Гнев ангелов - Джон Коннолли

В этот вечер, правда, мне повезло: Джеффу предстояло толкать речь на банкете в ресторане портлендского отеля «Холидей инн», и Рейчел воспользовалась его приглашением, чтобы дать мне возможность провести лишний вечер с Сэм, пока она будет играть роль благодушной подруги, внимая своекорыстным и бредовым разглагольствованиям Джеффа по поводу реорганизации банковской системы. Согласно статьям «Портленд феникс», речь его шла под заголовком «Возвращение к прозрачному регулированию: Возрождение богатства Америки». Обозреватель «Феникса» так разъярился по этому поводу, что для его гневных излияний газета предоставила дополнительные полстраницы, и даже этого ему оказалось мало. Он смог бы заполнить такой полемикой целую газету, если бы появление в городе Джеффа не предоставило ему шанс лично подискутировать об объекте его ярости. Это событие, пожалуй, даже заслуживало посещения просто ради того, чтобы послушать, с какими речами выступит репортер «Феникса» перед Джеффом, если бы вдобавок не пришлось слушать также и последнего.

Мы с Сэм сначала подкрепились в знакомой пиццерии портового квартала Портленда, где девочке удалось создать затейливые цветные рисунки на бумажной скатерти, а потом решили перебраться в кафе-мороженое «Билз», намереваясь завершить прогулку сандеем — мягким пломбиром с разнообразными добавками из фруктов, сиропа, орехов и сбитых сливок. Ангел и Луис присоединились к нам, когда мы доедали пиццу, и уже все вчетвером мы побрели в «Билз». Когда Ангел и Луис изредка присоединялись к нашим встречам, Сэм поглядывала на них с легким благоговением. Ангел часто смешил ее, и с ним она чувствовала себя свободно, а к Луису прониклась какой-то застенчивой любовью. Ей пока еще не удалось склонить его взять ее за руку, но с деланой снисходительностью он позволял ей держаться за пояс его пальто. Я подозревал, что в глубине души ему даже нравилось внимание малышки.

Итак, наша весьма живописная компания ввалилась в кафе, и надо отдать должное кассирше — она очень быстро справилась с изумлением, когда пришло время нас обслужить.

Я заказал по порции мороженого каждому, однако Ангел захотел двойную.

— Во бл…! — начал было Луис, но вовремя вспомнил, что находится в приличном заведении в компании с ребенком, который держится за его пояс и взирает на него с обожанием. — Я хотел сказать, — продолжил он, стараясь выразить свое неодобрение без использования непристойных слов, — что, может, одной порции… э-э… будет… э-э… достаточно для удовлетворения твоего… э-э… аппетита.

— Намекаешь, что я растолстел? — спросил Ангел.

— Если пока и нет, то вполне можешь увидеть толстяка в зеркале после сегодняшнего десерта. Может, после двойной дозы мороженого, опустив очи, ты не увидишь собственные ноги, потому как взгляд попросту упрется в живот.

Сэм рассмеялась.

— Вот толстяк, — заявила она Ангелу. — Толстый толстяк.

— Это невежливо, Сэм, — заметил я. — И кроме того, дядя Ангел вовсе не толстый. У него просто широкая кость.

— Иди ты к дь… — Теперь и Ангел осознал, где и с кем он находится. — Я не толстый, милая, — возразил он Сэм. — У меня одни мускулы, а твой папа и дядя Луис просто завидуют, потому что им приходится следить за тем, сколько они едят. Зато мы с тобой можем заказать мороженого сколько душе угодно и, съев его, станем лишь еще симпатичнее.

На личике Сэм отразилось сомнение, но она не собиралась спорить с тем, кто сказал, что она станет еще симпатичнее.

— Вы по-прежнему желаете заказать двойную порцию? — поинтересовалась кассирша.

— Разумеется, я по-прежнему желаю двойную, — подтвердил Ангел, а когда Луис направился к столику в сопровождении Сэм, тихо добавил: — Только сделайте мне взбитые сливки без сахара и не поливайте сиропом.

Мороженщица начала готовить наш заказ. В кафе было тихо. Кроме нашего, занят оказался лишь один столик. Сезон заканчивался. Скоро кафе-мороженое закроется на зиму.

— Может, мне давно следовало перейти на сладости, — мечтательно произнес Ангел. — Они вкуснее.

— Конечно, все равно насчет живота тебе уже поздно беспокоиться.

— Ага, удовольствия запоминаются, — согласился Ангел. — По-моему. Давненько я такого не испытывал.

— К старости, говорят, определенные физические потребности становятся менее острыми.

— Какого дья…

Сэм похлопала его по ноге и вручила салфетку.

