Этнокультурная история казаков. Часть III. Славянская надстройка. Книга 3 - Коллектив авторов

V. Донское казачество

Донские казаки во время княжения Василия III не были объединёны под властью одного атамана, верховое и низовое казачество были заняты устройством своих поселений и прочного обоснования на занятых ими землях. Связь с Москвой поддерживалась через епископа, отношения с московским князем определялись договорами, и только для известных целей. Постоянной службой донских казаков для Москвы было сопровождение послов и охрана безопасного движения официальных путешественников, проезжавших по землям, занимаемым казаками. Казаки получали необходимые средства вооружения от Москвы, но эти связи не обязывали казаков участвовать во внешних войнах в составе московских войск.

С границ московских княжеств к концу царствования Иоанна III на Дон и Терек ушло до 4 тысяч казаков. Большинство ушедших осели в пределах Хопра и Медведицы, и, присоединившись к жившим там, образовали «верховое казачество». Таким образом, в начале XVI столетия по течению Дона и его притокам образовалось два казачьих стана – низовых и верховых казаков. Первый стан имел центром Раздоры при слиянии Северского Донца и Дона, второй – Верхние Раздоры на Медведице… Одно из больших поселений расположено было на среднем течении реки Северского Донца.

Сто лет до своего исхода на Дон казачьи станицы выполняли пограничную сторожевую службу в Московском княжестве. Они стали здесь значительным фактором не только военным и экономическим, но и социальным. Теперь массовый уход казаков нарушал привычный строй в стране, но задержать их силой не всегда было возможно. Они возвращались домой на свою историческую землю и становились там желанными членами возрождающегося народа. Потому-то и установилось, как закон, правило «с Дону выдачи нет!».

На Тереке и Яике продолжали жить терские и яицкие казаки, а в пределах Литвы, по Днепру – приднепровские (или поднепровские, днепровские) казаки. Места расселения казаков в начале XVI века подтверждают то, что эти поселения существовали на этих местах и при ханах Золотой Орды.

На юго-восточных границах Московского государства расположились поселения независимых казаков, устроившихся на своих прежних местах и начинавших новую жизнь и новую историю.

По Хопру и Медведице, не покидая своих прежних мест, продолжали жить своей жизнью поселения донских казаков. Значительная группа казаков в нескольких городках жила на среднем течении Северского Донца. Но поселения были редки. Путешественники того времени описывают эти земли, как необитаемые. В 1514 году посол султана, князь мангунский, проезжая в Москву из Азака через донские степи, терпел голод и лишился коней, шёл до Ряжска пешком. Сведения путешественников о донских степях приводят к выводу, что Дикое Поле в то время было, действительно, необитаемым и никакого населения к югу от границ московских княжеств практически не существовало.

Посольские караваны в первой половине XVI века направлялись большею частью из Рязанского княжества первоначально рекой Доном, а затем сухим путём прямо на Азак, минуя восточный изгиб Дона в несколько сот вёрст, избегая столкновения с ордынскими казаками, господствовавшими на Переволоке. Этот путь считался наиболее безопасным и кратчайшим. Посол Коробов в мае месяце 1515 года видел на Северском Донце два отряда неизвестных людей, переправлявшихся с левой стороны на правую, и не попытался даже узнать, что это за люди и куда держат свой путь. Но это были не татары: последние заходили в эти места только для грабежа. Посольский же караван представлял для них богатую добычу. На Донце, за пять дней до Азака, рязанские казаки, сопровождавшие посольство, действительно встретили двух татар, а с ними «жонку-татарку да детинку татарин же» и «полонили» их.

Виденные Коробовым отряды были не кто иные, как казаки запорожские или севрюки, двигавшиеся уже в то время на Дон.

Верхнедонские казаки, уйдя с границ русских княжеств и устроившись на своих прежних местах, в пределах Хопра и Медведицы, стали очищать земли от ногайских орд, кочевавших между Волгой и Доном до устья Хопра. Части Ногайской орды, кочевавшие в этих местах, быстро были оттеснёны в низовья Волги, ища спасения в переправе на восточный её берег. В 1519 году посол Голохвостов в своих донесениях московскому великому князю Василию III из Азака и Керчи сообщал, что ногаи, теснимые казаками, хотели перейти Волгу, но астраханский царь их не пустил. Стиснутые с двух сторон, ногайцы были частью уничтожены, частью бежали в пределы Северного Кавказа. Пространства Червлёного Яра и среднее течение Дона казаками были очищены от кочевников и верховое казачество стало охранять эти земли от Астраханского ханства и Большой Ногайской Орды.

