Русская комедия (сборник) - Владислав Князев

Великий эллин даже показал, как он и другие славные герои Эллады прихлопнули бы своих жен, если бы те залаяли по-собачьи.

– И вот эта самая мушенция, которая и тявкнуть не смела, знаете что сделала? – разошелся Геракл. – Как сказал бы мой юный друг Антоша, она сделала… меня. В смысле уделала. Меня! Самого могучего и грозного из героев. Как муху. На липучку! А главное, легенду испортила.

Геракл захлебнулся, горестно умолк и жалобно уставился на своего толмача Ухажерова: переведи, мол, расскажи, как все было.

И Роман на сей раз изложил суть дела не как школьник, хоть и отличник, и не как студент, пусть и двоечник, а как взрослый мужчина: коротко и ясно. Очевидно, озон сибирских сосен в разводе очень даже на пользу юным Ромео.

Оказывается, жена Геракла по имени Деянира однажды очень его возревновала. Основания тому в общем-то были, ибо великий герой положил глаз на прелестную юную особу по имени Иола. И не только глаз положил, но и руки приложил. Ну и что? Все равно это – мелкие подробности жизни, которые Деянира даже не имела права замечать и брать в голову. Но она, нарушая этические законы прекрасной Эллады, заметила и взяла. В результате случилось то, чего и следовало ожидать: слабая женская голова пошла кругом и Деянира двинула к одному такому колдуну. Дескать, спаси каким-нибудь чудом законный брак.

«Нет проблем, – говорит один такой колдун. – Правильно сделала, что пришла сразу ко мне, а не в партком». Дает женщине якобы приворотную мазь и велит натереть ею роскошный плащ, который Деянира собственноручно выткала для любимого мужа. Дескать, от этого волшебного средства Геракл снова влюбится в нее, как мальчик, как поэт, и будет обожать ее, словно она – сама Рогнеда Цырюльникова.

На самом же деле эта мазь была ядовитой. Колдун, оказывается, давно имел большой зуб на Геракла и теперь был рад случаю отмстить.

Деянира, не подозревая, что ей всучили отравленное зелье, натерла им плащ и отправила его в подарок Гераклу. Тот, как всегда, с кем-то воевал и, как всегда, победил. И вот привозят ему подарок от жены в честь победы. Не долго думая – тоже, между прочим, как всегда, – Геракл надевает женин подарок и…

Плащ тут же прилип к телу, и Геракл оказался как муха на липучке в буквальном смысле. Никак не отодрать плащ. А смазан-то он не медом, а ядом. Жжет, как горчичник. Точнее, как раскаленный утюг. Еще точнее, как адский огонь.

«Караул! – закричал Геракл. – Вызывайте “скорую”!»

А чего «скорая» может? Такого пострадавшего ни одно ожоговое отделение не примет: никакого смысла нет переводить на него дорогие импортные препараты – один убыток.

Вот такие дела. Вот что натворила Деянира. Ей, конечно, тоже теперь несладко. Как узнала она от гонца, что собственноручно погубила любимого мужа, так сразу удалилась в свой будуар. А там как назло оказался под рукой обоюдоострый меч. Может, тот же самый мстительный колдун его сюда заслал…

– И вот на глазах у домочадцев разыгрывается трагедия, – гомеровским стилем и с интонациями Гюго вещал Ухажеров. – Деяниру увидела старая няня. Зовет она скорее сына Деяниры – Гилла. Спешит Гилл к матери, но пронзила она уже мечом свою грудь. С громким плачем бросился к матери несчастный сын, он обнимает ее и покрывает поцелуями ее похолодевшее тело. Все вокруг рыдают и вопят…

– Мыльных опер, студент, насмотрелся? – сердито перебил рассказчика Геракл. – Ты про меня говори, про меня…

– В это время приносят ко дворцу страдающего Геракла, – снова запричитал Гомером и Гюго рассказчик. – Он забылся во сне в пути, но когда опустили носилки на землю у входа во дворец, Геракл проснулся.

– Да не тяни кота за хвост! – нетерпеливо перебил великий герой. – Процитируй меня. Что я сказанул на смерть Деяниры. Ну, не я, конечно, это уж потом Гомер придумал. Но все равно складно и душещипательно.

– О боги! – начал цитировать Ухажеров свежеиспеченного вдовца всех времен и народов. – Моя жена умерла, и я не смог, не смог ей отомстить! Не от моей руки погибла коварная Деянира! О, я несчастный!

Раздались, как всегда, Геракловы всхлипывания.

– Ну? Как вам нравится такой Голливуд, в смысле хеппи-энд? – утирая слезу, черно пошутил полубог. – Какая-то мушенция умирает как герой, а величайший герой благодаря ее стараниям – как мушенция. Да еще на липучке… Вот как может испортить самую красивую героическую легенду неразумная женщина!

– Как пить дать! – с полным пониманием и сочувствием отозвались мы и снова двинулись к барной стойке.

