Желябов - Александр Воронский

Андрей Желябов

26 марта, в день суда, утром Желябов получил "документ за нумерам неизвестным", подписанный Плеве. "Документ" известил Желябова: распорядительное заседание Особого присутствия находит, что отвод Желябова "не заслуживает уважения и оставило заявление без последствий".

Особое присутствие не нашло нужным, чтобы Желябову была выражена признательность отечества "за деятельность особенно полезную".

Мало того, оно даже и не приобщило заявления Желябова к делу, и Желябову пришлось на суде напомнить о нем и спросить, удостоверяет ли Особое присутствие документ без номера.

Присутствие удостоверило. На это его хватило…

СУД

Первоприсутствующий. Я приглашаю вас ответить на на мои вопросы. Сколько вам лет?

Подсудимый Желябов. 30 лет.

Вопрос. Веры православной?

Ответ. Крещен в православие, но православие отрицаю, хотя сущность учения Иисуса Христа признаю. Эта сущность учения среди моих нравственных побуждений занимает почетное место. Я верю в истину и справедливость этого вероучения и торжественно признаю, что вера без дел мертва есть и что всякий истинный христианин должен бороться за правду, за права угнетенных и слабых, и если нужно, то за них и пострадать: такова моя вера.

Вопрос: Где вы проживали последнее время и чем занимались?

Ответ. В последнее время я жил в первой роте Измайловского полка, и вообще жил там, где требовало дело, указанное мне Исполнительным комитетом. Служил я делу освобождения народа. Это мое единственное занятие, которому я много лет служу всем моим существом.

Состав суда: "Первоприсутствующий" сенатор Фукс; длинные, седые баки, внешне вежлив, старается показать беспристрастие. Члены суда: Биппен, Писарев, Орлов, Синицын, Белостоцкий. Сословные представители: петербургский предводитель дворянства граф Бобринский, барон Корф, московский городской голова Третьяков, волостной старшина Гелькер. Состав суда вполне надежен. Граф Бобринский недавно пережил огорчение: поспешил к Лорису с просьбой разрешить открыть подписку на сооружение памятника Александру II. Лорис ответил: Опередили вас, господа, опередили… Москва… — Такие постоят, не выдадут.

Самым спокойным и невозмутимым среди подсудимых выглядит Кибальчич. Он скромен, тих, даже как будто рассеян. Прямые волосы зачесаны назад; бородка клином. Он — в середине подсудимых. Рядом "хозяйка" конспиративной квартиры на Тележной, Геся Гельфман. Простое, некрасивое лицо, немного одутловатое: прекрасные еврейские печальные глаза. Бок о бок с Гесей Тимофей Михайлов, грузный, будто даже сонный. — Это меня не касается, как бы говорит его равнодушный вид. Давая следственные показания. Михайлов писал: не знал и не знаю… Объяснить не могу и не хочу… виновником себя не признаю, где служит и живет, не знаю. Писал с трудам: некогда было котельщику вплотную заняться своим образованием. Власти с ним немало мучились, но поживиться от него ничем не удалось.

Около Михайлова — Рысаков. Он ужасен и жалок; он превратился в графомана: в камере он все пишет и пишет; припоминает имена, клички, встречи, оговаривает, кого только может. Его уверяют: если будет давать чистосердечные признания, его, может быть… помилуют. Он беспокойно вертит головой, ерзает на сиденье. Полное его лицо кажется раздувшимся. Хуже всех к нему относится Перовская. Перовская и Желябов — по другую сторону Кибальчича. Перовская, как всегда, чисто и аккуратно одета. Взгляд ее сосредоточен. Желябов несколько возбужден, но превосходно владеет собой. Его прекрасная, могучая голова невольно привлекает к себе всеобщее внимание. На "публику" он смотрит иногда угрожающе. Изредка ему удается с Перовской перекинуться словом, но "первоприсутствующий" обычно — прерывает разговор.

Обвинитель. Защитники по назначению. Защитникам не по себе; исход суда всем известен. Желябов от защитника отказался.

