Корабль призраков - Виктория Платова

…Я проснулась от настойчивого зуммера телефона.

Чертов доктор, ему не терпится поговорить со мной, а ведь я так сладко заснула, впервые за последние несколько суток. Самая обычная астения, пора бы уже к этому привыкнуть… Иначе как объяснить то, что мне хочется спать в самые экстремальные моменты.

Телефон был настойчив, он звонил и звонил.

Поднявшись с кресла и на ходу разминая затекшие мышцы, я подошла к нему.

– Да, слушаю.

– Привет! – Это был не Антон, а Муха.

– Ты с ума сошел! Который час?

– Скоро три. – Голос Мухи плыл в трубке, очевидно, он здорово набрался за последние несколько часов.

– Господи, нашел время для звонков.

– Для звонков всегда есть время… А ты, я смотрю, дрыхнешь, и ничто тебя не волнует.

– Я не спала предыдущую ночь.

– Никто не спал в предыдущую ночь. Я и сейчас заснуть не могу. Уже столько в себя коньяка влил…

– Это заметно.

– Бутылки две, не меньше. Не берет, зараза.

– Ты вообще где, Муха? – Глупый вопрос, ведь телефон стоит в кают-компании.

– Где обычно, у стойки бара.

– А почему не идешь к себе в каюту?

– Временно перебрался сюда. Боб как-то перестал меня устраивать. Слишком пресный… – Я не сразу поняла, что он говорит о своем холеном любовнике Борисе Ивановиче.

– Решил окончательно переключиться на швейцарского подкаблучника?

– Нет, не греет… Тем более что после того, как вы увидели нас в пикантной ситуации, он меня просто возненавидел. Еще и убьет под сурдинку, раз уж всех здесь убивают. А одно лишнее убийство вполне может прокатить. Ты как думаешь? По-моему, это выглядит вполне изысканно. – Все-таки он сильно опьянел, иначе не стал бы говорить об убийстве таким развязным тоном.

– Тогда закройся на все замки. – Я решила поддержать Муху. – Андрей вполне реальный человек, так что сквозь щели не просочится.

– Более чем реальный. Слыхала его выкладки в кают-компании? Прямо комиссар Мегрэ, мать его, но до чего хорош! Ты как думаешь?

– Не знаю. Лучше тебе проконсультироваться у Аники.

– Он меня к ней на пушечный выстрел не подпускает. Думает, что начну его шантажировать, бедняжка. Вот и приходится закрываться.

– Но попасть-то к тебе можно, или все эти благословенные декалитры останутся недосягаемыми для широкой общественности?

– Конечно. Приходи прямо сейчас. Я буду ждать.

– Нет уж, Муха, лучше дождаться утра.

– А что? – Идея с моим визитом неожиданно взволновала Муху, слышно было, что ему опостылело одиночество.

– Нет.

– Серьезно, Ева.

– Утром. – Тащиться к Мухе через несколько палуб было выше моих сил. – Тем более что я стою здесь на вахте.

– Да брось ты! На вахте она стоит! Я до тебя десять минут дозвониться не мог.

– А ты откуда узнал, что я здесь?

– Макс сказал. Они с докторишкой тоже на вахту отправились, так Макс за водкой забегал. Он душка, правда?

– Не знаю.

– У тебя атрофирован вкус, Ева. Один шрам чего стоит. Он меня по-настоящему волнует…

– Ну, не так много надо, чтобы тебя по-настоящему взволновать…

– Приходи, правда, поболтаем о мужиках. О мужчинках, о мужчиночках. – Он все еще не терял надежды заманить меня к себе, в мрачную ночную кают-компанию. – Есть коньяк и все прочее. Приходи, Ева.

– Это вряд ли…

– А я, между прочим, кое-что вспомнил, – выложил свой последний козырь Муха. – Помнишь наш разговор о роскошных морячках с роскошными татуировками?

– Ну! – выдохнула я, чувствуя, как у меня останавливается сердце.

– Я видел одну забавную татуировочку, когда кое с кем в душе мылся… Нет, не подумай ничего дурного, ни пальцем, ни взглядом я его не касался… Но штука очень необычная, множественный оргазм тебе обеспечен.

– И кто же это? – срывающимся голосом спросила я.

– Хитренькая какая, – хихикнул Муха. – Даже по голосу слышу, что уже несколько возбудилась. Вот спускайся ко мне, и я скажу.

– Да ты просто блефуешь. – Конечно же, он вспомнил о нашем разговоре минуту назад и теперь решил дожать меня доморощенным психоанализом.

– Как знаешь.

– Хорошо, – вдруг решилась я, предчувствуя, что совершаю ошибку, идя на поводу у Мухи.

– Просто замечательно. Я приготовлю коньяк… Постучишь в дверь условным стуком. – Муха пробарабанил в трубку банальное “Бери ложку, бери хлеб, собирайся на обед”. Но не успел он последний раз стукнуть по трубке, как я услышала точно такой же, только далекий, стук на том конце провода.

