Большая игра - Гуляшки

роскошью, а не средством общения. Позволить его себе могли лишь самые обеспеченные люди. Но с эти приходилось мириться. Нынешняя Россия — все еще аграрная страна. У нас есть дешевая осетрина и черная икра, а вот любой маломальский сложный прибор стоит куда дороже, чем в Германии или Англии.

А затем мы с Барановым отправились в ресторацию «Контан». Водки здесь не подавали, но зато в наличии имелся превосходный выбор ликеров, вин, токая и киршвассера*.

Жил я в гостинице «Знаменская» на одноименной площади, оставив данные о своем местоположении в канцелярии Военного Министерства. Именно оттуда пришел вестовой с приказом явиться к генерал-лейтенанту Обручеву к десяти часам утра следующего дня.

Обручев являлся правой рукой министра Милютина и занимал ряд должностей. В частности, он руководил Военно-ученым комитетом, сокращенно ВУК. Под этим непритязательным названием скрывалась вся военная разведка Российской Империи.

К Обручеву я отправился с чувством легкого любопытства. Похоже, на меня хотят посмотреть, а может и задание дать.

В приемной перед кабинетом Обручева постоянно находилось два делопроизводителя и подтянутый молодцеватый адъютант поручик Хладов. Здесь стояли тяжелые дубовые столы, на окнах висели шторы, паркетный пол натерли так, что он блестел, а на одной из стен висели портреты императора и цесаревича. И здесь же находилось несколько офицеров.

— Михаил! Дмитрий Николаевич! — я с радостью пожал руки Скобелеву и Шауфусу. Вот кого-кого, а увидеть их здесь я совсем не ожидал. Но тем приятней оказалась встреча. — Господа, здравствуйте! — следом я обратился к остальным офицерам. Некоторых я знал, о ком-то слышал, двух видел в первый раз.

Минут пять, пока не наступило ровно десять часов, мы разговаривали, спрашивая друг друга о здоровье и всем прочем, включая цели, по которой нас всех здесь собрали. Самым младшим из нас по званию оказался казачий есаул Петр Краснов из Войска Донского. Адъютант Хладов опросил нас, узнавая фамилию и чин, сверился со списком, после чего осторожно приоткрыл дверь и скрылся в кабинете генерала.

— Потерпите, господа, сейчас все узнаете, — успокоил невозмутимый Шауфус. Судя по его виду, он-то знал о цели собрания.

Внушительные напольные часы на львиных лапах принялись отбивать десять часов. Широкие двустворчатые двери раскрылись и нам предложили пройти внутрь.

Генерал-лейтенант Обручев выглядел серьезно. Высокий, плечистый, с прямым и твердым взглядом, широкими усами и бакенбардами, которые в народе называли «верноподданническими», он казался человеком не только умным, но и властным. Его мундир украшали многочисленные ордена, а на плечах солидно смотрелись эполеты со знаками различия генерал-лейтенанта. Рядом с ним находились генерал-майор Фельдман, полковник Супрунов и подполковник Паренсов.

— Доброе утро, господа, — Обручев внимательно оглядел вошедших офицеров. Мы выстроились перед ним в шеренгу, вытянувшись строго по уставу. — Я рад вас видеть. Всех вас я знаю, кого очно, кого заочно и не раз читал ваши рапорты и донесения. Все мы разведчики, так что начнем резво, по-армейски.

Обручев говорил неторопливо, обдумывая каждое слово. Повод для встречи оказался приятным. Штат ВУК расширили, соответственно подняв «потолок» ряда должностей. В составе ВУКа так же оставалось два отделения, Европейское и Азиатское, но теперь эти должности занимали не полковники, а генерал-майоры, а Обручев стал генерал-лейтенантом.

— Итак, господа, сегодня у нас имеются и персональные поводы для радости. Полковнику Шауфусу присвоен чин генерал-майора, с этого дня он возглавляет Азиатское направление.

