Великая волшебница, вернувшаяся триста лет спустя (СИ) - Свадьбина Любовь

Среди молодняка копошились и люди постарше — видимо, коренные работники.

Здание поменьше и попроще оказалось мелкой администрацией: тут выдавали наряды на работу, принимали отчёты о них, взвешивали и распределяли сырьё.

Всё было тихо, спокойно и увешано защитными чарами. Я не могла определить, какими именно, пока их не активируют, сейчас чувствовала лишь отдалённые признаки их присутствия.

Сегодня был не совсем мой день: из всех возможных видов работ мне выдали самую нудную — прополку.

* * *

Арман-Лисар не был плохим человеком, но большая сила и высокий статус делали его немного высокомерным в отношениях с более слабыми людьми. Он это почти не осознавал (в отличие от временами несчастных подчинённых и противников), просто злился, когда не мог добиться своего словами.

Когда принципиальный Ван-Лер отказался отправлять его на отработку в закрытую зону за появление на тренировке в нетрезвом виде, потому что Арман трезв, как стёклышко, он готов был вскипеть.

Быть простым кандидатом в студенты так утомительно! Спорить с человеком, которого можешь уничтожить одним щелчком пальцев — так раздражающе, когда не можешь использовать эту силу как аргумент.

— Почему вы отказываетесь? — спросил Арман. — Я готов заплатить. Или пойти и выпить, если уж на то пошло.

Как он жалел, что не принял предложение угоститься! А-р-р!

— Это дело принципа, — отозвался Ван-Лер. — Я не собираюсь идти у тебя на поводу. Если ты сбежишь с тренировки, чтобы выпить, это будет нарушением другого правила, ты не сможешь пойти за Лилиан. И в любом случае — простолюдинам не назначают отработок в закрытой зоне. Так что продолжай тренировку…

Арман вздохнул. Напомнил себе о необходимости смирения (и вообще, он же хотел на своей шкуре почувствовать, что такое жизнь слабого простолюдина — вот и чувствует) и занялся тренировкой.

Пробежал норму почти в полтора раза быстрее обычного. На полосе препятствий спустил пар на нескольких качающихся грушах, практически испортив эту часть испытательных тренажёров. Сокомандники смотрели на него, как на монстра. Даже королевский бастард Эрик несколько сбледнул с лица, представляя, что чуть не схлестнулся с этим страшным мужчиной.

А после тренировки Арман явился в администрацию академии, шмякнул на стол заместителя одного из деканов мешочек денег и получил своё направление на отработку в закрытой зоне.

Стратегически это был менее изящный и приятный (и более дорогостоящий) вариант, чем попивать конфискованное винцо, любуясь восходом солнца, но в оправдание Армана можно сказать, что учащихся-простолюдинов туда действительно не пускали.

* * *

Придерживая вилкой кусок мяса, Синеглазка потянулся к кружке с морсом, но, заметив свои пальцы, отдёрнул руку.

Стараясь не смеяться, спокойно взяла свою кружку и отпила немного, гася пожар тушёного острого мяса кисловатой сладостью напитка. На несколько мгновений жжение во рту приятно усилилось, оставляя богатое послевкусие, и я опять взялась за еду.

Мы ужинали после штрафной прополки, и если я спокойно относилась к оставшейся под ногтями грязи, Синеглазку вид тоненьких тёмных линий под ногтями явно сильно смущал.

Мне пришлось снова взяться за кружку, чтобы за ней скрыть улыбку: Синеглазка был такой старательный при прополке, так внимательно слушал мои инструкции, с та-а-аким серьёзным видом выдирал сорняки… а потом с таким страдальческим видом отмывал руки в бочке. И сейчас это смущение из-за следов грязи — это было настолько мило, что я не стала советовать убрать всё огнём. Обычно я делала именно так, чтобы не возиться. Думаю, и Синеглазка сумел бы, но, похоже, у него раньше не возникало такой надобности, вот он и не знал о хитрых способах применения пламени.

За стенкой в соседней кабинке кто-то уронил ложку и выругался, внизу сильнее рокотали голоса, показывая, что на ужин подтягиваются обитатели академического городка. А мы с Синеглазкой сидели один на один, и я наблюдала за его мучениями.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Что ты так переживаешь? — я изобразила сочувствие. — Не захватил с собой инструменты для ухода за ногтями?

