Зимняя роза - Кэтлин Вудивисс

— Я дала клятву, прекрасно понимая, на что иду, и собираюсь ее выполнить, милорд. Вы мой муж, и я прошу только немного времени, чтобы привыкнуть к этой мысли. Вы сами знаете, что между нами существует некий барьер. Мне так же тяжело избавиться от своих страхов, как вам примириться с вашими шрамами, но со временем, возможно, и то и другое перестанет мешать нам. Если вы согласны еще подождать, то помните: я очень хотела бы стать вам хорошей женой… во всех отношениях.

Лорд Сакстон резко снял руку с ее плеча и отошел. Ирена поняла, что он натягивает перчатки. Повинуясь внезапному порыву, она повернулась к мужу и прижала ладонь к его груди.

— Видите, милорд? Я уже могу прикоснуться к вам, и даже не вздрагиваю при этом.

Осторожно, чтобы не испугать ее, Стюарт поднял затянутую в перчатку руку и нежно провел по ее щеке.

— Милая Ирена, под этой безобразной внешностью бьется сердце, сгорающее от любви. Ожидание причиняет мне боль, но я вынесу все, что угодно, если буду знать, что есть надежда. — Он выпрямился. — Мадам, вы, должно быть, проголодались, а мне требуется побыть одному, чтобы остыть и успокоиться.

Ирена, смеясь, положила руку ему на рукав.

— Может быть, мне стоит надеть маску или по крайней мере какую-нибудь более плотную одежду?

— Если бы это зависело от меня, я, напротив, снял бы ее с вас, — ответил он, и взгляд его устремился к ложбинке между нежными полушариями, где спрятался крупный изумруд.

Ирена смущенно поправила ожерелье.

— Когда вы смотрите на меня так, я чувствую себя совершенно раздетой.

Муж ответил коротким смешком.

— Мадам, я горю желанием выполнить супружеские обязанности. Если настанет миг, когда это станет возможным, пожалуйста, дайте мне знать.

Ирене показалось, что он улыбается, и ее щеки порозовели. Она быстро отвела глаза, чем вызвала еще один тихий смешок из-за черной маски.

Ирена знала, что спит. Но вместе с тем она четко видела себя рядом с матерью, которая сидела за клавесином и играла. Это было так странно, что Ирена проснулась и несколько секунд лежала не шевелясь. Откуда-то снизу до нее донеслись звуки клавесина. Инструмент был расстроен, но пальцы неизвестного музыканта так яростно терзали его, что у нее похолодело в груди.

Прошло несколько мгновений, прежде чем она узнала мелодию. Это была старинная баллада, и ее слова горьким эхом отозвались в ее голове: «Прощай, любовь моя, ты поступила плохо, ты от меня ушла, жестокая моя».

Ирена поднялась и быстро накинула халат. Она не видела в доме клавесина, но в Сакстон-Холлс оставалось много комнат, где она еще не была.

Идя на звук безжалостно терзаемого инструмента, Ирена оказалась в восточном крыле, где когда-то был пожар. Войдя в холл, она заметила под одной из дверей узкую полоску света. Ирена тихонько приоткрыла ее. В центре комнаты на маленьком столике стоял высокий канделябр со свечами. Ирена огляделась. Мебель закрывали плотные чехлы, у дальней стены стоял клавесин. За ним вполоборота к ней сидел мужчина, чью голову и плечи, к счастью, скрывала темнота. Кожаный шлем и перчатки валялись на стуле. Мужчина вновь яростно ударил по клавишам, извлекая из клавесина безумные звуки, — словно пытался избавиться от злости на весь мир в целом и, как подозревала Ирена, на нее в частности.

Ирена шагнула вперед, и тут музыка внезапно смолкла, а сидящий за клавесином человек резко поднял голову. Ирене показалось, что его глаза горят сумасшедшим огнем.

— Лорд Сакстон? — прошептала она едва дыша.

— Остановитесь! — приказал он хрипло. — Не подходите, если не желаете потерять рассудок.

Ирена послушалась и почувствовала, как леденит ноги каменный пол: она оставила свои туфельки наверху.

Лорд Сакстон, отвернувшись, схватил перчатки и шлем и быстро натянул их. Затем он повернулся к Ирене:

— Вы умеете играть?

— Когда-то играла, милорд, — рассмеялась Ирена, — но только несколько простых мелодий и определенно ничего похожего на то, что делали вы.

Тяжело вздохнув, он нетерпеливо взмахнул рукой.

— Кажется, я совершенно разучился играть.

— В вас скопилось слишком много гнева, — тихо заметила она.

— Вы не только красивы, но и мудры.

Впервые за все время Ирене показалось, что она что-то поняла.

— Нет, милорд, но я знаю, что такое горе, гнев и ненависть. Я часто наблюдала их у окружающих меня людей. На самом деле… Стюарт, — его имя с трудом слетело с ее губ, — эти чувства не покидали и меня последние десять лет. Моя мать была единственным человеком, кто меня любил, но она давно умерла. Под вашей маской я угадываю похожие на мои чувства… и они пугают меня.

— Не бойтесь. Я никогда вас не обижу.

Она отвернулась, устремив взгляд в темноту.

— Как бы ни было изуродовано ваше тело, я думаю, ваша душа страдает сильнее, и мне очень жаль вас.

— Я бы просил вас приберечь свою жалость для кого-нибудь другого, мадам, — прорычал он. — Это последнее, что мне от вас нужно.

— Стюарт…

— Осторожнее выбирайте слова.

— Я буду осторожна, милорд. — Она прошла немного вперед и с любопытством огляделась по сторонам.

— Это комната для музицирования?

— Это кабинет отца. Он любил, когда мать играла ему.

— Я несколько дней осматривала дом, — тихо сказала Ирена, — но ни разу не видела клавесина.

— Я обычный человек в обличье зверя. Пока вы спали, я мучился от неутоленного желания, а в этом состоянии готов на любое занятие, которое может отвлечь от болезненных ощущений. Если бы вы знали, что творится у меня в голове, то закрылись бы в своей спальне, трепеща от страха.

Он медленно поднял руку, и Ирена с трудом подавила желание убежать, когда его пальцы коснулись ее груди. Ее тело затрепетало под его прикосновением, и потребовалась вся сила воли, чтобы не шевельнуться, пока он ласкал ее. Затем его рука соскользнула на талию, и Ирена, не выдержав, развернулась и в ужасе бросилась бежать. И не останавливалась, пока не оказалась в своей спальне. Еле держась на ногах, хватая ртом воздух, она прислонилась к двери, а снизу до нее донеслось эхо резкого, какого-то нечеловеческого хохота.

Глава 14

Ночь выдалась холодной и ясной. В темно-синем небе поблескивали звезды, под ногами похрустывал снежок, и если кто хотел пройти незамеченным в такую ночь, ему приходилось ступать очень осторожно.

В расщелине между скалами на маленьком островке среди болот расположился лагерь. Меж палаток, на крыши которых были набросаны листья и солома, горели фонари. В дальнем конце расщелины находилась небольшая пещерка, заполненная бочонками с порохом. Неподалеку от порохового склада виднелись импровизированные стойла с дюжиной лошадей. В центре лагеря горел костер, возле него сидели на бревнах двое вооруженных мужчин.