Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В первых числах апреля началась долгожданная перегруппировка сил 1-го Украинского фронта для участия в Берлинской операции.
К 10 апреля наш корпус занял новую полосу, и сразу же началась энергичная подготовка к наступлению. Исходные позиции корпуса оказались на левом фланге ударной группировки 5-й армии. Мне следовало бы добавить: оказались на левом фланге, как всегда, потому что, в самом деле, на протяжении всей войны соединения, которыми я командовал, в силу неизвестно каких причин и обстоятельств находились, как правило, на флангах ударной группировки. Фланговое положение всегда трудно отсутствием локтя товарищей по оружию и вытекающей отсюда необходимостью решать одновременно две задачи: наступать, не отставая от общей линии наступления, и прикрывать частью сил основную группировку корпуса и армии на случай контратак противника с открытого фланга.
Наш корпус должен был занимать участок по берегу реки Нейсе. Причем непосредственно вдоль самой реки шла полоса лишь 58-й гвардейской стрелковой дивизии. 14-я и 15-я гвардейские стрелковые дивизии расположились слева от 58-й. Но между рекой и позициями 14-й и 15-й дивизий на нашей стороне реки находился небольшой немецкий плацдарм площадью, наверное, четыре километра на пять или что-нибудь в этом роде. Прямо против плацдарма, на западном берегу Нейсе, лежал подготовленный фашистами к обороне город Мускау. Далее к северу, то есть напротив позиций 58-й дивизии, линия обороны противника проходила непосредственно по западному берегу реки.
Собственно, главная сложность исходного положения для 14-й и 15-й дивизий заключалась именно в этом самом плацдарме, который надо было взять, прежде чем выйти к реке и форсировать ее. Мы не знали, останется ли к началу нашего наступления противник там или переберется на западный берег Нейсе. Не знали этого и наши соседи слева - 2-я армия Войска Польского. В том или другом случае совершенно менялся весь план прорыва.
Если гитлеровцы будут на плацдарме, мы проведем массированный артналет и только после этого двинем пехоту и танки. А если фашистов там не будет? Израсходовать десятки тысяч снарядов впустую. А главное, хватит ли потом боеприпасов, чтобы подавить сопротивление на западном берегу? Конечно, не хватит.
Нет, необходимо было узнать наверняка намерения противника. И помочь тут мог только толковый "язык" - пленный, знакомый с планами немецкого командования. Пока такого "языка" достать не удавалось.
Командирская рекогносцировка, которая всегда проводится перед началом наступления, была затруднена: уж очень неблагоприятной для наблюдения оказалась местность в районе столь памятного нам плацдарма, да и на участке 58-й дивизии. Для этой рекогносцировки офицеры корпуса и дивизий, в том числе и прежде всего, пожалуй, артиллеристы, разбившись на несколько групп, еще до выхода войск на исходные позиции выехали вперед, в полосу будущего наступления, и вели круглосуточные наблюдения. Однако и это почти ничего не дало
И тут я вспомнил, что на участке, занимаемом дивизией генерала Русакова, сравнительно недалеко от берега реки стоит небольшой заводишко. Сам по себе он не представлял никакого интереса. Но у него была труба, высокая, метров, наверное, под сто. Конечно, генерал Г. В. Полуэктов не упустил возможности, и на верху трубы артиллеристы устроили свой наблюдательный пункт. По трубе частенько стреляла немецкая артиллерия, но попасть в нее было не так-то просто. Я решил подняться на самый верх, чтобы самому хорошенько рассмотреть окрестности. Со мной отправились командиры дивизий нашего корпуса генералы Чирков и Русаков.
Захватив с собой карманные фонарики, мы вошли в основание трубы. Оно было широким, квадратным, метров 15 в поперечнике, и мы сразу растворились в густой темноте. Пахло сырой глиной, гниющим деревом и остывшей ночью. Я поспешил зажечь фонарик.
