Неповторимое. Книга 7 - Валентин Варенников

— Старшая группа, — рассказывал Катушев, — постепенно убирала политически авторитетных членов Политбюро, особенно тех, кто работал в сфере экономики сА. Н. Косыгиным. Так, был выведен из Политбюро и отправлен на пенсию Г. И. Воронов. Направлен на дипломатическую работу (послом в Японию) Д. С. Полянский. Несколько позже, по мотивам болезни, был отправлен в отставку К. Т. Мазуров. В мае 1977 года неожиданно был выведен из Политбюро и освобожден от поста Председателя Президиума Верховного Совета СССР Н. В. Подгорный, а на его место, в нарушение постановления октябрьского (1964 года) Пленума ЦК «О недопустимости совмещения поста руководителя партии с каким-либо еще высшим постом государства», был утвержден Л. И. Брежнев. Он стал для «старшей группы» своеобразным «щитом» и символом «долголетия» в руководстве.

Подытоживая этот раздел беседы с Константином Федоровичем, можно сделать вывод: да, конечно, после Сталина его преемники тоже следовали его примеру в вопросах выращивания кадров для страны в целом. Процесс шел нормально, что результаты развития государства наглядно подтверждали. Однако в высшем эшелоне власти в послесталинский период были серьезные перекосы.

Действительно, в Политбюро была «старшая группа», которая вершила все дела. Ею фактически командовалМ. А. Суслов по одной простой причине: он был старше всех (1902 года) и еще в 1947 году был поставлен Сталиным на пост секретаря ЦК КПСС (тогда — ВКП(б). И это обстоятельство довлело над всеми и поставило его в положение эдакого мэтра в Политбюро…

В эту группу входили Л. И. Брежнев, А. П. Кириленко,Н. В. Подгорный, Д. Ф. Устинов, А. А. Громыко.

По возрасту и своему положению сюда должны бы входить, естественно, и А. Н. Косыгин, Г. И. Воронов иК. Т. Мазуров. Однако к закулисным обсуждениям кадровых вопросов они не допускались, а лишь принимали участие в их обсуждении только на официальном заседании Политбюро ЦК, когда «ядро» уже все обговорило и оставалось только проголосовать.

У читателя может возникнуть вопрос — почему я как автор позволяю себе такие комментарии? Ведь я же лично всего этого не видел и не слышал?! Действительно, это так. Но источник, который посвящал меня во многие деликатные вопросы высшего звена власти, был со 100-процентной гарантией точности. Это Георгий Сергеевич Павлов — управляющий делами ЦК КПСС, член ЦК и депутат Верховного Совета СССР нескольких созывов. Вырос он на Украине, где прошел путь от мастера на заводе до первого секретаря Днепродзержинского горкома партии. Был дружен с Владимиром Васильевичем Щербицким, корни которого тоже в Днепродзержинске. Впервые я повстречался с ним в 1975 году в Киеве — в кабинете у В. В. Щербицкого, сразу после сложных для меня, как для командующего войсками Прикарпатского военного округа, событий: а мое дело о возможном «исключении из КПСС» разбиралось в Москве у А. Я. Пельше. Я рассказал Владимиру Васильевичу в присутствии Г. С. Павлова все подробности и поблагодарил его за партийную характеристику, которую Политбюро ЦК Компартии Украины направило в Контрольно-ревизионную комиссию ЦК КПСС и которая сыграла решающую роль в моей судьбе. Выслушав мой рассказ, оба чертыхались. Позже, встречаясь с Георгием Сергеевичем на сессиях Верховного Совета СССР, мы не раз вспоминали мои злоключения. Возможно, это нас и сблизило. Иногда он мне рассказывал о некоторых «тайнах королевского замка», естественно, проявляя при этом деликатность и осторожность. Однако о существующем «холодке» между Брежневым и Косыгиным говорил открыто и прямо, очень сожалея об этом. Называл также заушателей, которые настраивали Леонида Ильича против Алексея Николаевича. И обычно заключал: «Все это не к добру».

Продолжая тему о коллизиях в верхнем эшелоне власти, о чем нам поведал К. Ф. Катушев, можно, несомненно, согласиться с тем, что Брежнев искренне хотел подражать Сталину, когда тот на XIX съезде КПСС ввел в состав Секретариата ЦК много «молодежи». Но такое желание было у Брежнева только в самом начале его деятельности на посту генсека. А затем образовалась «старшая группа», которая все и вершила.