— Служу Царю и Отечеству! — вытянулся Шауфус.

— Подполковник Скобелем производится в чин полковника.

— Служу Царю и Отечеству! — щелкнул каблуками Михаил.

— Подполковнику Соколову вручается орден Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом.

— Служу Царю и Отечеству! — повторил я за товарищами.

— Есаул Краснов награждается орденом Святой Анны 3-й степени с мечами.

— Служу Царю и Отечеству! — гаркнул донской казак.

Прочих приглашенных офицеров так же наградили — очередным званием, орденом или должностью.

В русской разведке начала закладываться любопытная традиция. Неважно, в каком полку, и в каком подразделении ты служишь. Служи и дальше, одновременно работая на разведку. И тебе не обязательно переходить в штат ВУКа. Как по мне, это было правильно.

Генерал прошелся вдоль шеренги, пожимая нам руки. Следом вручали медали «За Хивинский поход 1873 г». Я получил сразу две, свою и Снегирева. Хорошо, что о нас не забыли. И хотя такие награды вручались всем участникам похода, от рядового до Кауфмана включительно, все равно приятно.

Правда, 4-й Владимир казался куда весомей. Офицеры именно его считали первой действительно «стоящей» наградой. Ну, это не принимая в расчет Георгиев, естественно.

В моем наградном приказе имелась следующая формулировка: «за труды, понесённые во время Хивинского похода, неоднократное участие в авангардных стычках и бое при Кокчуке, а также дальнейшее нахождение в Хиве, направленное для вящей пользы отечества…». Все верно, потрудился я неплохо.

Обручев властно кивнул, и в руках Хладова появилась бутылка коньяка. Раздалась первая шутка. Мы решили, что раз появился такой замечательный случай, то сам Бог велел его отметить. Выбор остановили на ресторане первого класса «Донон». Но вначале генерал-лейтенант Обручев повел Шауфуса для официального представления военному министру Милютину.

«Донон» выглядел великолепно. Хрусталь, паркет, накрахмаленные салфетки, румынский оркестр и первоклассная кухня могли удовлетворить самый притязательный вкус.

Кормили тут превосходно, а сам ресторан был известен тем, что Академия наук устраивала здесь декабрьские приемы, а так же собирались художники «Товарищества передвижных выставок».

Наша компания во главе с тремя генералами заняла лучшие места. В «Дононе» разных гостей видели, сюда и министры иной раз захаживали, но и генералов трудно было причислить к обычной публике. Поэтому и отнеслись к нам со всем возможным вниманием.

Хорошо гуляли, хоть и сдержанно. Затем Обручев, Фельдман и Шауфус нас покинули, и градус веселья резко подскочил вверх.

— Пора нам окультуриваться, — немного путанно заявил есаул Петр Краснов, давая знак официанту поставить на стол очередную бутылку. — Верно ведь, господа?

— Верно! — дружно заревели подгулявшие офицеры. И мы принялись «окультуриваться», серьезно и основательно.

Следующий день выдался тяжелым. Да и проснулся я уже в обед. Два стакана горячего, с лимоном чая, сумели вернуть мне человеческий облик. Время тянулось нестерпимо медленно. Отправившийся на рекогносцировку Снегирев вернулся и сообщил, что Крицкие вернулись и сейчас в их дом уже собираются гости.

— Ты не говорил, кто тебя послал? — требовательно спросил я, желая порадовать Катю неожиданным сюрпризом.

— Никак нет!

— Молодец, гусар! С Рождеством тебя! Держи «петеньку»*. Можешь гулять, Архип, сегодня ты мне больше не понадобишься.

— Премного благодарен, вашвысокобрагородие, — лицо Снегирева расплылось в довольной улыбке. Я точно знал, что один он не останется, знакомых и товарищей у него хватало, ему будет с кем отметить праздник.

Наконец, я облачился в безупречно выглаженную Архипом