Дети Вечного Жида, или Увлекательное путешествие по Средневековью. 19 рассказов странствующих еврейских ученых, купцов, послов и паломников - Элкан Адлер

Ияр, 11-е (Паршат Эмор). Во вторник в полдень мы покинули Гарвич. Когда мы вышли из городских ворот и увидели, что нас ожидает экипаж, мне приспичило отлить. Я взобрался на кучу камней, но, поскольку это было открытое место, я прошел немного дальше и, увидев с одной стороны поля довольно глубокую канаву, дно которой показалось мне твердым, перепрыгнул через каменный забор и одной ногой ступил в нее. И тут я провалился по самое бедро в грязь и навоз; оказалось, это была сточная канава. Итак, одна моя нога увязла в грязи, другая болталась в воздухе, а рукой я держался за забор. Я подумал, что сейчас утону, и чуть было не умер. Я громко закричал, но никто меня не услышал, за исключением одной женщины, которая жила неподалеку. Она тоже принялась кричать; я же почувствовал, что держусь из последних сил. Я боялся, что забор завалится на меня и, спаси господи, я умру двойной смертью: от упавших камней и от удушья. Но Господь и милости патриархов спасли меня. Кучер и слуга, увидев такое горе, вытащили меня из трясины. Почти вся моя одежда была заляпана грязью и сильно воняла. Но Бог в Своей милости привел к нам нееврея, услышавшего крики, который отвел меня в свой дом, где был колодец с водой. Я снял с себя одежду, смыл с нее грязь и сполоснулся сам. Потом я завернулся в халат и сел в экипаж, захватив с собой свою одежду. Всем сердцем благодарю Господа за то, что Он наказал меня, но не дал умереть. Я знал, что не достоин такой доброты, и благодарил Бога за спасение.

Ияр, 12-е (Паршат Эмор). В среду вечером в сумерках мы прибыли в Лондон, огромный город, и я беспокоился о том, где мы устроимся на ночлег, но вскоре мы нашли прибежище у одного португальского еврея по имени синьор Аарон Коэн. Домик его был невелик, но я был рад, что нашел чистое и респектабельное жилье. Это был приют, в котором останавливались гонцы, и тот факт, что я сам был посланцем, чудесным образом помог мне. Три уважаемых господина из этого города послали сообщить мне, что я зря приехал в Лондон, потому что ничего здесь не добьюсь. Посланцы из Сафеда, которые дважды приезжали, возвратились домой с пустыми руками. Я ответил, что исполняю свой долг и ничто не может этому помешать. Когда же днем я вышел на улицу, Бог сделал то, что было угодно Ему. Прибыв в Сити, я узнал, что джентльмены уже покинули город и отправились в свои сады, так что мне не оставалось ничего другого, как примириться с этим и сказать себе, что время – лучший лекарь. Я решил не упоминать о своей миссии, пока не найду себе друзей и не обрету поддержку у джентльменов, ибо сердца у них мягкие. Я был также свидетелем споров между образованными горожанами и слышал, как один оскорблял и ругал другого[86]. Это было настоящим позором для этих господ и, увы, для бедных, которые видели подобное презрение к Торе и ученым людям. Я просмотрел свои рекомендательные письма и нашел одно, адресованное Хааму. Я сразу спросил: «Этот Хаам, он кто? Главный раввин в Сити или даян?» Мне ответили: «Здесь нет великих людей. Этот человек и есть тот самый Хаам». Но Господь не обошел меня своей милостью. Он позволил мне обрести благосклонность в глазах некоторых моих знакомых, главными из которых были мудрый и достойный Хаам Исаак Дель Валле и синьор Финеас Гомес Серра. Кроме того, мы нашли в Лондоне влиятельного Р. Якова Кимхи Константинопольского и ученого Хаима Алкали, которые были очень дружны между собой. Все они ответили на мои письма и сказали, что в интересах моей миссии следует организовать большое собрание (Махамад). По традиции это нужно было сделать в начале зимы, хотя р. Массуд Данон ждал этого события уже много месяцев. Мне сказали: «Мы не знаем, что вы сможете сделать, но если вы достаточно умны, то обратитесь к синьору Иосифу Сальвадору. Он один из членов Парнаса и едет на воды. Он очень умен, и, что бы он ни сказал, все исполняется немедленно. Подождите, когда Иосиф вернется домой, и если вы сумеете ему понравиться, то он не успокоится до тех пор, пока не устроит все как надо». И вот, когда синьор Иосиф Сальвадор вернулся, я пошел к нему и переговорил с глазу на глаз. Я говорил о своей миссии скомканно и намеками, и он ответил: «Разве вы не знаете, что в этих странах никто ничего не сделает без согласия большинства, но в любом случае повидайтесь с синьором Франко и синьором Мендесом. Они вам помогут». На этом мы и распрощались. Этот большой человек не успокоился, пока не организовал собрание Парнаса. Я пошел на это собрание, но все парнасцы были против меня. Он потребовал провести голосование по моему вопросу и продемонстрировал, что был на моей стороне, после чего я покинул Махамад. Он не успокоился, покуда не добился специального общего собрания. В конце концов с помощью синьора Франко все уладилось. Было решено, что вышеупомянутый синьор Финеас Гомес Серра и синьор Авраам Франкос будут наблюдать за сбором коллекции из Иахидима. Так и было сделано, и, когда коллекция была собрана, от английского посла в Константинополе пришло письмо, в котором он рассказал синьору Франко обо мне. Если бы это письмо пришло раньше, оно бы мне очень помогло. Но, как бы то ни было, оно принесло мне честь и славу в глазах английских господ. Хвала Всемогущему!

