Четыре тысячи недель. Тайм-менеджмент для смертных - Оливер Беркман

годы американским писателем и иллюстратором Ричардом Скарри? Его коты-бакалейщики и поросята-пожарные, конечно же, очень заняты; в Бизитауне нет бездельников, а если такие и находятся, власти побыстрее убирают их с глаз долой, прямо как в Пхеньяне. Но жители Бизитауна никоим образом не перегружены. Они излучают радостное самообладание, как положено котам и поросятам, которые очень заняты, но совершенно уверены, что их рабочие задачи идеально улягутся в рабочие часы, – в отличие от нас, боящихся или точно знающих, что мы-то ничего не успеем.

Статистика показывает, что это чувство присутствует на всех ступенях экономической лестницы{31}. Если вы работаете на двух работах с минимальной зарплатой, чтобы прокормить детей, вероятность перегрузки для вас очень велика. Если же вы относительно обеспечены, перенапряжение грозит вам по причинам, для вас не менее серьезным: ведь у вас хороший дом, а следовательно, ипотека дороже, а может быть, работа (интересная и хорошо оплачиваемая!) предъявляет вам требования, идущие вразрез с вашим желанием проводить больше времени с пожилыми родителями, больше участвовать в жизни детей или посвятить жизнь борьбе с изменением климата. Как утверждает ученый-юрист Дэниел Марковиц, в нашей культуре, зацикленной на достижениях, даже победители – те, кто поступает в лучшие университеты, а потом зарабатывает больше всего денег, – обнаруживают, что наградой им служит лишь постоянная необходимость «пахать как лошадь», чтобы сохранить доход и статус, – казалось бы, непременные условия для той жизни, которую они хотели бы прожить{32}.

Дело не просто в том, что эта ситуация кажется невозможной; с чисто логической точки зрения она на самом деле невозможна. Вы обязаны делать больше, чем можете? Так не бывает. Это бессмыслица: если у вас действительно нет времени на все, что вы хотите сделать, или должны были бы сделать, или чего требуют от вас другие, значит, этого времени нет, и точка. Даже если вам грозят тяжелые последствия из-за того, что переделать все дела не удалось. Поэтому, по идее, переживать из-за непомерного списка дел просто нерационально. Вы сделаете все, что в ваших силах, и не сделаете того, что не в ваших силах, а тиранический внутренний голос, настаивающий, что нужно сделать все, просто ошибается. Конечно, мы редко обдумываем ситуацию так рационально, поскольку это означает признать болезненную правду о границах. Нам пришлось бы смириться с тем, что иногда приходится делать трудный выбор: какие шансы упустить, кого разочаровать, от каких лелеемых амбиций отказаться, в каких начинаниях потерпеть неудачу. Может быть, остаться на нынешней работе и при этом уделять достаточно внимания детям невозможно. Может быть, отдавать время и силы творческому призванию и при этом содержать дом в порядке, заниматься спортом и т. п. невозможно. Пытаясь уйти от этих неприятных истин, мы лишь принимаем стратегию, предлагаемую расхожими советами, как справиться с перегрузкой: говорим себе, что нужно просто найти способ делать больше, – иными словами, решить проблему занятости с помощью еще большей занятости.

Сизифов ящик

Такова современная реакция на проблему, но она не нова. В 1908 году английский журналист Арнольд Беннетт опубликовал короткий и брюзгливый сборник советов, одно название которого показывает, что отчаянные попытки впихнуть в сутки как можно больше дел уже лихорадили эдвардианский мир: «Как прожить на 24 часа в день». «Не так давно в ежедневной газете битва разгорелась вокруг вопроса, может ли женщина прожить в деревне на 85 фунтов в год. Мне встречалось эссе "Как прожить на 8 шиллингов в неделю". Но я никогда не видел эссе "Как прожить на 24 часа в день"»{33}, – писал Беннетт. На всякий случай поясняю, в чем юмор: абсурдно уже то, что кому-то нужен такой совет, поскольку никто никогда не располагал более чем 24 часами в сутках. Тем не менее люди в нем нуждались: Беннетту и его целевой аудитории, служащим из пригородов, которым приходилось добираться трамваем и поездом до своих офисов в центре растущих городов Англии, время уже казалось слишком маленьким контейнером для всего, что оно должно было в себя вмещать. Он беседовал «со своими товарищами по несчастью – неисчислимой армией душ, преследуемых более или менее болезненным ощущением, что годы все утекают и утекают, а они до сих пор не смогли привести свою жизнь в надлежащий порядок». Он прямолинейно поставил диагноз: большинство людей тратит несколько часов в сутки, особенно вечерних, даром. Они говорят себе, что устали, хотя легко могли бы поднапрячься и взяться за любые обогащающие жизнь занятия, на которые у них, как они утверждают, нет времени. «Я предлагаю, – писал Беннетт, – в шесть часов вечера посмотреть фактам в лицо и признать, что вы не устали (ибо это так, сами знаете)». Кроме того, он предлагает вставать пораньше и даже подробно инструктирует читателя, как заварить себе чай, если вы вдруг встали раньше прислуги.

