Бунтарка и Хозяин Стужи - Марина Эльденберт

была уснуть.

Я пыталась призвать свою магию, но она не откликалась: похоже, она-то и заснула. Пыталась позвать на помощь, но губы не слушались, я вся словно окоченела.

– Ладно. Тогда перейдем к объяснениям, которые, впрочем, тебе не понадобятся. – Дойнарт скользнул пальцами по моему лицу. – Когда тебя найдут, ты будешь уже мертва. Ну а пока воспользуемся заклинанием подмены памяти…

Короткая вспышка, морозный узор как будто растекся прямо внутри – и перед глазами потемнело.

В себя я пришла перед дверью дома, в котором прожила много лет. Столько лет рядом со Стеллой, не зная, что она на самом деле из себя представляла. Пыталась уничтожить моего брата темными чарами! Я посмотрела на стоящего рядом Дойнарта: мы с ним только что пришли порталом, а до этого, вылетев из комнаты Фабиана, я столкнулась с ним в коридоре и попросила отвести меня к Стелле, чтобы поговорить с ней до того, как все станет известно Хьяртану. Он усыпил сопровождающих меня воинов, и мы пришли сюда.

Чтобы я могла переговорить с мачехой! Чтобы она во всем мне призналась!

Я с такой силой заколотила в дверь, что стало больно рукам, а Дойнарт, холодно улыбнувшись, произнес:

– Отойдите, нэри Селланд.

И, стоило мне сделать шаг в сторону, магией вышиб дверь.

За несколько часов до этого

Хьяртан-Киллиан Эртхард

Зелье старого Квидо не помогало. Точнее, вспомнить помогало, но совсем не то, что нужно было Хьяртану. Проникавшие в разум картины прошлого были разрозненными, смутными, иногда сумбурными. Порой он видел покойных родителей, иногда – братьев, часто – Ливию. Наверное, потому что она почти никогда не покидала его сознание. Но та ночь и битва с тварью по-прежнему оставались за завесой вязкого тумана.

Каждый вечер Хьяртан, следуя предписаниям зельевара, принимал по три капли. Проходили дни, недели, но ничего не менялось. Поиски преступника, пытавшегося уничтожить Лив, тоже были безуспешны, и почему-то сегодня вечером Снежный был особенно из-за этого зол.

Он пообещал ей титул герцогини, но с радостью преподнес бы к ее ногам все королевство. Весь Драэр вместе с короной и своим сердцем, которое (в этом он уже не сомневался) и так давно ей принадлежало. Но что дальше? Знать будет не в восторге, и наверняка найдется ублюдок – а может, и не один, – жаждущий ей навредить. Сумеет ли он защитить ее? Не поставит ли под удар своими действиями и решениями? Желанием быть с ней. Не погубит ли…

Но отпустить ее он не мог. Да и Ливия – сегодня в этом убедился – не желала с ним расставаться. Он должен стать ее поддержкой, опорой, защитой, но вряд ли сумеет сберечь любимую, не разобравшись, какие гротхэны и ларги поселились в его собственном замке.

– Три капли… – устроившись на полу возле камина, пробормотал Хьяртан и поднес к глазам флакон со снадобьем, вернее, с его остатками. Взболтнул легонько. Янтарная жидкость на дне бутылочки, подсвеченная отблесками огня, казалась жидким золотом или раскаленной лавой, которая так и не помогла. – А если больше? Старик что-то говорил о слабости, но я и так чувствую себя беспомощным и слабым. Отвратительное чувство… Хуже уже точно не будет.

Выдернув пробку, Снежный залпом выпил остатки зелья. Поморщился от терпкой травяной горечи, растекшейся по небу, и, отбросив пустой пузырек, прикрыл глаза.

Откатившись, стеклянный сосуд остался возле почерневшей решетки камина, жадно облизываемой огнем, а Хьяртан привычно приготовился окунуться, погрузиться в прошлое. Воспоминания накатывали постепенно, словно ленивые волны на кромку берега. Но в этот раз все было иначе: прошлое обрушилось снежной лавиной – молниеносной, внезапной, сокрушительной.

Он увидел… Хелену. Красавицу-маркизу, о которой уже и думать забыл, но ночь с которой вдруг захватила его и утянула в забытые чувства и ощущения. Обнаженная красавица в его руках, нежный шелк кожи под пальцами… Чувственный шепот, приглушенные стоны, вызванные его прикосновениями и поцелуями. Вот он ласкает губами нежную кожу за ушком, осыпает поцелуями шею, скользит губами по ключице, постепенно опускаясь ниже. Обводит языком вершинку груди, слыша в ответ тихий стон удовольствия. Раньше ему это нравилось. Раньше близость с Хеленой доставляла наслаждение, но сейчас…

Ее вкус, ее запах… Приторно-сладкий, резкий показался тошнотворным.

Касаясь ее кожи, Хьяртан ощущал на губах неприятную горечь. Хотелось вытереть рот, чтобы больше ее не чувствовать, а лучше и вовсе умыться. Плеснуть в лицо ледяной водой, чтобы очнуться от наваждения… от губительного морока…

Стереть с губ ядовитый вкус любовницы…

– Ваше величество! Ваше величество!

– Я таким его и нашел. Он… он мертв?

Хьяртан открыл глаза и увидел склонившихся над ним испуганных Юлиана и камердинера. И неизвестно, кто был напуган больше: пожилой слуга или молодой целитель.

– Ваше… – Заметив, что король очнулся, юноша облегченно выдохнул и возбужденно воскликнул: – Я сейчас же пошлю за нордом Каэтаном! Он у брата нэри Селланд. Будет здесь через мгновение!

– Не надо никаких Каэтанов. – Поморщившись от боли, ударившей в виски, Снежный поднялся. Голова раскалывалась, и не только она. Ломило все тело: не то из-за того, что провел всю ночь в неудобной позе возле камина, не то зелье давало о себе знать.

А может, он снова нуждался в своей бунтарке. Хотел видеть ее. Целовать ее.

– Я в порядке.

– Но вы же…

– В порядке, – с нажимом повторил Хьяртан и сделал несколько шагов к окну.

Головокружение усилилось, но Снежный упрямо отмахнулся и от слабости, и от ощущений. Новый день был в разгаре. Кажется, в этот раз он не пройдет напрасно.

Обернувшись к примолкшим слуге и лекарю, Хьяртан приказал:

– Пусть пошлют за маркизой Ланге. Сейчас же. Она нужна мне здесь и как можно скорее.

Глава 19

Ливия Селланд

Голова гудела, как если бы внутри меня ярился холодный северный ветер, – его завывания отдавались в ушах, кололи морозом виски. Дойнарт буквально втащил меня в холл, а пока втаскивал, я продолжала задаваться вопросом: почему именно его выбрала в провожатые? Почему не обратилась к Хьяртану или хотя бы к Бьярту? И с чего это вдруг белобрысый вызвался мне помогать?!

Ерунда!

– Норра Селланд, встречайте гостей! – весело позвал мою мачеху Снежный, словно действительно явился к ней в гости, а не для допроса.

Я снова поморщилась – от боли, стальным обручем сдавившей голову, стоило Снежному повысить голос, и от мысли, что Дойнарт мне помогает.

Совершенно невероятно!

На вопли Снежного прибежала Арлетта и испуганно вскрикнула при виде него, памятуя, что ничем хорошим визиты светлейших для ее семьи не заканчиваются. Она прижала к лицу руки,