Высший свет. Петербургская чиновная знать. Жандармы, военные, судейские. Тщетно подсудимые вглядываются, не мелькнет ли лицо товарища, друга. Нет такое лицо здесь не мелькнет. Все тщательно профильтровано. Острое любопытство, удивление, злоба. Taк вот они какие нигилисты, социалисты, террористы, цареубийцы! В сущности — ничего необычайного. Держатся с достоинством, скромно, в высшей степени вежливо. Эта их вежливость почему-то не нравится больше всего. В ней есть что-то очень страшное. Во всяком случае, у этих нигилистов нет ни длинных волос, ни пледов, ни синих очков, ни брани, ни угроз, ни ужасающих повадок и манер.

О вероучении Христа Желябову многое можно возразить. Шестидесятник, базаровской — писаревской складки на вопрос председателя дал бы совсем другой ответ. Но Желябов — не шестидесятник; правда, он в личного бога не верит, но он верит в отвлеченную справедливость, в правду-истину, в долг перед народом, он социалист чувства, а социалисты чувства обычно не прочь по-своему признать права религии; в частности, они склонны отделять историческое христианство от сущности христова учения и толковать это учение в социально-утопическом смысле.

Следует опрос подсудимых, чтение обвинительного акта. В нем, между прочим, отмечается, что Гольденберг характеризует Желябова, как личность "в высшей степени развитую и гениальную".

Обвинение формулируется; в таких выражениях:

На основании вышеизложенного, тихвинский мещанин Николай Иванович Рысаков, 19-ти лет; крестьянин Таврической губернии, Феодосийского уезда, Петровской волости, села Николаевки Андрей Иванович Желябов, 30-ти лет; дворянка Софья Львовна Перовская, 27-ми лет; крестьянин Смоленской губернии, Сычевского уезда. Ивановской волости, деревни Гаврилкова Тимофей Михайлов, 21-го года, и мозырская, Минской губернии, мещанка Геся Мироновна Гельфман, 26-ти лет, обвиняются:

Во-первых, в том, что вступили в тайное сообщество, именующее себя русской социально-революционной партией, имеющее целью ниспровергнуть, посредством насильственного переворота, существующий в Империи государственный и общественный строй, причем преступная деятельность этого сообщества проявилась в ряде посягательств на жизнь Священной Особы Его Императорского Величества, убийстве и покушении на убийство должностных лиц и вооруженных сопротивлений властям.

Во-вторых, в том, что, принадлежа к означенному сообществу и действуя для достижения его целей, согласились между собою и с другими лицами лишить жизни Его Императорское Величество Государя Императора, во исполнение какового умысла: а) из подвальной лавки в доме гр. Менгдена № 56-8 по Малой Садовой, заведомо для названных обвиняемых, был проведен подкоп под означенную улицу с устроенным в нем аппаратом для взрыва динамита при проезде Государя Императора и б) 1 марта 1881 года при проезде Его Императорского Величества, ныне в Бозе почившего Государя Императора Александра Николаевича по набережной Екатерининского канала, Рысаков бросил метательный взрывчатый снаряд под императорскую карету, последствием чего был взрыв, после которого произошел другой такой же, произведенный с той же целью другим соучастником означенного сообщества и причинивший Государю Императору тяжкие поранения, повлекшие за собою кончину Его Императорского Величества, причем при составлении упомянутого злоумышления и приготовлениях к нему: Желябов, умыслив таковое, согласил на него Рысакова и управлял приготовительными к злодеянию действиями; Перовская, по задержании Желябова 27 февраля, руководила не только теми же действиями, но и самим совершением злодеяния; Тимофей Михайлов участвовал в означенных, совокупными силами совершенных приготовительных действиях и, вооруженный метательным снарядом, находился на месте совершения злодеяния для принятия в нем участия, а Гельфман заведовала, в качестве хозяйки, так называемыми "конспиративными" квартирами, в которых происходили совещания о злодеянии и производились приготовления к нему. Преступления эти предусмотрены ст. 241, 242, 243 и 249 Уложения о наказаниях, изд. 1866 года.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});