Он опустил взгляд на тарелку:

— У меня с собой только пилка.

Вздохнув, наклонилась вперёд и ухватила его лежащий на краю стола кулак. Мгновение поколебавшись, Синеглазка позволил притянуть его руку и даже разжал пальцы. Я залюбовалась их идеальной формой с аккуратными ногтями, которые портили только эти лунки грязи…

— Ладно, — оттолкнула его руку. — Так и быть, помогу тебе с решением этой проблемы. Только в следующий раз давай с водорослями поработаем — сдаётся мне, это занятие и чище, и приятнее.

И в озере.

— Хорошо… — Он посмотрел на мои ногти. — Но тебе тоже надо позаботиться о себе. Не переживай, я могу достать все нужные инструменты.

— Можешь достать, — пожала плечами, — а можешь со мной пойти и вместе ногти почистить. Я не возражаю.

Пристально глядя на меня, Синеглазка переспросил:

— Пойти с тобой к тебе в комнату?

— Не делай такое невинное лицо, ты там каждое утро бываешь.

— Хм, — Синеглазка лукаво улыбнулся. — Если тебя не затруднит…

— Нисколечко, — уверила я.

Особенно если получится уговорить его в рамках благодарности за помощь ноги мне помассировать, хотя бы плечи. Боги, после целого дня прополки я готова была побить за массаж!

— Спасибо, ты так добра.

Хохотнув, — да знал бы он, насколько я бываю «доброй», — помахала рукой:

— Ты просто такой красивый, подобный досадный изъян ранит мои эстетические чувства, — зачем-то стала оправдываться я, хотя мои эстетические чувства трудно пошатнуть хоть чем-то.

— Значит, — Синеглазка облокотился на стол и положил подбородок на кулак, пронзая меня проникновенным взглядом, — ты считаешь меня привлекательным?

Красивые мужчины порой хуже красивых женщин, такие… нуждающиеся в постоянной похвале.

— Конечно, — уверила успокоительно-ласковым тоном. — Ты самый красивый и замечательный на всю округу.

Взгляд Синеглазки чуть потемнел:

— Ты издеваешься?

— Немного, — улыбнулась и взялась за вилку. — А теперь не отвлекай меня от этого прекрасного ужина. И, кстати, после купи мне, пожалуйста, бутылку чего-нибудь покрепче.

— Зачем? — он шире распахнул чудесные, сверкающие глаза.

— Компрессы делать. — Потёрла поясницу. — Спина что-то болит после всей этой прополки. После компресса должно пройти.

Не знаю, поверил Синеглазка моей актёрской игре или нет, но бутылку приобрёл. Отличненько!

* * *

Так как большая часть учащихся в этот сумрачно-вечерний час дружно штурмовала трактиры и рестораны, три молодых человека, зачем-то притаившиеся у угла живой изгороди возле женского общежития, очень привлекали внимание.

Впрочем, я бы и так обратила на них внимание: они стояли со стороны фасада и явно караулили кого-то, кто должен был подойти по дорожке с торцевой стороны.

Конечно, парни оглядывались по сторонам, но меня с Синеглазкой, приближающихся по дорожке, не замечали, из чего я сделала вывод, что он наложил на нас отвод глаз или более высокоуровневое скрытие, чтобы войти в общежитие, не привлекая внимания ни к нему, ни ко мне.

Эта мелкая засада мне не нравилась, а когда из-за угла появилась тонкая фигурка, в которой сразу распознавалась знакомая мне простолюдинка Дана Лир, я рванула вперёд. За эти мирные дни во мне накопилось слишком много энергии.

Трое идиотов ещё только окружили Дану, резко побледневшую, как я уже миновала половину расстояния между ними.

Дана заметила меня из-за их спин, и на её лице появилась надежда — значит, Синеглазка сделал нас видимыми, чтобы не привлечь внимание внезапным появлением. Двое схватили Дану с обеих сторон, зажимая рот и заламывая руки, дёрнули прочь, в ту сторону, с которой она пришла, а третий попытался перехватить её ноги, которые она упёрла в землю. Он вякнул:

— Ты должна быть рада нас обслужить…