Ложь, которую мы произносим - Джейн Корри

пока мы не достигли места, которое казалось окраиной городка. Там стоял общинный центр с выгравированной над дверью датой «1891», а напротив него располагалась небольшая заправочная станция.

Снаружи висела афиша новостей. Я с трудом смогла заставить себя на нее взглянуть: «Разрабатываются планы новых морских защитных сооружений».

Ничего о нас. Возможно, было еще слишком рано.

Водитель трактора заметил, куда я смотрю.

– Самое время. Если они не пошевелятся, от нашей береговой линии ничего не останется со всей этой эрозией. Уже открыли для себя Шелл-Коув? Нет? Это настоящая маленькая жемчужина. Имейте в виду, сейчас слегка прохладно для купания. И будьте осторожны с течениями. Вертолет береговой охраны сегодня уже разок вылетал. Я недавно видел, как он возвратился.

Значит, искали все-таки не нас. Я почувствовала прилив облегчения.

– А людей-то спасли? – спросил Фредди.

– Думаю, да, молодой человек.

Вопрос Фредди вселил в меня надежду. Если мой мальчик беспокоился о том, не утонули ли незнакомцы, разве мог он кого-то убить?

Справа виднелся старомодный универмаг. Он выглядел до странного уютно со своими пододеяльниками в цветочек и объявлениями о распродаже «дамских брюк». Островок нормальности посреди кошмара. Съехавший апостроф почти успокаивал, возможно, потому, что мы тоже покинули свое место.

– Моя Бренда там работает, – сообщил фермер. – Ей нравится, правда.

– Это ваша жена? – спросил Фредди. Мне хотелось, чтобы он поменьше разговаривал. Так можно и проговориться о чем-нибудь.

– Господи, нет! У жены полно дел на ферме. Бренда – моя внучка. Ей семнадцать. В следующем месяце выйдет за одного из моих работников. Если повезет, стану прадедушкой еще до конца года.

Этот подвижный мужчина с ярко-голубыми глазами выглядел не настолько старым, чтобы быть дедушкой подростка.

– Вот мы и приехали!

Трактор остановился у агентства недвижимости, которое, судя по вывескам, одновременно служило почтовым отделением.

– Скажите Джиму, что я вас прислал. И проследите, чтобы ваш муж, как приедет, попробовал местного пива.

– Большое вам спасибо. – Я порылась в карманах. – Боюсь, мне нечего вам дать.

– Мне ничего не нужно. – Он выглядел обиженным. Я тут же поняла, что поступила неправильно. – Рад помочь. Надеюсь, вы хорошо проведете время. – Затем ему словно пришла в голову мысль. – Так ты не в школе, парень?

– Нет. – Ответ Фредди был спокойным и быстрым. – Я ушел. Собираюсь искать работу.

– Молодец. Что ж, если кому-нибудь из вас что-то понадобится, спросите Блокки. Меня все знают. Как вас зовут, милая?

– Сара. Сара Винсент. А это мой сын, Фредди.

– Почему ты назвала ему девичью фамилию? – спросил Фредди, когда Блокки уехал.

– А ты как думаешь? Это может прикрыть нас, если кто-то приедет искать.

– Искать все равно будут Сару и Фредди. Тебе нужно было выбрать что-нибудь совсем другое.

Он был прав. Я не подумала. А Фредди подумал. Кто этот человек?

– Почему ты сказал, что больше не ходишь в школу? – спросила я.

– Но я ведь теперь не могу? Там начнут вопросы задавать.

Хотя недавно я сама себе говорила то же самое, но почувствовала, как у меня сжалось в груди. Вот и все. Конец образованию моего сына.

Лицо Фредди напряглось.

– Кроме того, я бы предпочел что-нибудь делать, а не просто прятаться, пока нас не найдут.

– Тсс. – Я торопливо огляделась, не услышал ли кто. – Нас могут и не найти.

Фредди скорчил гримасу, что-то вроде «не будь дурой, мам».

– Найдут ведь? Мы не можем прятаться вечно.

И я знала, что он был прав.

Очень скоро кто-нибудь нас найдет.

Глава 41

Королевский суд Труро

– Почти пять лет назад, – произносит обвинитель, – умер невинный человек.

У меня гудит в ушах. Мне нужно встать прямо сейчас. Рассказать им все. В противном случае я нарушу закон. Но я не могу. Мой рот онемел. Не могу говорить. Только слушаю.

«Помоги мне, мам. Помоги!»

Слышу голос Фредди в голове так ясно, словно он здесь. Последние пять лет я каждый день ждала стука в дверь. Ждала, когда полицейские спросят, где мой сын. А теперь еще чей-то сын предстал перед судом.

Я смотрю на мужчину за стеклянной перегородкой, в плохо сидящем костюме. На обвиняемого. Обвиняемого, который записан в обвинительном заключении как Пол Харрис, также известный как Кастет. Вот, значит, как его имя. То самое, что Фредди отказывался мне назвать до своего вчерашнего телефонного звонка. От прозвища у меня по спине пробегают мурашки. Вероятно, его так называют из-за того, что он делает с другими людьми своими кулаками. Я украдкой бросаю на него еще один взгляд. Рост у парня, по моим прикидкам, должен быть шесть футов три дюйма или чуть больше. Такой же, как у моего сына, хотя Фредди стройнее.

Взгляд Кастета обшаривает зрительские ряды, будто этот человек знает, что я здесь. Но он не может меня узнать. Насколько мне известно, он меня никогда раньше не видел.

К тому же никто из моей прежней жизни не узнал бы меня. Я вернулась к своему «альтернативному образу», как его обычно называл Том. Снова отрастила длинные волосы. Ношу летящие розовые и фиолетовые платья из благотворительных магазинов. Стала более подтянутой и загорелой из-за долгих прогулок по пляжу, которыми увлекаюсь, когда не провожу время за гончарным кругом. Ежедневно медитирую, что помогает мне оставаться спокойной. Хотя прямо сейчас я вся дрожу.

– Мы беремся утверждать, – продолжает барристер обвинения, – что Пол Харрис рассказал своему сокамернику в тюрьме Даунвуд о том, как пять лет назад задавил человека в Лондоне и ему это «сошло с рук».

Даунвуд недалеко от Труро. Я достаточно осведомлена о судебных процедурах, чтобы знать, что подсудимых, как правило, судят недалеко от места совершения преступления. Возможно, его было проще судить рядом с тюрьмой, тем более что некоторые свидетели – его сокамерники или друзья.

Но зачем Полу Харрису делать такое признание? Возможно, он хвастался. Когда я сидела в тюрьме, там были женщины, которые заявляли, что совершали ужасные вещи. Одна из них якобы перерезала горло своей свекрови и наблюдала, как та истекла кровью до смерти. Подобные истории повышали статус и заставляли других сильнее бояться. Так меньше шансов, что на тебя нападут другие заключенные. Вот как все работало. И из-за этого меня по-прежнему мучили кошмары.

Мужчина рядом со мной бормочет что-то о надежде, что «ублюдок получит по заслугам». Интересно, почему он здесь? Он репортер? Или просто вуайерист? Судя по разговорам по пути на публичную галерею, здесь довольно много людей, которым просто нравится наблюдать за процессами. Что бы они сказали, узнав, что на скамье подсудимых оказался не тот