Большая игра - Гуляшки

псевдоним Веселый. Через него ежедневно проходило огромное количество людей, так что он стал кладезем информации. Еще одним, крайне перспективным агентом казался турецкий купец Мустафа Эмре. Вербовку такого человека я посчитал за немалую удачу, учитывая, что война с Турцией приближается. Потому и псевдоним он получил соответствующий — Удача.

Полковник Шауфус существенно расширил мои полномочия. В Хиве я выполнял обязанности дипломата, военного советника и резидента. Общаться приходилось не только со своими агентами, но и агентами других офицеров. Не скажу, что их было много, но они в Хиве присутствовали. Большая часть их двигалась через Хорезм транзитом — в Иран, Турцию, Афганистан или Индию.

Я принимал их сообщения, давал новые задания, продумывал легенды прикрытия и обеспечивал всем необходимым — деньгами, одеждой, едой и оружием. Работать мне нравилось. Я чувствовал свою полезность русской разведке, понимал, что занимаюсь нужным делом и находил в нем отдушину от азиатской тоски.

Агенты по большей части были людьми необычными, склонными к приключению и риску, а истории иной раз такие рассказывали, что тянули на полноценный приключенческий роман. Получаемые сообщения я шифровал и отсылал с нарочным в Ташкент.

В Хиву начали прибывать иностранцы из Европы — два англичанина, француз и немец. Легенды прикрытия у них выглядели добротными. Жители Туманного Альбиона представились корреспондентом и фотографом «Дэйли Ньюс». Француз был путешественником и членом Французского географического общества. Он «козырял» близким знакомством с Виктором Гюго и Жюль Верном. Немец же выдавал себя за крупного коммерсанта, интересующегося азиатским хлопком.

Мы с ними познакомились, и только. Они знали, что я русский военный советник и возможно догадывались, что мои полномочия несколько шире. А я догадывался об их истинном статусе и цели посещения Хорезма. На агентурный контакт ни с кем из них не пошел — они могли являться самыми заурядными «подсадными утками», присланными, чтобы раскрывать и вербовать различных простачков. Шауфусу я отправил очередной рапорт, в котором поделился подозрениями по поводу европейских гостей.

В один из дней, выбравшись на базар, я купил Кате золотой перстень с рубином. Вообще, в Хиве встречаются крупные драгоценные камни, но почти все они имели изъян — плохую прозрачность или изрытую маленькими дырочками поверхность.

Но рубин оказался хорош. Он стоил немало, зато оправдывал каждую копейку.

— Пусть женщина, которой предназначается сей перстень, всегда будет носить в своем сердце любовь к тебе, — с поклоном пожелал мне продавший перстень ювелир.

Все, что имеет начало, имеет и конец. Закончился мой срок пребывания в Хиве. Я написал последние три рапорта — Головачеву, Романовскому и Шауфусу и попрощался с товарищами.

Командование решило, что присутствие отряда в самой Хиве больше не имеет смысла и отозвало людей в Ташкент. А я же получил обещанный отпуск и на прибывшем пароходе уплывал в Казалинск.

— Будь счастлив, Андрюша! — пристань в Хиве была простенькая, всего лишь деревянный помост. На нем мы и попрощались. Я обнял Некрасова, пожав руки Егорову, Руту, Дворцову, Фальку и Жилину.

— Счастливой дороги, Михаил! Возвращайся! Не забывай! — раздавались голоса. Люди выглядели помятыми и не выспавшимися, Вчера, отмечая окончания нашей хивинской командировки, мы хорошо погуляли. А, как известно, чем лучше было вечером, тем хуже будет утром. Вот мы и подтверждали данную аксиому.

26 ноября я покинул Хиву. Пароход доставил нас со Снегирем в Казалинск без всяких сложностей. Десять дней понадобилось, чтобы добраться до Оренбурга. Там я с большим удовольствием сел на поезд. Как ни крути, а железная дорога наша с цесаревичем и Хмелевым детище. Нет, ее бы и так построили, но на десять лет позднее.

Первое, что поразил меня в Саратове — это мост. Здесь, в это время я впервые видел настолько циклопическое и монументальное сооружение! Мост потрясал! Это было что-то, и я вновь ощутил гордость. Не знаю, когда в прошлой истории Россия построила первый мост через Волгу, но мы вновь опередили историю. Не было у нас аналогичного моста до самого конца девятнадцатого века, голову даю на отсечение! А здесь есть, причем его уже открыли. Открыли буквально неделю назад.

Я расположился в гостинице «Волга» и отправился в мастерскую Волкова. Проезжая по улицам на извозчике, замечал, как за минувшие годы изменился город. Конечно, он не превратился в Москву или Петербург, и близко такого нет, но в нем появились и продолжали появляться новые дома и магазины, лавки, улицы и парки. В Саратов вместе с железной дорогой пришли и большие деньги. Предприимчивые люди этим воспользовались. Особенно меня порадовало, что я увидел два строящихся дворца — значит, и кто-то из богатых решил здесь отметиться.

Конечно, плохо, что пока не развиваются больницы, школы и различные социальные учреждения, но я уверен, что и до них дело дойдет.

— Михаил Сергеевич, вот так встреча! — обрадовался и немного смутился Волков, когда извозчик доставил меня до мастерской «Победа» — её здесь все знали. А я хотел появиться внезапно и понять, что он там творит с нашим детищем. — Что ж вы не сказали? Я бы вас встретил. Как добрались?

— Прекрасно. Собственно, здесь я проездом, направляюсь в Москву. Вот, решил заглянуть и посмотреть, не испытываете ли вы в чем нужды.

— И правильно-с, что заглянули, — он достал платок и вытер лоб.

— Как там доброхоты и доброжелатели? Не замучили вас своими предложениями? — глядя на нервничающего инженера, я заподозрил, не учудил ли тот чего. Характер у него мягкий, так что всякое могло случиться.

— Нет, все хорошо. Как и сказали, я их к вам отсылал, в Ташкент. О, а вы уже подполковник! Примите поздравления, Михаил Сергеевич, — только сейчас он обратил внимание на мои новые погоны.

— Благодарю. Ну что ж, начинайте вводить меня в курс дела. Показывайте, так сказать, свои пенаты.

Экскурсию по мастерской он мне устроил хорошую. Мастерская представляла собой длинный кирпичный цех, вдоль стен которого стояли различные верстаки, кузнечные горны и станки, токарный и фрезерный, изготовленные немецкой фирмой «Циммерман». Работали они на паровой тяге, и для этого имелась пристройка с котельной и котлом. Пахло здесь потом, смазкой и горячим металлом. Беспрерывно слышались удары молота, скрежет пил и лязг железа.

— Сколько полевых кухонь сейчас в работе?

— Мы стабильно делаем две за сутки и с последним заказом справились благополучно. Министерство все полностью устроило, они продлили контракт еще на двести кухонь. Надо штат расширять, ведь мы еще и ложки с фляжками начали выпускать.

— Расширяйте, кто вам мешает?

— Тяжеловато приходится.

— Найдите толковых помощников. Что мне вас учить?

Мы прошли цех и вернулись обратно. Рабочий процесс выглядел отлаженным. Во дворе под навесом стояли телеги