Политический порядок в меняющихся обществах - Сэмюэл Хантингтон

Другим примером ограничений, свойственных этому варианту, могут служить события в Бирме. В 1958 г., когда раскололась правящая АЛНС[36], к власти на смену правительству У Ну пришел генерал Не Вин. Он, однако, дал ясно понять, что намерен вернуть власть в руки гражданской администрации, и всячески стремился минимизировать те изменения, которые его военный режим произвел в политической системе. В 1960 г. он действительно отказался от власти; были проведены выборы, в которых соперничали две партии, и в результате выборов во главе государства вновь встал У Ну. Действуя неохотно, но честно, Не Вин вернул ему власть. Через два года, однако, ситуация настолько ухудшилась, что генерал Не Вин почувствовал необходимость вновь вмешаться и сместить У Ну. На этот раз Не Вин решил добиться своего. У Ну и его соратники были арестованы, и Не Вин дал понять, что намерен остаться у власти.

2. Вернуть и снять ограничения (вариант Гюрселя). Военные руководители могут вернуть власть гражданским и разрешить в новых условиях и обычно под новым руководством приход к власти общественных групп, которые прежде они не допускали. После переворота 1960 г., когда турецкая армия свергла правительство Мендереса, военные казнили нескольких прежних руководителей, но генерал Гюрсель в то же время настоял на том, чтобы власть была возвращена гражданскому руководству. В 1961 г. были проведены выборы. Главными соперниками были Народная партия, которую предпочитали военные, и Партия справедливости, апеллировавшая к тем же группам, которые в прошлом поддерживали Мендереса. Ни одна из двух партий не получила большинства голосов, но генерал Гюрсель был избран президентом, и Народная партия сформировала слабое коалиционное правительство. Было в то же время ясно, что внутри электората преобладают группы, оказывающие предпочтение Партии справедливости, и ключевыми были вопросы о том, окажется ли Партия справедливости достаточно умеренной, чтобы не раздражать военных и не спровоцировать новое вмешательство, и о том, окажутся ли военные достаточно терпимы, чтобы позволить Партии справедливости прийти к власти путем мирных выборов. Ни одно из этих условий не было выполнено в Аргентине в отношениях между перонистами и аргентинскими военными. В Турции же, напротив, возобладал дух компромисса и умеренности. Попытки радикальных военных устроить второй переворот были блокированы правительством при поддержке старшего звена военного руководства, а на выборах 1965 г. Партия справедливости получила абсолютное большинство в парламенте и сформировала правительство. И военные примирились с приходом к власти той самой коалиции предпринимателей и крестьян, которую они не допускали к власти прежде, когда во главе ее стоял Мендерес. Можно предполагать, что турецкие военные будут сохранять свои позиции на периферии политической сцены к тому времени, когда может возникнуть новый кризис, связанный с ростом политической активности, например, когда своей доли власти потребует городской рабочий класс. В Венесуэле в 1958 г. и в Гватемале в 1966 г. военные также смирились с приходом к власти общественных групп и победой политических тенденций, которым они прежде противились. В таких случаях гражданские лидеры, берущие в свои руки власть, договариваются с военными и принимают хотя бы часть выдвигаемых ими условий, не последним из которых является отказ от возмездия за какие-либо действия, совершенные военными во время их пребывания у власти.

3. Удерживать и ограничивать (вариант Кастелло Бранко). Военные смогут сохранить за собой власть и продолжать сопротивляться росту политической активности. В этом случае, сколько бы они не стремились сознательно к противоположному, они с неизбежностью будут прибегать ко все более репрессивным мерам. Таков был курс, выбранный бразильскими военными после переворота апреля 1964 г., в результате которого было свергнуто правительство Гуларта. Переворот привел к власти военный режим при поддержке предпринимательских и технократических элементов. Однако выборы в бразильских штатах, прошедшие в 1965 г., ясно показали, что электорат стоит на стороне оппозиции. Эти результаты побудили сторонников жесткой линии в среде военных требовать их аннулирования — как это сделали военные в Аргентине в 1962 г. и как пытались сделать офицеры среднего звена в Турции в 1961 г. В Турции генерал Гюрсель подавил попытку переворота со стороны сторонников жесткой линии. В Бразилии на протяжении нескольких недель казалось, что может осуществиться такой же сценарий. Ожидали, что сторонники жесткой линии попытаются свергнуть умеренного президента, генерала Кастелло Бранко, и установить более авторитарный режим, чтобы не допустить оппозицию к власти. Многие также ждали, что Кастелло Бранко встанет на сторону общественного мнения и нанесет поражение сторонникам жесткой линии. Однако вместо того, чтобы возглавить успешное сопротивление попытке переворота, Кастелло Бранко предпочел сам возглавить переворот и распустил парламент, запретив политические партии и наложив новые ограничения на политическую активность и свободу слова. Каковы бы ни были основания для этих действий, их следствием было сокращение возможностей для Бразилии последовать примеру Турции и выработать компромисс, который бы позволил санкционированной оппозиции прийти к власти мирным путем. Напротив, ситуация еще больше поляризовалась, и бразильские военные, которые в прошлом гордились тем, насколько твердо они придерживались строго внеполитической, охранительной роли, теперь оказались в ситуации, когда они не могут отдать власть никому, кроме групп, совершенно для них неприемлемых. Чтобы исключить возможность прямого обращения к массам, выборы президента в 1966 г. были сделаны непрямыми, причем его выбирал конгресс, из которого военные удалили многие оппозиционные элементы. У кандидата военных, генерала Коста э Силва, соперников не было. И на последовавших за этим выборах в новый конгресс на кандидатов оппозиции было наложено много ограничений.