Особо странным выглядела передача Брежневу поста Председателя Президиума Верховного Совета СССР. Конечно, Н. В. Подгорный был уже в годах и мог бы спокойно и заслуженно уйти на пенсию. Но дело в том, что и Брежнев в 1977 году был уже далеко не молод, к тому же с 1975 года он болел. Это был не тот Брежнев, это был другой, второй. Болезнь прогрессировала, и в 1977 году он вообще был слаб для государственной деятельности. А в 1979–1980 годах и позже, наблюдая его фактически рядом на заседаниях Совета обороны, можно было однозначно сделать вывод, что он уже был недееспособен. И вдруг к посту генсека добавляется еще пост Председателя Президиума ВС! К чему все это? Чем вызвано?

Ясно, что лично он уже был не способен оценить меру ответственности, которая дополнительно возлагалась на него. И «старшая группа» все это понимала. Однако она пошла (и подтолкнула Брежнева) на этот шаг. Почему? С сожалением надо заметить, что, облеченные огромной властью и доверием народа, имея каждый в отдельности в его глазах непоколебимый авторитет, они в то же время преступили самое святое — интересы дела, а следовательно, интересы народа, защищая при этом свои собственные интересы и свое положение. И вершителями всего этого были, несомненно, Суслов и Устинов. А Громыко и Андропов поддержали коллег в порядке солидарности. Но всем им нужен был «такой» Брежнев для полной свободы действий и абсолютной бесконтрольности. Именно такая фигура была им необходима для официального прикрытия своих решений. Читатель помнит, что и решение на ввод войск в Афганистан было принято этой группой в составе Брежнева, Суслова, Устинова, Громыко и Андропова. Вопрос на Политбюро даже не обсуждался, просто на одном из заседаний «проинформировали». А Верховному Совету об этом было доложено через полгода, когда наши войска уже воевали. (Правда, Ельцин вообще даже не доложил Совету Федерации, что он начал войну в Чечне.)

Таким образом, можно сделать вывод, что если в стране в целом система подготовки кадров была отлажена и опиралась на прекрасную научную, педагогическую, учебную, идеологическую и производственную базу и имела четкие, ясные цели и задачи, то при подборе кадров для высших эшелонов власти (уже после Сталина) были ошибки и умышленные ущербные действия, о чем мы убедились на приведенных примерах. Однако все это говорится только с одной целью — надо нам делать выводы на будущее.

Такой контекст следовал из нашей беседы с Константином Федоровичем Катушевым. Наконец, мы попросили его перейти к периоду, предшествующему главным трагическим событиям 1989–1991 годов.

— Если говорить о периодах, — начал Константин Федорович, — то, на мой взгляд, их было три: период Хрущева; период Брежнева; период Андропова — Черненко — Горбачева.

Из первого периода (Хрущева) следует отметить, что снижение темпов развития экономики было одной из причин метаний и поисков Хрущевым нового эффективного пути развития. Коррекции требовала сама система — с большой инерционностью экономики, централизованной бюрократической системой управления, жесткими ведомственными барьерами и т. п. Все это сказывалось на темпах развития народного хозяйства СССР.

Начальный период действия системы совнархозов отмечен более высокими темпами развития экономики, благодаря оптимизации управления ею, ускорению принятия решений, развитию экономической инициативы на местах. Но это происходило до тех пор, пока Советы народного хозяйства (совнархозы) действовали по областям и были увязаны со сложившейся политико- (партийно-) административной системой деления страны. Однако когда было решено укрупнить совнархозы и они стали охватывать несколько административных структур (областей, краев), то внутри многих «больших» совнархозов начались «драки» руководителей, «перетягивание одеяла на себя». Это крайне отрицательно повлияло на темпы роста и на обстановку в стране.

С укрупнением совнархозов была допущена явная ошибка. Я думаю, что в этом виновен и сам Хрущев, и какой-то его «умный» советник. Возможно, им мог быть и тогдашний председатель Госплана Иосиф Иосифович Кузьмин.

Я выскажу свое мнение: создание совнархозов — органов регионального управления экономикой, определенная ею децентрализация и повышение роли и ответственности мест в развитии народного хозяйства — это движение в нужном направлении. И сейчас, когда решается судьба страны, оптимальное разделение руководящей роли центра и прав и обязанностей регионов, — это направление, имеющее право на жизнь.

Что же касается деления партии на сельскую и промышленную, так это вообще была просто глупость. Это решение Хрущева еще больше запутало и обострило обстановку на местах. Области «барахтались» в путанице «больших» совнархозов, а теперь они еще делились каждая на сельскую и промышленную со своими органами управления. Чаша терпения народа переполнилась.