Корабль призраков - Виктория Платова

Почему я никому ничего не сказала, почему он был уверен, что я ничего никому не скажу?.. Он уже несколько дней знал о том, что я прочитала папку… Но как он мог ее найти? Почему он решил, что папка может быть у меня… Я не могу здесь оставаться.

Не могу.

Я оттолкнула кресло от входа в рубку и выскочила на трап. Я скатилась по нему вниз и увидела Антона. Он неотвратимо приближался ко мне, я даже заметила легкую извинительную улыбку у него на губах. Времени, чтобы подняться сюда из кают-компании, у него было достаточно.

Неужели это ты?.. Нет, нет, только не ты.

Я сжалась в комок, страх парализовал меня, я не могла сдвинуться с места.

– Что с вами, Ева? – спросил он, приближаясь. – Что-то случилось?

Я всхлипнула. Я знала, что если придет расплата, то она будет неотвратимой. И я ничего не смогу сделать, ничего…

– Не подходите ко мне! Слышите! Так просто!..

– Да что с вами?! – По его лицу пробежала легкая тень ужаса. – Что с вами происходит?

– Я знаю, что это вы…

– Конечно, я. Не пугайте меня… Нет, он спокоен, он чересчур спокоен, никаких следов борьбы.

– Что вы здесь делаете? – Я попыталась взять себя в руки; я ухватилась за край полыньи, в которую провалилась, и не собиралась выпускать твердый сопревший наст.

– Ничего. Я хотел… Я просто шел к вам.

– Зачем?

– Хотел узнать, как вы… Там что-то случилось в машинном. С сепаратором. Макс отправился туда, чинить… Я не хотел оставаться один.

Я немного успокоилась. Звучит не очень убедительно, но убивать меня он явно не собирается.

– Идемте, Антон.

– Куда?

– В кают-компанию.

– Я должен вернуться в машинное отделение: Макс может прийти в любую минуту и наверняка подумает, что я пропал. Как Лаккай.

Ты же только что сказал, что идешь ко мне, следовательно, собирался пробыть здесь какое-то время. Не очень-то ты последователен, друг мой. И почему ты так боишься кают-компании?..

– Идемте, – твердо сказала я. – Кажется, там что-то произошло.

– С чего вы взяли?

"Притягивает и отталкивает, притягивает и отталкивает…”

– Я разговаривала с Мухой… А потом нас прервали. Идемте. У вас есть… что-нибудь для обороны?

– Вы же знаете. – Он виновато улыбнулся и вытащил из-за пазухи нож. Я вздрогнула.

– Тогда быстрее…

…Дверь в кают-компанию была приоткрыта. Да, то, что я услышала по телефону, не было бредом воспаленного сознания.

– Подождите… – Я ухватилась за руку Антона. – Сейчас.

Впрочем, готовить себя к тому, что я могу увидеть, – бесполезно. Я знаю, что должна увидеть… Но я все еще надеялась…

– Муха, – позвала я. – Муха. Где ты, Мухамеджан?

Уже от двери мы увидели голые ноги Мухи, едва скрытые стойкой. Теряя сознание, я подошла к лежащему телу.

– Что это? – спросил Антон сразу же севшим голосом.

Муха лежал на боку возле одного из столиков. Он был полностью обнажен, но его голову и торс скрывал пиджак, небрежно брошенный на тело. В ярком свете кают-компании я ясно увидела пуговицы этого пиджака. Они назойливо лезли мне в глаза, их количество все время увеличивалось, и спустя секунду, не в силах выдержать это, я прикрыла веки.

Совершенно одинаковые пуговицы. Монеты в пять рейхсмарок тысяча девятьсот тридцать восьмого года… Одну из них нашла Карпик в машинном отделении. Антон подошел к телу Мухи и протянул руку к пиджаку.

– Нет! – закричала я. – Нет, не нужно! Не стоит.

Но было уже поздно. Антон сдернул пиджак и едва не упал. Он повернул ко мне разом постаревшее, посеревшее лицо, губы его прыгали, по вискам струился пот.

– Боже мой, как чудовищно…

Я все знала. Я уже читала об этом в папке старпома, – но там все было заключено в старые, полустертые буквы, они потрясали, но не давали полного представления об ужасе реальном. Теперь я увидела все. И оказалась к этому не готова.

Отброшенный пиджак обнажил картину чудовищного надругательства над телом несчастного Мухамеджана: в его вылизанном, тщательно подбритом паху теперь зияла страшная рана: половые органы были варварски отрезаны и запихнуты в рот, исказившийся в нечеловеческой муке. На спине, пониже лопаток, был вырезан небольшой треугольник кожи. Он был заполнен лепестками каких-то цветов: определить их первоначальный цвет не представлялось возможным – они уже пропитались кровью и сукровицей.

– Боже мой… – Прерывающийся голос Антона вывел меня из состояния кошмарного созерцания.

– Накройте его… – сказала я, даже не соображая, о чем говорю.