«Как прожить на 24 часа в день» – замечательная, вдохновляющая книга со множеством практических советов; ее стоит прочитать и сегодня. Но вся она основывается на одном крайне сомнительном предположении (не считая того, что у вас есть прислуга). Как и все последующие эксперты по тайм-менеджменту, Беннетт подразумевает, что если следовать его советам, то можно сделать достаточно важных вещей, чтобы почувствовать себя в гармонии со временем. Добавьте чуть больше деятельности в контейнер каждого дня, утверждает он, и вы достигнете спокойной уверенности, что времени наконец-то достаточно. Это было не так в 1908 году, а теперь и подавно. Именно это я и начал осознавать тогда, на скамейке в бруклинском парке. И я по-прежнему считаю, что это лучшее противоядие от чувства нехватки времени, освободительный первый шаг на пути к признанию своих ограничений: понять, что времени для всего или хотя бы для достаточной части того, что кажется важным, у вас не будет ни при каких обстоятельствах.

Дело не в том, что вы еще не нашли подходящих приемов тайм-менеджмента или не приложили достаточно усилий, не в том, что нужно вставать раньше, и уж конечно, не в том, что от вас вообще нет толку. В корне неверна сама идея. Нет никаких оснований полагать, что увеличение количества дел когда-нибудь даст вам ощущение, что все под контролем, или позволит выкроить время для всего важного. Начнем с того, что само понятие «важного» субъективно, поэтому не стоит думать, будто время у вас найдется для всего, что считаете важным вы, ваш начальник или ваша культура. Но есть и другой пренеприятный момент: как только вы научитесь везде успевать, вы заметите, что важного, значимого или обязательного будет становиться все больше. Заслужив репутацию человека, работающего с рекордной скоростью, вы начнете получать больше заданий. (Ваша начальница не дура: зачем давать дополнительную работу тому, кто работает медленнее?) Как только вы поймете, как делить время между детьми и офисом без чувства вины за то и другое, вас снова начнут дергать, требуя больше заниматься спортом или вступить в родительскую ассоциацию, – о, и не пора ли уже наконец научиться медитировать? Откроете свой бизнес, о котором мечтали многие годы, и, если дела пойдут успешно, вы оглянуться не успеете, как почувствуете недовольство из-за того, что он такой маленький. То же касается домашних дел. Рут Шварц Коуэн в книге «Больше работы для матери» (More Work for Mother) рассказывает, что, когда домохозяйкам стала доступна трудосберегающая техника вроде стиральных машин и пылесосов, это никак не помогло им экономить время, потому что общепринятые стандарты чистоты возросли так, что свели на нет все старания инженеров{34}. Теперь, когда стало возможно приводить рубашки мужа в безукоризненное состояние после каждой носки, вам начало казаться, что вы должны это делать, чтобы показать, как вы его любите. «Работа заполняет время, отпущенное на нее», – написал в 1955 году британский сатирик и историк Сирил Норткот Паркинсон, сформулировав таким образом знаменитый первый закон Паркинсона{35}. Но это не просто шутка, и применим этот закон не только к работе, а ко всему, что необходимо сделать. На самом деле именно представление о том, что необходимо сделать, расширяется, заполняя все имеющееся у нас время.

Эта печальная ирония хорошо заметна в работе с электронной почтой,