Искушение чародея(сборник) - Кир Булычев

   – Я… – рот раскрылся с трудом, и голоса было почти не слышно.

   – Учил, – с показным сочувствием подсказал Василий Иннокентьевич.

   Рыжиков с готовностью кивнул. Мысли перестали выплывать из тайников подсознания, и в голове установилась полнейшая, странно осязаемая пустота. Кто-то с задней парты, кажется Максимка Удалов, пытался подсказать, но то ли шепот разбился о неведомое науке поле, то ли по более простой причине: что звуки в пустоте не распространяются, Славка ничего услышать не смог. Услышал учитель, и его взгляд ударил говорившего сильнее мифической плетки. Подсказка умолкла на полуслове.

   – Садись. Двойка, – Василий Иннокентьевич взял ручку и прицелился в клетку напротив фамилии вызываемого.

   Все. Рука Рыжикова машинально легла на учебник и – о чудо! – в ту же секунду прямо в воздухе перед глазами возникли нужные страницы. Времени разбираться не было. Волнуясь, что наваждение исчезнет, Славка сначала медленно и неуверенно, а затем все быстрее и тверже начал читать…

   Рука учителя застыла над журналом. Василий Иннокентьевич с удивлением посмотрел на Рыжикова, который вдруг ни с того ни с сего начал отвечать урок, как-то странно водя перед собой глазами и явно не подглядывая и не подслушивая, чего учитель от него не ожидал. Смутно чувствуя подвох, педагог быстро скользнул взглядом по классу, однако на лицах учеников было столько изумления вперемешку с откровенным любопытством: «Неужели выучил?», что Василий Иннокентьевич только усмехнулся и подумал про себя: «А ведь может, если захочет. И, главное, почти дословно по учебнику. Вот это память!»

   – Честное слово, я ничего не читал!

   – Ничего не читал, а пятерку заработал! – в голосе Максима Удалова звучало нескрываемое недоверие.

   – Я же вам рассказывал, – Рыжиков подавил вздох. – Как только дотронулся до учебника, сразу увидел его раскрытым на нужных параграфах, и просто стоял и читал. Знаете, я даже подумал, а вдруг Вася видит, но ничего не говорит.

   – Может, у тебя память феноменальная, – на лице еще одного приятеля, Кольки Замятина, промелькнула догадка. – Один раз посмотрел на страницу, и запомнил?

   – Да я ее в глаза не видел! Говорю же: учебник ни разу не открывал!

   – Да… – Колька потух.

   В молчании друзья вышли на Пушкинскую, и Максим молча кивнул и двинулся к дому.

   И тут Замятина осенило:

   – А ты не экстрасенс?

   – Что? – не понял Славка.

   – Ну, эти… О них сейчас все пишут… Которые людей лечат без лекарств одним прикосновением рук, другие будущее предсказывают, третьи предметы силой мысли поднимают, четвертые через закрытую книгу умеют читать. Пальцами коснутся – и порядок!

   – Не знаю, – Рыжиков неуверенно пожал плечами.

   – Зато я знаю! – глаза Замятина светились восторгом и торжеством. – Представляешь? Подходишь ты к коробке со «Спринтом» и уже видишь, где выигрыш, а где пустышка. Ты же миллионером можешь стать! – Колька увлекался все больше и больше. – Главное, чтобы о твоих способностях никто не знал. Понимаешь: никто. А то ничего не получится. Давай бросим портфели и сразу двинем. У рынка лотереей торгуют.

   – У меня денег нет, – до Славки постепенно доходило значение его скрытых возможностей, и пустяковая преграда мгновенно испортила настроение.

   – Ерунда! Трояк я достану! – остановить порывы Замятина не удавалось еще никому. – Только давай выигрыш пополам.

   – Давай, – в этот момент Рыжиков был щедр. Да и как не расщедриться в пятнадцать лет, когда будущее утопает в радужных мечтах, а перед глазами уже плывет призрак сказочного богатства, которое сделает его знаменитым на весь Великий Гусляр. Восьмиклассник Вячеслав Рыжиков выиграл в «спринт» три автомобиля «Волга»! Деньги сделают всемогущим, все куплю, что только захочу! И от этого предвкушения счастья хотелось обнять весь мир, сделать его еще светлее и лучше. И, конечно, рядом должен быть друг. Надежный и лишь чуть-чуть менее удачливый, верный помощник во всех начинаниях.

   – Ну, тогда я мигом! – темперамент Кольки не позволял ему ждать. – Только помни: никому ни слова! – последние слова донеслись уже из подъезда. – Никому!

