Холли внутри шторма - Тата Алатова

делала. Наши отношения вообще построены на жалости с моей стороны и страстной любви с ее»… Какая подлость! Кенни бы никогда такого не сказал.

— А Камила этой ночью была занята куда более интересными вещами, чем газета, — согласился Фрэнк.

— И она всегда знала, где остановиться, чтобы не расстроить Фанни слишком сильно, — кивнула Тэсса.

Холли посмотрел на газету с отвращением.

— Тот, кто это сочинил, и сам покрыт комплексами с ног до головы, — заявил он. — Человек не станет приписывать другим то, чего нет в нем самом. Ох, бедняжка в этой истории вовсе не Фанни, а наш таинственный аноним. Страшно представить, какая сильная обида заставила его сотворить такое. Я думаю, — он одухотворенно возвел глаза к потолку, — горчичные зернышки, ведущие к пропасти. Так должна выглядеть картина про обиду. Однажды ступив на этот путь, в итоге ты разобьешься о скалы.

Тэсса погладила его по волосам:

— Ну какой умный мальчик. Здесь, кстати, и про нас написано, внизу. «Как Тэсса Тарлтон пытается собрать одного идеального мужчину из двух обыкновенных».

— Кто обыкновенный? — не понял Холли. — Да у нас даже дубина — яркая индивидуальность.

— «Идеального мужчину в Нью-Ньюлине найти сложно, тем более такой сильной женщине, как Тэсса Тарлтон, привыкшей во всем быть главной. Но наш мэр не сдается. Ведь можно, как конструктор, собрать себе любимого из двух относительно подходящих экземпляров. Как мы понимаем, Фрэнк Райт попал в ее гарем благодаря своим выдающимся физическим данным. Злодейская внешность и гора мускулов — ах, это настоящий плохиш, перед которым сложно устоять британским леди. И пусть Фрэнк не блещет умом, зато наверняка отличается завидным темпераментом. Что касается Холли Лонгли с его хрупким эльфийским очарованием, то он, очевидно, призван закрыть духовные потребности Тэссы. Даже инквизиторам иногда хочется с кем-то поговорить по душам. Если сложить этих двух мужчин вместе, то получился бы отменный возлюбленный. Но пока наука до этого не дошла, Тэсса довольствуется тем, что нашлось под рукой…»

— Эльфийское очарование, — Холли засмеялся, совершенно довольный. — Как это проницательно!

Фрэнк удрученно покачал головой, притянул к себе Тэссу и поцеловал ее в макушку. Она привалилась к нему — сильному, теплому, надежному. Постояла так несколько минут. Холли, подперев подбородок щекой, смотрел на них с благожелательностью сельского священника, собирающегося благословить пару.

Звякнула микроволновка, сообщая, что курица разморожена.

Тэсса с сожалением отлепилась от Фрэнка, смяла газету и выбросила ее в мусорку.

— Я думаю, Мэри Лу и сама не рада, что выкинула такое, — заметила она и достала из шкафа луковицу. — Во-первых, она тоже пострадала от вопля Фанни. Во-вторых, у нас секреты в шкафах долго не держатся. Совсем скоро все вокруг поймут, что вовсе не Камила опубликовала все это.

— Почему именно Мэри Лу? — Фрэнк достал из микроволновки курицу, положил ее на разделочную доску и вооружился тесаком.

— А кого еще у нас тут бросили?

— Но это же не значит, что мы перестанем покупать ее тортики? — заволновался Холли.

— Я собираюсь сделать вид, что ничего не произошло, — решила Тэсса, сдирая с луковицу шкуру.

— Злодейская внешность и гора мускулов, — процитировал Холли, хихикая. — Фрэнки, как много британских леди пали к твоим ногам, не устояв перед плохишом?

— Понеслось, — буркнул он. — Это теперь надолго. Тэсса, ты уверена, что спустишь все это Мэри Лу с рук?

— Ох, даже не знаю, как ей помочь. Утешения не по моей части.

— А тут надо утешать, а не наказывать? — изумился Фрэнк. — В деревне полно детей, что, если бы кто-то действительно пострадал? Она же буквально спровоцировала Фанни!

— Нью-Ньюлин — саморегулируемая община, — пожала плечами Тэсса. — Камила и Фанни сами с этим разберутся. Как бы еще защищать не пришлось нашу кудрявую овечку.

— Но если тебе захочется поговорить по душам, — продолжал веселиться Холли, — то ты знаешь, в какой части своего гарема меня найти.

Она, не оборачиваясь, кинула в него луковицей.

Холли ойкнул и опять засмеялся.

Глава 32

Моцион — вот залог бодрости и долгой жизни.

Йен Гастингс свято верил в пользу долгих прогулок и свежего морского воздуха, поэтому даже после сегодняшнего потрясения вышел из дома, чтобы пройтись по берегу.

Он шагал по безлюдной деревне, обуреваемый планами о том, как изгнать отсюда эту баньши. Уму непостижимо, что она жила рядом с ни в чем неповинными людьми и позволяла себе выть, когда ей вздумается.

Нет, он этого так не оставит!

Он наведет тут порядок.

Тэсса совершенно распоясалась, всякому разумному человеку было понятно, что она ни что не годится.

Миновав единственную улицу Нью-Ньюлина, он остановился возле высокого обрыва, любуясь спокойным морем. Окинул взором нелепый замок на скале, пансионат — и обомлел.

Кладбища не было.

Вообще.

Ни ограды, ни могильных плит, ни растений или деревьев.

Голое поле.

— Что? — пробормотал он, не веря своим глазам. — Как?

— А это Тэсса Тарлтон все поломала, — раздался голос совсем рядом. Йен подпрыгнул от неожиданности и обнаружил неподалеку рыжую девчонку, которая тащила куда-то рыболовные сети. Она остановилась в нескольких шагах от него и небрежно обронила: — А ведь это я ее вчера спасла. Веслом. Без меня бы совсем каюк настал этой тетке.

— Тэсса Тарлтон! — прорычал Йен, мысленно уже составляя жалобу на нее. Он отправит свои сообщения везде, куда только придумает, — и в Управление кладбищ, и в Орден, и в Совет Девоншира, и в департамент полиции и преступности Западного Корнуолла. — Как она только посмела учинить такой беспредел?

— С помощью моря, — объяснила девчонка. — Вжух! И все смыло. Красиво вышло.

— Бедное дитя, — проговорил Йен, подошел к ней и положил руку ей на голову, — ты стала свидетелем чудовищного преступления. Но я обязательно защищу тебя и других жителей. Мы заставим баньши и Тэссу Тарлтон навсегда покинуть Нью-Ньюлин.

— Баньши? — девчонка вывернулась из-под его ладони. — В смысле — Фанни? В смысле — прогоните? Она же тут живет! Ух, я бы тоже хотела быть баньши, круто у нее завывать получается. У меня чуть голова не лопнула. А Лагуна до сих пор в постели валяется, такая слабачка.

— Отравленные нравы этой деревни и тебя успели коснуться,