Бунтарка и Хозяин Стужи - Марина Эльденберт

а Дойнарт, оскалившись в хищной улыбке, сделал шаг навстречу.

– Где твоя матушка, красавица?

– Она… она наверху, светлейший, – бледнея, пролепетала Арлетта. – Отдыхает после обеда.

Интересно, от чего уже успела умаяться, если раньше полудня мачеха почти никогда не просыпалась?

– Кто-нибудь еще в доме есть? – коротко поинтересовался Дойнарт.

– Служанка отправилась к булочнику, – все так же тихо ответила сестра.

– Что ж, отлично, – задумчиво сказал Снежный, а я нахмурилась.

Происходящее нравилось все меньше, хоть я не понимала, что именно меня угнетало. Я ведь сама к нему обратилась, сама попросила вывести из замка. Наверное, я боялась услышать правду от Стеллы. Боялась, что опасения подтвердятся, что это из-за нее не может ходить Фабиан.

И если это так, она будет завидовать судьбе, постигшей Душана!

Снежный шагнул ближе, что-то шепнул Арлетте на ухо, мягко провел по сгибу ее локтя пальцами. Девушка застыла, вслушиваясь в почти беззвучный шепот, словно загипнотизированная глядя на Дойнарта.

Уже хотела броситься к нему и потребовать объяснения, что это он делает, когда на вершине лестницы показалась Стелла, и мысли о Снежном с Арлеттой мгновенно вытеснила злость на мачеху.

– Что здесь проис… – недовольно начала она, но при виде меня и Снежного испуганно осеклась.

– Я осмелился попросить у вашей дочери для нас угощений, – расплылся в улыбке блондин, обращаясь почему-то ко мне, а не к Стелле, и только потом перевел на нее взгляд. – Норра Селланд, будьте так любезны, спуститесь к нам.

– Как будет угодно вашей светлости, – пробормотала Стелла, настороженно поглядывая то на меня, то на Снежного. Подхватив юбки, поспешила к нам, а Арлетта, бледная от волнения, бросилась на кухню. – Что-то произошло?

– Вот вы нам это и расскажете, – ухмыльнулся Дойнарт, с наигранным почтением пропуская Стеллу в гостиную.

Я вошла следом, изнывая от нетерпения наброситься на мерзавку с вопросами.

– А я уж было решила, что есть новости о Душане. – Мачеха с надеждой прижала руки к груди, скользнула на диван и подняла на Снежного влажные от слез глаза. – Ах, скажите, что его величество помиловал моего мальчика! Его отпустят? Ливи… Лив, он ведь твой брат… – затянула она старую песню. – Пусть вы и не родные по крови, но росли вместе. Я вас воспитывала, заботилась о тебе, как о своей, и…

– У меня есть только один брат, – жестко отрезала я и увидела, как меняется выражение ее лица. Фальшивая любовь и доброта исчезли, растаяли. Как снег по весне обнажает черную землю. Так и у Стеллы обнажилось ее гнилое нутро. – Его зовут Фабиан. И я хочу знать, что ты с ним сделала. Это ведь из-за тебя, из-за тьмы, которой в тебе больше, чем в целой бездне, мой брат не может ходить!

На какое-то мгновение в гостиной воцарилась гнетущая тишина. Расширившимися не то от удивления, не то от страха глазами Стелла смотрела на меня, а я не сводила с нее взгляда. Мельком заметила, как Дойнарт опустился в кресло, закинул ногу на ногу, а вскоре молчание прервал его беззаботный голос, в котором тем не менее чувствовались лед и холод:

– Норра Селланд, как вы ответите на обвинения?

– Я не понимаю, – пробормотала мачеха. – Какая тьма? Ты о чем, доченька?

– Доченька?! Фабиан стал инвалидом из-за того случая на горке. Из-за того, что ты не доглядела. При чем здесь я?

Я сжала руки в кулаки, до боли впиваясь ногтями в ладони.

– Не лукавьте, норра Селланд, – почти дружелюбно улыбнулся Дойнарт. – Ливия, разве тебе не хочется услышать правду? Развяжи ей язык своей магией.

Последнюю фразу он произнес громко, словно я вдруг оглохла. Глухой я не была, и дурой себя не считала. Да, мне хотелось видеть в людях только хорошее, но в Стелле хорошего отродясь не было. Ничего.

– Мама вернулась, – сообщила ей тихо, с удовлетворением отмечая, как искажаются черты ее лица. – Она все рассказала. Глупо, Стелла, отрицать свою причастность к тому, что случилось с моей семьей. Продолжая лгать, ты делаешь только хуже. Себе. Ты ведь от моей мамы пыталась избавиться, а пострадал Фабиан.

Едва ли я понимала, что говорю, – проклятая боль в висках продолжала усиливаться. Как и не знала, на что надеюсь, но мои слова подействовали. Да еще как!

Мачеха вцепилась в юбку, судорожно сжимая бархатистую ткань, словно на ее месте должна была быть моя шея, и яростно прошипела:

– А знаешь что, Ливия? Она рассказала тебе, как украла у меня любимого?! Это ты от нее услышала?!

На мгновение я оцепенела.

– Мама сказала, что ты была помолвлена с близким другом отца, – наконец выдавила из себя. – Норд Готгард, – припомнила его имя. – Ты вышла за него замуж, но он умер от сердечного приступа…

Вскоре после того, как пропала мама.

Я поежилась от догадки, а Дойнарт, словно прочитав мои мысли, мрачно усмехнулся.

– С Готгардом я была лишь для того, чтобы быть ближе к Иштвану! – едва не зашипела мачеха от злости, прорезавшейся в голосе. – Я столько сил и времени потратила, чтобы привлечь его внимание, чтобы он мной заинтересовался, и вдруг появляется красавица Оллина, и все мои усилия насмарку! Он должен был быть мой, Ливия! Мой, слышишь?! А вас с Фабианом вообще не должно было быть. Вы – самая большая ошибка Иштвана, как и брак с этой ведьмой! Проклятая Оллина!!!

Не знаю, что задело сильнее: то, что назвала нас с Фабианом ошибкой, или то, что окрестила мою маму ведьмой. Если здесь и была ведьма, так это Стелла!

Почувствовав, как внутри пробуждается сила, я вскинула руки, и яркий, ослепляющий свет наполнил комнату, метнулся к мачехе лучом пламени. Не обжег, но заставил испугаться. Вскрикнув, Стелла сжалась на диване, глядя, как огонь тянется к ней, пытаясь лизнуть, ужалить, почти касаясь пышного жабо ее блузы.

– Прекрати! Прекрати сейчас же! – завопила она истерично.

– Как только ты все расскажешь. Говори, Стелла! – мой голос понизился до глухого рычания.

Прерывисто вздохнув, она бросила затравленный взгляд на Дойнарта, потом с яростью и бессильной ненавистью посмотрела на меня и сказала, цедя слова:

– Я ее ненавидела! С самого первого дня, как эта холеная выскочка появилась в Борге, моя жизнь была испорчена. Иштван на меня заглядывался, и я чувствовала, что он уже почти ревнует меня к другу. Я потому и ответила на ухаживания Готгарда – чтобы быть ближе к любимому. собиралась расстаться с женихом, мечтала выйти замуж за милого моему сердцу Иштвана, но появление твоей матери все перечеркнуло!

Она продолжала говорить, уже не в силах остановиться. до сегодняшнего дня я даже не представляла, сколько