в лес! Я не хочу потерять тебя опять.

Я всей душой хотела бы послушаться ее веления.

* * *

Передо мной стояли две задачи: поговорить с Джоном Темсландом или его отцом и нанести визит Сестрице Лили. Исполнить последнее было легче, зато и устрашало оно больше.