4. Удерживать и снять ограничения (вариант Перона). Военные могут сохранить за собой власть и в то же время допустить рост политической активности или даже извлечь из него выгоду. Именно таков был путь, избранный Пероном и, в меньшей степени, Рохасом Пинильей в Колумбии. В этих случаях военные приходят к власти путем переворота несколько иного типа, чем вето-перевороты, и затем изменяют свою политическую базу за счет привлечения в политику новых групп в качестве своей опоры. Последствия такого образа действий двояки. С одной стороны, военный руководитель теряет связь со своей первоначальной опорой в рядах армии и становится более уязвимым для консервативного военного переворота. С другой стороны, эти действия усиливают антагонизм между консервативным средним классом и радикальными массами. В этом случае происходит своего рода поворот в логике событий, свойственной олигархическому преторианскому обществу, в котором демагог-популист обычно изменяет массе своих сторонников, чтобы быть принятым элитой. Здесь же лидер среднего класса рвет связь со своим классом, чтобы завоевать массовую поддержку. Военный руководитель пытается стать диктатором-популистом. В конечном счете, однако, он терпит поражение точно так же и по тем же причинам, что и его гражданские прототипы. Перон следует путем Варгаса; Рохас Пинилья повторил судьбу Айя де ла Торре: их действия наталкиваются на вето их бывших товарищей по оружию, оставшихся верными своей роли охранителей.

От преторианства к гражданскому строю: военные в строительстве институтов

В простых обществах возможность формирования политических институтов связана с чувством общности. В обществах более сложных одной из важнейших, если не самой важной функцией политических институтов является повышение сплоченности сообществ. Взаимодействие между политическим и общественным строем носит, таким образом, динамический и диалектический характер: сначала последний играет важную роль в формировании первого, впоследствии первый начинает играть более важную роль в становлении второго. Преторианские общества, однако, оказываются в порочном круге. В сравнительно простых разновидностях преторианского общества недостает общности, и это мешает формированию политических институтов. В более сложных обществах отсутствие эффективных институтов мешает росту сплоченности. В результате в преторианском обществе формируются выраженные тенденции, способствующие закреплению существующего состояния. Сложившиеся установки и формы поведения обычно сохраняются и воспроизводятся. Преторианская политика укореняется в культуре общества.

Преторианство, таким образом, оказывается в большей мере присущим одним культурам (например, латиноамериканским, арабским), нежели другим; в первых оно укрепляется за счет роста политической активности и становления более сложной современной социальной структуры. Источниками латиноамериканского преторианства служат отсутствие политических институтов, унаследованных от колониальной эпохи, а также попытки привнести в латиноамериканское общество начала XIX в., до крайности олигархическое, республиканские институты среднего класса Франции и США. В арабском мире источниками преторианства являются крушение арабских государств при османском завоевании, длительный период османского господства, за время которого государство с высоким уровнем институциального развития выродилось в слабую, чуждую нации власть, терявшую легитимность с появлением арабского национализма, и, наконец, подчинение большей части арабского мира имперскому господству (semlcolonialism) Франции и Великобритании. Этот исторический опыт способствовал развитию в арабской культуре устойчивого сознания своей политической слабости, сопоставимой с той, которую мы встречаем в Латинской Америке. Взаимное недоверие и враждебность, существующие между индивидами и группами, обусловливают устойчиво невысокий уровень политической институциализации. Когда в некоторой культуре существуют такого рода ситуации, с необходимостью встает вопрос: а как поправить дело? При каких обстоятельствах возможен переход от общества с политизированными социальными силами к такому, где действуют принципы законности и порядка? Что в таком обществе может послужить рычагом, с помощью которого можно вывести его из этого состояния? Кто или что может сформировать общие интересы и интегрирующие институты, необходимые для превращения преторианского общества в гражданское?