   Им повезло: у входа на рынок в сочетании азарта и нерешимости стояла небольшая толпа. Время от времени то один, то другой наклонялся над притягивающей взоры коробкой и робко тянул билет. Остальные, как по команде, в волнении заглядывали ему через плечо. «Без выигрыша» – слов никто не произносил, но они тут же, неслышимые, становились известными всем. Тянувший виновато отходил в сторону, старательно пряча глаза и не находя в себе сил уйти от заветного ящика.

   Чуть в стороне от толпы приятели заметили пенсионера Ложкина. Тот сам не играл, не хотел рисковать рублем, зато неотрывно следил, не выиграет ли кто-нибудь? К добру ли, к худу…

   Выигрышей не было, разве что совсем уж по мелочам, и Ложкину процесс наблюдения надоел. Он что-то пробормотал про статистику, помянул Минца и медленно поковылял с базара.

– Помни, – в последний раз наставлял Замятин, – на всякие мелочи не разменивайся. Бери «Волгу» или «Жигуль». В крайнем случае – «Запорожец».

   Славка рассеянно кивнул. На его лице блуждала странная, немного смущенная улыбка, а в голове царил хаос из обрывков грядущих свершений, которые обязательно будут выполнены, как только… Рыжиков уже ощущал на себе восторженные взгляды девчонок, подобострастие ребят, завистливый шепоток за спиной…

   – Ну, что ты? Давай! – он почувствовал легкий толчок Замятина, и как во сне двинулся вперед, разрезая стоящую толпу.

   – Один, – голос был какой-то чужой, не его. Пожилая женщина, не глядя, взяла протянутый рубль и кивнула на коробку.

   Все в том же полусне, Славка неестественно медленно коснулся рукой зеленоватых билетов. Пальцы почему-то слегка дрожали, а в голове гулко отдавались резкие, неприятные удары собственного сердца. Перед глазами стлался туман, и сознание никак не могло включиться в происходящее. «Этот», – пальцы наконец захватили билет и потянули его из коробки. Руки не слушались. Пришлось приложить немало усилий, чтобы надорвать и развернуть обертку. Чувствуя глуповатую улыбку, Славка протянул женщине вкладыш. Та взглянула и что-то произнесла, однако смысл слов не доходил, а перед глазами все мелькали куски будущей легкой жизни.

   Женщина повторила снова и вложила вкладыш в послушную Славкину руку. Тот продолжал стоять, как вкопанный, и продавщица начала сердиться.

   – Что ты мне суешь? Урна справа! – наконец прорвалось в сознание Рыжикова.

   Все с той же глупой улыбкой Рыжиков посмотрел на бумажку и с трудом прочитал: «Без выигрыша».

   Славка опять не понял, и лишь очередной толчок Замятина вернул его к реальности.

   – Не тот, дурак! – услышал он шепот друга. – Тащи еще! Только будь внимательнее! Сосредоточься, ну!

   – Еще один, – все так же машинально Рыжиков протянул второй рубль, и рука опять зависла над коробкой.

   «Этот. Или этот», – пальцы чуть касались билетов в поисках манящей удачи. Что-то упорно влекло к дальнему левому углу, и рука покорно двинулась туда.

   На вкладыше были все те же безжалостные слова: «Без выигрыша».

   Отказываясь верить, Славка повернулся к Замятину и прочитал на его лице столько разочарования, что сомнения немедленно пропали. «Но как же так?» – промелькнуло в голове, а рука уже сама тянулась с последним рублем.

   Привлеченная «крупной» игрой толпа возбужденно зашевелилась.

   На этот раз Славка выбирал мучительно долго, и женщина хотела прикрикнуть на него, но почему-то передумала и усмехнулась. От волнения дрожь в пальцах усилилась, и от этого стало неприятно и стыдно. Наконец, будь что будет, Рыжиков ухватил билет и застыл с ним, не решаясь надорвать.

   – Дай сюда! – Замятин побледнел от ожидания, но действовал ловко.

   Вытянувшие шеи «болельщики» скоро смогли прочитать все те же магические слова: «Без выигрыша».

   – Экстрасенс! – Колька презрительно сплюнул и двинулся к выходу.

   Славка устремился следом. Его щеки горели от мучительного стыда, и нестерпимо хотелось спрятаться, провалиться сквозь землю, сделать все, что угодно, лишь бы исчезнуть, скрыться с глаз свидетелей его позора.

   Внезапно Колька повернул к нему разочарованное злое лицо и бросил как оплеуху, четко и неумолимо:

   – Зубрилка и обманщик! Чтобы завтра трояк у меня был! – и, свернув в сторону, быстро пошел прочь.

   Через месяц Василий Иннокентьевич принимал экзамены за восьмой класс. Один за другим ученики подходили к столу, где сидел строгий и жестокий, как им казалось, преподаватель, и тянули билеты. Лица одних сразу вытягивались от разочарования, другие, наоборот, начинали счастливо улыбаться, причем первых, как всегда, было больше.