— Понадобится, когда перепачкаешься мороженым, — резонно пояснила она и поспешила занять свое место за столом рядом с Луисом.

— Спасибо, милочка, — сказал Ангел, прежде чем, отказавшись от ругательства, вернулся к легкой перепалке. — Что-то я не понял, кого ты считаешь старым?

— Он говорил о пути к старости, — уточнил я.

Вынесли поднос с заказанным десертом, и мы отправились с нашими креманками к столу, где уже устроились Сэм и Луис.

— Спасибо, объяснил, — язвительно произнес Ангел. — Толстый, старый… Вы хотите добавить еще что-то хорошее, прежде чем я пойду топиться?

— Не стоит, — бросил Луис.

— Почему? Неужели ты будешь скучать без меня?

— Не в этом дело… Просто кое-что не тонет. Будешь болтаться там, как поплавок, промерзнешь до костей или пойдешь на корм акулам.

— Нет! — вскрикнула Сэм. — Не надо акулам!

— Успокойся, Сэм, — уверенно произнес Ангел. — Никто меня не слопает. Верно, дядя Луис?

Сэм глянула на Луиса, ожидая подтверждения.

— Верно, верно, — легко согласился тот. — Не станут акулы его лопать. Иначе у них пасть порвется при попытке заглотить такое крупное угощение.

Если его ответ и не порадовал Ангела, то вполне устроил Сэм, и она, вооружившись ложкой, принялась уплетать мороженое, забыв обо всем на свете.

— Приходится заменять любовь мороженым, — мрачно прошептал Ангел, не обращая внимания на присутствие Сэм. — Пожалуй, надо будет почитать медицинский справочник и подыскать средства для лечения мужской импотенции.

— Ну пока все не настолько уж плохо, — возразил я.

— Для потенции?

— Для чтения. Выше нос, приятель!

— Пора привыкать. Я теперь на пути к старческому бесполому бытию.

— Вот интересно. Не хотелось бы мне считать тебя бесполым. Позорная грубость.

— Что, намекаешь на половую однобокость?

— Ну что ты, просто на твои способности в любой сексуальной сфере.

Ангел задумчиво помолчал.

— Подозреваю, что отчасти такое возможно, — заключил он.

За нашей спиной, за другим занятым столиком, парочка крикунов на грани приличия обсуждала общих знакомых. Один из них в нелепой бейсболке горланил с явным говором штата Попутного Ветра.[43] В городах типа Портленда любители бейсболок быстрее всего нарывались на неприятности, но если такой головной убор предпочитал коренной житель Мэна, то это могло рассматриваться как ужасное предательство, в сравнении с которым низкое поведение Бенедикта Арнольда и Элжера Хисса[44] казалось невинной шалостью.

Крикуны перешли к откровенной похабщине. Пиво явно ударило им в голову. И я совершенно не понимал, зачем они завалились в кафе-мороженое.

— Эй, парни, следите за выражениями, — попросил я, отклонившись к ним. — Мы здесь с ребенком.

Проигнорировав просьбу, они продолжали ругаться. По-моему, даже прибавили громкость, да еще выдали несколько бранных слов, излишне членораздельно, буквально по слогам.

— Парни, я просил вас по-хорошему, — опять подал голос я.

— Уже десятый час, — отозвался тот, что постарше, — твоему отпрыску давно пора быть в постельке.

— Вы сидите в кафе-мороженом, — поддержал меня Ангел. — И должны следить за вашим гребаным языком.

— Думаешь, дойдет? — спросил я его. — По-моему, вряд ли.

— Жаль.

Я вновь глянул на парней за соседним столом.

— Больше я просить не буду, — предупредил я.

— И что же ты сделаешь, если мы не перестанем? — спросил тот же парень.

Этакий амбал с затуманенной алкоголем физиономией. Его приятель, сидевший к нам спиной, наконец обернулся, и при виде Луиса его глаза слегка расширились. Он выглядел трезвее своего собеседника, да и сообразительнее тоже.

— Мой папа вас застрелит, — заявила Сэм. Она сложила из пальцев пистолетик и направила его на тупого крикуна. — Пиф-паф!

Я глянул на нее. Боже мой, бедный ребенок…

— А потом я добью вас, — пообещал Луис.

Он усмехнулся, и атмосфера стала менее напряженной.

— Пиф-паф, — для пущей убедительности добавил Луис. Он тоже соорудил пистолет из пальцев. Причем нацелил его в паховую область здорового грубияна. — Пиф-паф, — повторил он, переводя прицел на могучую грудь.

Оба грубияна заметно побледнели.

— Мы не фанаты бейсболок, — пояснил Ангел.