– Куда? – взревел колхозным трактором Геракл. – К Самарычу! Бегом! На всех парах!

И мы побежали. Правда, не на всех парах, потому что последний стаканчик нам так и не удалось поднять и пары «Волжской особой» остались выдыхаться на барной стойке. Но все-таки мы шустро бежали. На берег-бережок, где Лука Самарыч держал страховидную прадедовскую деревянную лодку, которую он именовал «волжским челном».

Почему мы обратили стопы в эту сторону, а не в другую, где, согласно официальной версии, в центре видовой площадки застыл Лука Самарыч – герой? Да как сказать? Просто особая колдыбанская интуиция подсказала, что супруга нашего супера в силу загадочной женской логики явится именно сюда, где собрался покататься с транзитной красавицей не Лука Самарыч, а его двойник-чурбан.

Так и случилось. Деянира Вторая, то бишь законная супружница нашего пузана по имени Капитолина (отныне всем и каждому надлежит знать это имя назубок), прибыла именно на волжский берег-бережок. То есть все по своей особой логике перепутала. Тем не менее в легенду (или в быль?) вошла по-колдыбански. То есть как по маслу. И утерла нос не только древнегреческой Деянире, но и всем другим женам супергероев.

Вот как это было.

* * *

Мы прибежали на берег в самый интересный момент. Солнце как раз опускалось за Жигулевские горы, небо было еще позолочено, а гладь реки обрела лирический серебристый оттенок. Страховидный челн нетерпеливо бился о берег, словно горячий рысак, готовый лихо помчать колесницу любви в далекие дали.

Уралочка и ее кавалер-чурбан уже были на месте. В то время, когда мы их узрели, она шаловливо помахивала бутылкой шампанского заходящему солнцу: не исчезай, мол, есть что выпить. Чурбан, кстати, в этот момент не очень походил на Луку Самарыча, ибо был уж чересчур галантен. Ну прямо по-московски. Он поднял даму на руки, чтобы посадить в челн.

И вот когда картина достигла наивысшей лирической выразительности, как будто с неба раздался голос третьего лишнего, то есть Деяниры-2:

– Ах, как мило!

Затем она появилась на берегу. Уже не как бы с неба, а как бы из-под земли. И голос ее, соответственно, звучал не ангельски, а наоборот.

– Черт меня побери, – сказала она неангельски, – если я тоже не хочу покататься. Как пить дать!

«Сцена у фонтана» началась. Ситуация была, прямо скажем, не фонтан. Солнце и то поспешило спрятаться за Жигулевские горы, с неба вмиг сошла позолота, а река покрылась «гусиной кожей», в смысле мелкой рябью. Чурбан? А вот он вел себя адекватно. Не вскрикнул, не побежал наутек и даже не шелохнулся. Просто застыл с прекрасной спутницей на руках – и молчок. Всё как и подобает монументу.

– Что означают ваши слова, о достойнейшая представительница Колдыбанщины? – весело обратилась уралочка к Капитолине в стиле ее мужа. – Уж не означают ли они то, что вы хотите покататься с нами?

– Не с вами, – возразила ей Капитолина. – Вместо вас.

– О-о-о! – пропела в ответ уралочка пока еще не полным междометием. – Вам так нравится мой кавалер?

– Совсем не нравится! – отрезала Капитолина. – Потому что это не ваш кавалер, а мой законный супруг.

Вид у законной супруги был такой, что древняя гречанка на месте уралочки превратилась бы в русалку и, поджав хвост, нырнула на самое дно. Москвичка обернулась бы тигрицей и зарычала: «Ах, ты – жена? Тогда вдень мужу резинку в штаны». Словом, и древняя гречанка, и современная москвичка наверняка поставили бы своего кавалера в неловкое положение. Но уралочка – что значит общение с легендарным предметом, пусть даже чурбаном! – уже мыслила и поступала истинно по-колдыбански.

– О-о-ох! – реагировала она полным междометием. – Неужели я вижу жену легендарного Луки Самарыча?

– Вроде того, – подтвердила ее собеседница и по-колдыбански чопорно представилась: – Капитолина Егоровна.

– А-а-ах! – воскликнула Дуся. – Как я рада вас видеть!

И это были не только слова. Соперница так была рада Капитолине, что даже спрыгнула наконец с рук кавалера, которого Капитолина называла своим мужем. Более того, она подбежала к Капитолине, решительно сунула ей в руку стакан и ловким движением, которому позавидовал бы наш потомственный бармен Подстаканников, откупорила шампанское.

– За приятное знакомство! – провозгласила она тост. – Будем подругами!

Что сделала бы древняя гречанка на месте Капитолины? Превратилась бы в русалку и потащила соперницу на дно реки: пить не шампанское, а промстоки местного кир-комбината. Москвичка обернулась бы тигрицей: «Ты чьим шампанским угощаешь? Ты же последние штаны с моего мужа снимаешь!»