Золотая лихорадка - Николай Задорнов

– Эй, вороны! – вдруг крикнул он бродившим вдали полицейским и дико засвистел: – Я здесь! Куда идете?

Из-за горелого амбара бежали прямо на него двое полицейских.

– Лови! – крикнул один из них.

Андрюшка выхватил револьвер, выстрелил.

– Хватит тебе прятаться! Попался! – кричали набежавшие полицейские.

Андрей вытянулся. Он гибко завился направо и налево, как бы ища исхода.

– Нет, еще не попался! – краснея до ушей и сверкая голубыми глазами, крикнул он и могучим прыжком вскочил на помост.

Пока полицейские опомнились, Андрей уж был на берегу и, с разбегу прыгнув на завал, бежал по нему и грозил перестрелять их.

* * *

Андрюшка ночевал на озере и утром, перевалив его, ехал узкой протокой, держа путь к Амуру. В кожаной суме на груди у него толстым ровным слоем золото – песок и самородки. Сума двумя ремнями крепко пристегнута к телу.

Тихая, бледная протока широкими загибами медленно вьется среди густых низких берегов, поросших высокой пожелтевшей травой. Сопок не видно, кругом поймы, бескрайние болота, и среди них водная дорога, путь к большой реке. Над поймами мгла. Во мгле солнце ослабло.

«Я их на прощание угостил все же как следует!» – думает Андрей.

Вдруг на берегу трава зашевелилась. «Что за чертовщина, ветра нет… Зверь или человек? – подумал Городилов. Сердце его замерло. – Бросить весло?.. Ружье схватить?» Колосья заколыхались, трава раздвинулась, и из луга вниз сошел на песок человек с ружьем.

– Чего сжало тебя? – спросил он.

Голос его, ясно доносившийся по тихой воде, был знаком Андрею.

– Терешка! Здорово! – воскликнул он и повернул лодку к берегу.

Контрабандисты крепко обнялись и трижды поцеловались.

ГЛАВА 20

Чуть забрезжил темный рассвет над синим переливом гор, как в окошко постучали, и Катя, вскочив с пола, заглянула под занавеску. В избе на полу Ксеня, Василий и Федосеич.

Илья накануне назначен был в проводники небольшого отряда полицейских и солдат, который ушел на двух лодках в верховье реки, чтобы удалить оттуда старателей.

– Сашка пришел! Господи! – сказала Катя и зевнула. Она откинула запор, и Камбала, с мешком за плечами, в шляпе и с палкой в руке, тихо вошел. Он сел в углу, снимая свои дорожные сапоги. Сейчас он не похож на важного и видного Камбалу. Сашка стал щуплый, маленький и худой, скулы его плотно обтянуты кожей.

– Ты пришел? – спросил Вася.

– Да.

– Людей довел?

– Довел.

Василий подивился, что человек в одиночку вернулся по тайге. Он подумал, что за такую дорогу не мудрено исхудать.

– Никого не встретил?

– Нет… – неуверенно ответил Сашка. – Я не знал, че тут, маленько боялся…

– Пока ничего.

– Придирались?

– Маленько.

– Мне кажется, что Советник – спиона.

Не хотелось Ваське вставать. Так тихо и хорошо и все так дружно спят, все свои и во сне забылись неприятности.

– А ты не зря пришел?

– А че? – встрепенулся китаец.

– Может, не надо было…

– Егор думает, мы вместе.

– Это так… Но ты уж не показывайся, Саша, на прииске. Докажет кто-нибудь. Еще не все ушли. Народу оказалось еще много, они еще переписывают. Илью взяли, он повел их к Каменным бабам. Ты уж тихо будь.

– Я тихо, – сказал Сашка, – не бойся.

– Я не боюсь.

Сашка вернулся не только потому, что дал слово Егору быть вместе с Васей. Он уже привык к этой семье, к людям и поэтому вернулся. Сашка исполнил долг, отвел китайцев, и все они теперь в безопасности. Станут разбегаться по приискам. Он мог бы организовать их в новую артель, даже банду, мог бы затеять любое новое дело. Но смелые и предприимчивые люди найдутся там и без него.

Ксенька вскочила и протирала глаза.

– Мне пора печи топить.

– Я тебе помогу, – сказал Сашка.

– Да, иди… Я спину отмахала вчера! На такую прорву дров нарубить! Пойдем, будешь мне помогать.

– Мы теперь солдат кормим, – сказал Вася.

– Это хорошо, – ответил Сашка.

– Че приехал? – очнулся Федосеич. Он высек огонь и сразу закурил.

За дверью стучал умывальник, прибитый к дереву.

Затрещал огонь в плите под навесом. Сашка пошел рубить дрова. День начинался.

Стоя навытяжку перед иконой, Федосеич помолился.

Старый матрос встретил вчера знакомого фельдшера, который звал его к себе посидеть за чаркой солдатской водки.