– Боже мой, как чудовищно…

– Нужно принести что-нибудь… Завернуть его… В одеяло, в простыню… Нельзя так его оставлять…

– Да… Просто бред какой-то…

– Принесите… Одеяло… – Я бережно накрыла тело Мухи пиджаком, чтобы не дать взорваться от ужаса собственным глазам.

– Да, – как сомнамбула повторял Антон, не двигаясь с места.

– Возьмите себя в руки! – закричала я. – Вы же врач…

– Я врач, а не живодер…

Антон медленно приходил в себя. Он подошел к телефону (тому самому, по которому разговаривал Муха перед тем, как его убили) и снял трубку. Через секунду я услышала:

– Макс, это Антон… Ты вернулся, слава богу… У нас здесь просто кошмар… Нет, не в рубке… В кают-компании. Ты не слушаешь… Его убили… Муху…

Антон почти рухнул на стойку и повернул ко мне изможденное лицо. – Макс сейчас придет…

– Принесите одеяло, Антон, – сжав зубы, повторила я.

– А вы?

– Я пока останусь с ним.

– Да. – Антон наконец-то подчинился и, натыкаясь на стулья, вышел из кают-компании.

Я и Муха остались вдвоем. Совершенно обезумев, я пыталась хоть как-то справиться с пиджаком, хоть как-то защитить поруганное тело Мухи. Я не слышала никого и ничего, пока над самым моим ухом не расплылся пьяный голос:

– Эй, где здесь наливают, бармен! Куда ты пропал, черт тебя дери?! Нажрусь в стельку за упокой души великой певицы…

Я подняла голову: недалеко от меня стоял совершенно пьяный Вадик Лебедев.

– Ева? – спросил он заплетающимся языком. – Ты уже и дома не ночуешь, по мужикам шляешься, отрываешься… А каюта стоит открытой, специально оставил, чтобы “нечто” передало мне привет… А вы на полу устроились?..

Вадик еще не видел тела Мухи, не мог видеть: я почти полностью перекрывала его.

– Уходи отсюда! – сказала я.

– А что, помешал?

– Пошел вон! – Я сорвалась. – Пошел вон, в каюту, куда угодно!..

– Что случилось? – Вадик медленно трезвел.

– Уходи, умоляю тебя…

– Что-нибудь… серьезное? – Он чуть переместился и увидел тело Мухи, распростертое на полу.

– Уходи.

– Убили?! – Вадик перешел на фальцет. – Он мертв?.. Кто это?..

– Уходи…

– Убили… Он неживой, да? Почему он так лежит?

– Уходи, сволочь! – не выдержала я. Вадик вдруг страшно захохотал.

– Убили! Убивают уже без предупреждения, правила меняются, вот здорово. – Он пошатнулся, но не упал. И взял со стойки бутылку коньяка, все так же продолжая хохотать.

– Уходи!

– Это надо вспрыснуть. – Он уже не соображал, что говорит.

– Проваливай отсюда, или я тоже убью тебя…

– А ты не можешь… – Он был совершенно безумен. Или пьян. Или то и другое вместе. – Ты не можешь убивать. Это не по правилам. Только корабль может убивать…

Он стянул бутылку со стойки и побрел прочь из кают-компании.

Нет, Вадик, ты не прав, – сейчас ты не прав, как никогда: корабль не убивает. Если у меня и были какие-то сомнения на этот счет, то теперь они полностью рассеялись. Корабль не убивает. Убивает человек.

И тотчас же в пустом и гулком коридоре пассажирской палубы я услышала разрывающий барабанные перепонки крик Вадика Лебедева:

– Эй! Выходите все! Он опять убил… Я вздрогнула. И почти тотчас же в кают-компанию ворвался Макс.

– Что случилось, Ева?

– Убили Муху, – прошелестела я.

Макс присел рядом со мной на корточки, снял пиджак и внимательно осмотрел труп Мухи Я увидела, как на его лицо взошел лихорадочный румянец, а по щекам запрыгали желваки.

– Убили – не то слово. Больше чем убили… Сейчас этот подонок перебудит всех, кому все-таки удалось заснуть. Мать его… – Макс грязно выругался. – Нужно во что-то завернуть тело, Ева. Нельзя, чтобы он здесь лежал… В таком виде.

– Да. Я отправила Антона за одеялом.

– Отлично. – Было совершенно непонятно, к чему относится это “отлично”. – Вы его нашли?

– Да. Я и Антон.

– Что думаете по этому поводу?

– Сказки про корабль-призрак не проходят. Это сделал человек. Вы ведь понимаете. Ни одно абстрактное зло не сможет так надругаться над телом.

– Да, – подумав, сказал Макс. – Вы кого-то подозреваете?

– Не сейчас, Макс, завтра.

– Если подозреваете – скажите сейчас. – Его щека с устрашающим шрамом была совсем рядом, но шрам не отпугивал, а скорее успокаивал меня.