Ложь, которую мы произносим - Джейн Корри

учебе.

Фредди просиял. Но мои слова были ложью. Ему исполнится шестнадцать только после следующего дня рождения, хотя выглядел он старше.

Однако называть настоящий возраст было нельзя, поскольку тогда ему бы полагалось еще ходить в школу.

Блокки почесывал подбородок.

– Мне бы не помешала помощь на ферме, если парень действительно что-то ищет.

– Я за, – неожиданно сказал Фредди.

«Нет!» – хотела вмешаться я. Кто-нибудь может начать задавать вопросы. Фредди ляпнет что-нибудь не то. А что будет, когда в газетах появятся наши фотографии? Нас обоих арестуют.

И все же подала голос другая, сумасшедшая часть меня, которая притворялась, что все получится.

– Это было бы здорово, – сказала я. – Благодарю вас.

– Где вы остановитесь на ночь? – спросил Блокки.

– Я собиралась снять номер в пабе или в отеле.

– Можете переночевать в одном из наших фермерских коттеджей, если хотите, – предложил он. – Так вышло, что бронь отменилась. Выйдет недорого, поскольку сейчас не сезон.

Получалось слишком просто.

Теперь мне оставалось лишь ждать, когда что-нибудь пойдет не так.

Это произойдет совсем скоро. Я чувствовала это всем нутром.

* * *

Нужно выбросить это из головы.

Другого пути нет.

Но мне не хотелось, чтобы так получилось.

Клянусь.

Честно.

Вы должны мне поверить.

Вы ведь верите?

Глава 43

Неужели мы действительно пробыли здесь уже целую неделю?

По какой-то причине фермер взял нас двоих под свое крыло. Возможно потому, что случайно услышал, как Фредди беспокоился о том, что будет, «если папа нас найдет».

Однажды утром мы спускались вниз и оба подпрыгнули от неожиданности. В коридоре стоял наш новый друг.

– Извините, – сказал он. – Входная дверь была открыта, так что я просто вошел. Тут все так делают.

– Все в порядке, – ответила я.

Фредди пулей помчался обратно наверх.

– Все нормально? – продолжил гость.

– Да, все отлично, спасибо.

– Значит, ваш муж еще не приехал?

– Нет.

– Ясно. – Он колебался. – Послушайте, не мое это дело, но если вам будет угрожать какая-нибудь опасность, вы ведь дадите мне знать? У моей работницы муж был жестоким человеком. Не хотел бы я видеть, как еще одна женщина проходит через такое.

Я чуть не ляпнула, что Том не жестокий, хотя и шлепал Фредди, когда тот был маленьким. Но если фермер предпочитал видеть все под таким углом, то, возможно, он охотнее промолчит о том, что мы здесь.

– Спасибо, – сказала я. – Очень любезно с вашей стороны.

Тем временем Блокки, как он постоянно просил называть себя, отправил своих людей разобраться с недостающей черепицей на крыше коттеджа Глэдис и обновить краску на стенах. Ему даже удалось найти подходящий оттенок морской синевы для двери, и я помогла покрасить той же краской подоконники. Удивительно, до чего преобразилось это место. Я всегда ненавидела нейтральные бежевый и коричневый в лондонском доме, которые Том не позволял мне сменить.

Как можно думать о цветах, когда твой сын кого-то убил?

Еще нам подстригли траву и запустили плиту.

– Скоро ее освоите, – сказал Блокки, увидев сомнение на моем лице.

Но пламя продолжало гаснуть, и было так трудно просунуть руку через крошечное окошко, чтобы его снова зажечь.

– Давай я попробую, – сказал Фредди однажды вечером.

Удивительно, но его рукам удалось расположить фитиль так, чтобы чертова штуковина разгорелась. На ее растопку потребовалось бы несколько часов, но, по крайней мере, она работала.

– Молодец! – Я взмахнула рукой, чтобы дать пять, как делала, когда мой сын был младше. Фредди тоже поднял ладонь. Наши глаза встретились. На минуту разжигание этой странной плиты на новой кухне отвлекло от чудовищного черного груза, лежавшего на наших плечах. Но через миг все вернулось.

Умер человек.

Время от времени я не могла удержаться и пыталась выяснить у Фредди правду.

Его ответы всякий раз звучали почти одинаково: «Тебе не понять. К тому же мне нужно тебя защитить. Пока ты ничего не знаешь, тебя нельзя обвинить в сокрытии фактов».

Временами я все-таки подумывала пойти в полицию, но каждый раз выясняла, что не могу этого сделать. Меня тревожила не моя судьба. Я приняла бы свой приговор без жалоб, как и раньше. Но Фредди – не я. У него ведь вся жизнь впереди. Что бы там ни произошло, это наверняка был несчастный случай.

Мой сын не хладнокровный убийца.

И все же мучительная мысль: «А если он именно такой?» – просто не желала уходить.

За несколько следующих недель мы вошли в ритм. Днем я была занята в сарайчике Глэдис, а Джаспер спал рядом. Ко мне вернулись прежние навыки из школы искусств. Я собиралась изготовить глиняный горшок! Раньше мы делали их вручную, без гончарного круга – раскатывали плоский блинчик, а затем выкладывали на него кольцами глиняные колбаски. Одну на другую.

И сейчас я именно это делала. А по ходу мне пришло в голову, что сама жизнь похожа на такой горшок. Кольца символизируют разные этапы нашей жизни. И складываясь, создают единое целое. Если только не решишь все уничтожить. Как я.

Затем с помощью круга Глэдис я начала работать другим способом – клала шарик глины в середину и, вращая колесо, осторожно вытягивала стенки горшка. Но каждый раз, когда форма приближалась к чему-то приличному на вид, я слишком сильно сжимала глину между ладоней, и все сминалось. Приходилось начинать сначала, сожалея, что со своей жизнью нельзя поступить так же.

В другой жизни это был бы рай. Жить рядом с морем. Только втроем – Фредди, я и Джаспер. Без Тома, без его нотаций. Но реальность была иной. Не выдумка и не дурной сон. Измученная постоянным страхом, я не могла ни на чем сосредоточиться. В любую секунду ждала стука в дверь, за которой стоял бы полицейский. Каждую минуту ждала телефонного звонка от моего друга-фермера о том, что Фредди арестовали на работе. Каждый день покупала в лавке национальную газету и просматривала ее с пересохшим ртом, отыскивая статью о подозреваемом в убийстве пятнадцатилетнем подростке и его матери, подавшейся в бега вместе с сыном.

Но в газетах ничего не было. Возможно, наша история утихла. Возможно, была не настолько значительна в масштабах столицы, чтобы ее освещала пресса. Мне это казалось трагичным, но эгоистка внутри меня в то же время ощущала огромное облегчение.

Фредди каждый вечер около пяти возвращался с работы на ферме, а его уже ждал горячий ужин. Сначала я готовила курицу или отбивные, которые он всегда любил. Пламя в плите горело уже несколько дней. Оно не только согревало коттедж, но и придавало еде