Над головой в холодную сырую тьму уходила деревянная лестница, явно сбитая на скорую руку и не вызывавшая решительно никакого доверия. Она упиралась в такую же хлипкую на вид площадку, которая, видимо, служила основанием для следующей лесенки.
Начали подниматься. Лестница поскрипывала и шаталась. Мы медленно, но упорно лезли вверх. Я шел впереди. Поднялись метров на двадцать пять, миновав несколько площадок. Я решил остановиться, чтобы немного передохнуть. Мои товарищи еще поднимались по последней лесенке. Слышалось усиленное дыхание лезшего непосредственно за мной Чиркова, ниже раздавалось поскрипывание лестницы под плотным Русаковым.
Я стоял, с сомнением поглядывая наверх. Впереди было еще больше ступенек, чем позади, а уже ощущалась усталость, и внутренне я не мог не ругать себя за дурацкую затею.
Ко мне на площадку поднялся генерал Чирков. Он тяжело дышал, отдувался и тоже сдержанно поругивался:
- Черт бы побрал эту лестницу... Умориться можно! Поднявшийся вслед за ним Русаков сказал:
- Давай-давай, генерал! Это тебе не в машине ездить. Держись за мной!
Мы начали новый подъем.
Теперь наш отряд замыкал Чирков. Он продолжал ворчать. Русаков посоветовал ему:
- Молчи, не сбивай дыхания.
- Все, - ответил ему Чирков. - Я свое восхождение на Памир закончил. Можете считать меня предателем. Но, по-моему, говоря в шутку, конечно, предатель вы, Глеб Владимирович. Нечего сказать, втравили в экскурсию.
Вдвоем с Русаковым мы добрались до самого верха. На последней площадке расположились наблюдатели артиллеристов. Аккуратно вытащив из стенки трубы отдельные кирпичи, они через эти амбразуры могли обозревать окрестности в радиусе полутора десятков километров, не высовываясь над краем трубы, чтобы не выдать себя.
Человек десять наблюдателей расположились около хорошо замаскированного дальномера и стереотруб. Мы немедленно прильнули к окулярам. Местность лежала перед нами как на ладони. Можно было хорошо разглядеть не только исходные позиции, с которых должен был начаться бросок вперед, но и места переправ, где мы собирались форсировать Нейсе, и противоположный берег с маленьким городочком, сбегавшим к реке. Слева темными волнами колыхался лес, прикрывавший главную для меня загадку - немецкий плацдарм.
Артиллеристы, дежурившие на вышке, подробно рассказали нам обо всем, что видели со своей трубы в последнее время, чем хорошо помогли нам.
- Ну, как вам тут живется, товарищи? - спросил я.
- Да что, товарищ генерал, - показал в улыбке удивительно белые и ровные зубы молодой лейтенант с простым крестьянским лицом, - привыкли уже. Несколько дней живем. Вначале казалось, что труба от ветра, что ли, качается и, того и гляди, упадет. А теперь уж и не замечаем.
- Зато красота-то какая кругом. Особенно на рассвете и на закате, застенчиво и чуть нараспев сказал кто-то из сидевших за моей спиной.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Ветер военных лет - Глеб Бакланов - Биографии и Мемуары
- Боевой путь сибирских дивизий. Великая Отечественная война 1941—1945. Книга первая - Виталий Баранов - Биографии и Мемуары
- Я дрался с Панцерваффе. - Драбкин Артем - Биографии и Мемуары
- Дневник самоходчика: Боевой путь механика-водителя ИСУ-152 - Электрон Приклонский - Биографии и Мемуары
- Штурмовик - Александр Кошкин - Биографии и Мемуары
- «Из адов ад». А мы с тобой, брат, из пехоты... - Артем Драбкин - Биографии и Мемуары
- Генерал Скобелев. Казак Бакланов - Анатолий Корольченко - Биографии и Мемуары
- Командиры элитных частей СС - Константин Залесский - Биографии и Мемуары
- Был месяц май - Григорий Бакланов - Биографии и Мемуары
- Так начинала рыться яма - Евгений Голубев - Биографии и Мемуары / Триллер