«А на прииске спирта уже нет», – думал Федосеич. Хлеб и сухари у приискателей заканчивались. Без подвоза прииск долго прожить не мог. Главная масса старателей ушла, но оставалось еще сотни полторы и еще люди подходили с верхних разработок, куда ушли два бата. Восемь полицейских отправились выгонять хищников из верховьев. До их возвращения экспедиция, как полагал Федосеич, не уйдет, ничего теперь уже не случится и можно недурно провести время. Смутно стояла в голове какая-то тень, словно Федосеич еще чего-то опасался, более за Ваську, чем за себя. Но он полагал, что зять ловкий, его голыми руками не возьмешь. Тем более теперь, когда Сашка вернулся и будет здесь.

– Ты куда? – спросила отца Катька.

– Я поеду на Силинскую сторону, там еще вещи надо забрать. – Он не сказал, что едет в гости.

Через полчаса подошла двухместная оморочка. Ибалка крикнул из нее:

– Кузнецов!

Василий вышел.

– Садись и поедем! – сказал гиляк.

– Куда?

– Узнаешь… По службе!

Василий подошел к очагу и сказал Кате:

– Меня опять зачем-то полковник вызывает.

– Что такое? – встрепенулась Катя.

– Меня не провожай и не подавай вида, – сказал Васька и тихо пожал ее руки, когда она хотела обнять его.

Он весело подбежал и прыгнул с разбега в оморочку, вытолкнув ее из-под берега на стремнину.

– Ты так утопишь, – сказал Ибалка.

– Ты забыл, что прежде был гиляком?

– Конесно! Раньше-то был, – ответил Ибалка.

* * *

К полудню на досках отдыхали длинные ряды круглых караваев. Выпечка закончилась, и Сашка с Ксеней могли отдохнуть.

Обед был готов, а Василий не возвращался.

– Че ево ждать, садись обедай! – сказала красная от работы у печи Ксенька, уплетавшая похлебку из солонины.

Сел за стол Сашка.

Катя побродила вокруг, посидела у костра, оглянулась на реку. Никого не было видно на другой стороне. Лагерь военной экспедиции перенесли вчера еще ниже, он теперь в трех верстах от прииска, там скученно живут задержанные старатели, которых опрашивают и переписывают. Там начались болезни среди детей, как слыхала Катя, людям не разрешают оттуда ездить в пекарню, обыскивают их, требуют золота, в чем-то всех подозревают. Кого и почему задерживали – никто толком не знал. Говорили, что целый баркас с арестованными готов был к отправке в город.

– Катя, садись, – сказала Ксеня.

Катерина налила себе похлебки, взяла ложку, но не стала есть и положила ее.

– Лодка идет! – сказала она.

Подошла лодка. В ней четверо солдат. Василия с ними не было. Катя быстро отнесла похлебку, не прикоснувшись к ней, вылила в котел.

Ксенька пошла отпускать солдатам хлеб.

– Его, наверно, для расчета вызвали, квитанцию дадут, чтобы потом в интендантстве получить деньги, – сказала она. – Вася сам говорил, что квитанции с них попросит.

Солдаты прошли с мешками. Они сложили все на крыльце и вдруг бегом кинулись за пекарню, где бил родпик. Попили воды, поплескались и зашли в дом. Унесли мешки с хлебом, и лодка их ушла.

– Они че-то обратно идут! – сказала Катерина через некоторое время.

Двое солдат остались в бате, а двое старших, оба с нашивками на погонах, возвратились.

– Хозяйка, зайди в пекарню, – сказал старший. Ксеня и Катерина живо вошли в дверь. Катя настороженно поглядывала то на одного, то на другого солдата.

– Саша! – крикнула Ксеня, опасаясь, как бы не случилось чего плохого.

Сашка вошел в пекарню.

– Поедешь с нами! – сказал ему солдат.

– Зачем? – спросила Ксеня.

– Маленько надо помочь, а то разобьем лодку.

Катя чувствовала, что солдат врет.

– Ладно! – сказал Сашка.

Катерина стояла в дверях и как бы не хотела выпускать Сашку. Он отстранил ее своими мягкими, осторожными руками и вышел. Молодой солдат пошел за ним.

– Вот так-то, барышня! – сказал Кате усатый солдат.

– Зачем он вам? – спросила опять Ксеня.

– А ты его знаешь?

– Знаю.

– Кто он?

– Рабочий у нас. А что? Куда вы его?

– С нами уедет! – ответил молодой солдат загадочно. Он хотел идти, но задержался. – Мы на родник пошли и встретили его за амбаром, – сказал он порадушней. – Товарищ его признал. Мы когда поехали, я спросил: «Ты видел китайца?» Он говорит: «Видел. А ты узнал?» Я говорю: «Похожий». – «Давай, – говорит, – вернемся». – «Неужели он?» – «Кажись, он». Он что у вас делал тут, этот китаец? Далеко он забрался.

– Да он не китаец, а русский, – сказала Катя.

– Мы его встречали. Это хунхуз! Его искали.

– Какой хунхуз! Он русский!