– Ну вот, кого-то опять за бухлом несет. Подожди, не клади трубку, я сейчас разберусь, выдам жаждущим их ночную норму…

Я смутно слышала, как Муха подошел к двери и открыл ее: “О, привет, какие люди, рад видеть, конечно…”

Секунд через десять Муха снова возник на другом конце провода.

– Слушай, Евуля, – начал он извиняющимся голосом.

– Ладно, можешь не продолжать. Все понятно. Мой приход уже не так обязателен, да?

– Ну-у… – Он жарко зашептал в трубку:

– В общем…. Ты же умница… Я тебе перезвоню. Все, отключаюсь.

Я положила трубку и улыбнулась: Муха так трогателен в своем бесстыдстве, на него нельзя сердиться. Вот только неизвестно, сказал ли он правду о татуировке или просто решил заманить меня к себе таким бесхитростным способом…

Спать больше не хотелось. Я прошлась по рубке и подошла к стеклам. В ночном пейзаже ничего не изменилось, разве что он стал еще более ясным, еще более выпуклым. Подумав секунду, я открыла ближайшее ко мне окно, – сделать это оказалось непросто, слишком давно его не открывали.

Может быть, с тех самых пор, когда исчез экипаж. Я до сих пор не могла объяснить себе ни его исчезновения, ни того, почему все-таки остался Макс. Объяснение должно быть, к черту английский “Эскалибур”, оно должно быть самым простым. Может быть, я уже несколько раз проходила мимо него. Мы все проходили мимо него.

И Клио тоже. Клио, которой больше нет. Но есть убийца, если он, конечно, не исчез вместе с экипажем. Лаккай тоже исчез, если верить Максу. Можно ли ему верить, и кому тогда верить? Карпику, Мухе, адвокату… Клио, – потому что она мертвая… Да, именно так, только мертвым можно верить, от них уже нечего ждать подвоха. Но убийца все-таки на “Эскалибуре” – человек, виновный в гибели старпома Митько. Смерть старпома была не такой ритуальной, но это можно объяснить: маньяк защищался, он не хотел, чтобы кто-то знал о нем правду. Но почему убили Клио? Это не по правилам, а все серийные убийцы подчиняются правилам… Или это все-таки эфемерное зло, пришедшее сюда с “Эскалибура” 1929 года?..

Я высунула голову в окно, подставляя слабому ночному ветру разгоряченное лицо.

Действительно оттепель… Черт возьми, опять телефон. Это наверняка Антон. Или Муха, чье свидание пошло прахом. Если это так, то я вполне могу узнать, кому принадлежала татуировка. Если это так и если Муха не врет…

Я сняла трубку.

– Ну что? – На Мухе я попробую отыграться. – Свидание вслепую накрылось?

На том конце провода молчали – только едва уловимый шорох, как будто на трубку набросили платок или что-то в этом роде…

– Алло! Муха, ты заснул, что ли? Или это вы, Антон?

Я даже не успела договорить, не успела ничего понять, когда услышала этот глухой, искаженный, совершенно бесплотный голос. Голос, заставивший меня вздрогнуть.

– PELLIT ЕТ ATTRAHIT. – Прерывающаяся латынь змеей вползла в мой готовый взорваться мозг, обвилась вокруг шеи, и я почувствовала, что задыхаюсь.

Трубку мягко положили на рычаг, и, как сквозь толщу воды я услышала короткие гудки.

Отбой, отбой, отбой…

Pellit et attrahit.

Притягивает и отталкивает. Притягивает добро и отталкивает зло. Притягивает зло и отталкивает добро. Надпись, которую прочел на груди у убийцы чудом спасшийся Калью Тамм.

Он показался. Он вышел на тропу.

– Нет! – закричала я. – Нет! Нет! Нет!..

Мой собственный крик, ударившийся о стены рубки, вернулся ко мне и ударил меня под дых. Он позвонил мне – именно мне, – он знал, что я здесь, что Муха разговаривал со мной. Он произнес слова нежно, он хотел утешить меня, сообщить мне о себе.

Он знает, что я знаю о нем.

Конечно же, папка. Она пропала из моего собственного чемодана, и я сочла за лучшее забыть о ней. Теперь, на исходе ночи, я буду расплачиваться за это. Я буду сидеть и ждать, пока он не поднимется сюда, чтобы разделаться со мной так же, как он разделался с Митько. Или еще страшнее, – конечно же, страшнее… Я судорожно обвела глазами рубку – мне нечем даже защититься, дура, дура, дура, даже увалень Антон брал с собой нож.

Антон брал с собой нож…

Нет, я не могу здесь оставаться и ждать, пока меня не исполосуют, как кролика, срежут кожу и бросят ее на один из этих чертовых гидравлических манипуляторов, заменяющих штурвал…