Низовые казаки, вытесненные из Азака и Таврии, тоже укреплялись на занятых ими землях и, чтобы обеспечить своё существование – вели непрекращающуюся войну против Крымского ханства и Турции, гарнизонами которой был занят Азак. А из Азака велось военное руководство и организация походов против московских владений и казачьих городков. Опасным соседом для казаков были и ногаи Малой Орды, кочевавшие в пределах Северного Кавказа, между Азовским и Каспийским морями.

В первой половине XVI века верховые (чи́ги) и низовые (черка́са) казаки имели своих отдельных атаманов. Военные усилия верховых казаков направлялись в сторону низовьев Волги, против Астрахани и Большой Ногайской Орды. Низовые главные усилия направляли в сторону Азака и Крыма, где находились их главные угрозы, и, кроме того, низовые казаки не оставляли надежды занять покинутый ими свой прежний этнокультурный центр – Азак, превращённый в турецкую крепость.

Историк Татищев, опираясь на утраченные ныне летописи, относил образование Войска Донского (из низовых казаков) к 1520 году. А это значит, что всего через два поколения после разгрома Тамерланом территории Подонья разрозненное казачество, выйдя из своих убежищ, сумело образовать свою республику.

Связь казаков с Москвой не прерывалась. Ряд причин заставлял московское правительство считаться даже с таким неприятным обстоятельством, как независимость Дона. Москва нуждалась в помощи казаков и потому поддерживала с ними сношения. Приходилось поневоле примиряться с существованием этих самостоятельных союзников – «федератов», признавать их права и обычаи, льстить их самолюбию, называя Великим Войском, принимать их послов с честью наравне с другими иностранцами и даже высылать им более или менее регулярно дары – «жалование». В-общем, казаки нуждались в материальной помощи Москвы, а Москва – в военной помощи казаков. В отношениях Москвы с Турцией и Крымом донские казаки играли очень значительную роль, поскольку располагались по Дону и в степной полосе. Нападения казаков на Крым сдерживали крымские орды от походов на московские земли, но вызывали страх и недовольство Москвы, что часто приводило к размолвкам с Доном.

Казачьи войска, расположившись в степной полосе, устроившись в укреплённых городках, управлялись выборными атаманами, при которых состояли совет выборных старшин, есаулы и несколько писарей, которыми велась вся переписка. Всё мужское население казачьих городков состояло на войсковом учёте, только оно и составляло казачье население и пользовалось правами Войска.

Сложившиеся представления, что в казаки принимался всякий сброд по порядку, установленному в казачьей общине запорожцев – «в Бога веруешь, перекрестись, вот и казак!», – никакого отношения к порядку зачисления посторонних в состав Войска не имели. Казачьи поселения как донских, так и днепровских казаков жили семьями, и население их пополнялось естественным приростом. Большая убыль, происходившая временами из-за военных потерь, заполнялась значительным приёмом в состав казаков людей, набиравшихся со стороны. Но приём этот производился с большим разбором и требовал обыкновенно значительного времени пребывания зачисляемого среди казаков, а также поручителей среди казачества.

В царствование Василия III на границах московского княжества происходили частые нападения и грабежи, и казаки на обвинения в этих грабежах отвечали, что в Поле много всякого гулящего народа, отвечать за действия которого они не могут. В Войсках казачьих существовала строгая дисциплина и за проступки виновные подвергались тяжким наказаниям. Действительно, хотя большая часть южных степей занималась казаками и находилась под их контролем, но в Поле бродило ещё много отдельных шаек татар, турок и ногайцев.

Из посольской переписки Василия III видно, что азакские и белгородские казаки, прежние «беловежцы», в первой половине XVI века после многих скитаний поселились в Северской области, где впоследствии стали известны под именем путивльских и белгородских «станичников» и под общим названием северских казаков или «севрюков».