Среди моих друзей был певчий синагоги синьор Давид Кастро, влиятельный и известный человек. Его слова имели вес среди английских джентльменов, и еще какой! Пусть Господь вечно помнит о нем!

В Лондоне мы посетили крепость Тауэр. Там я увидел львов, столетнего орла и большую змею из Индии и еще одну змею, а также других диких зверей в железных цепях. Я также видел комнату, примерно 50 локтей в длину и даже больше, разделенную на множество камер. На стенах между ними висело оружие великолепной работы. Еще одна стена с дверью посередине, а также стороны и потолок комнаты, в которую она вела, были чудесным образом украшены многими тысячами видов оружия. Я также видел изображения королей Англии в доспехах и верхом на лошадях, закованных в броню, и, кто бы ни посмотрел на них, все думали, что они живые. Я видел великое множество кольчуг самого разного вида, выставленных рядами, а также множество больших пушек и осадных орудий, и еще щитов и копий, захваченных у противника со времен образования Англии, и сосудов странной формы, больших и страшных. А в затемненной комнате с железным ободом, тянувшимся вдоль стен, были выставлены королевская корона, сверкающие драгоценные камни, полные огня и источающие свет, золотой кубок, из которого пьет сам король, другие драгоценные сосуды и королевские сокровища, украшенные драгоценными камнями и жемчугом. Я смотрел на все это с тяжелым сердцем и молился, если Он дает все это тем, кто нарушает Его заповеди, то пусть даст это и тем, кто исполняет их. Да придут дни славы и величия, а также избавления дому Израилеву, и пусть глаза наши увидят это и лицезрят Спасителя, сияющего как семь солнц, увенчанного короной из корон и святого из святых. Да будет воля Его! В Шаббат я прочитал проповедь.

Таммуз, 28-е (Паршат Дебарим). В понедельник мы покинули Лондон, а во вторник, после полудня, прибыли в Дувр, нееврейский город.

Таммуз, 29-е (Паршат Дебарим). Во вторник мы отплыли из Дувра на корабле и в тот же день, ближе к ночи, прибыли в Кале, нееврейский город в королевстве Франция. В Кале я пробыл несколько дней в ожидании экипажа на Париж.

Париж [Прибытие в Париж 22-го числа месяца кислев, 5538 (декабрь 1778)]

Этот город, столица Франции, очень велик. Говорят, что он достигает 15 миль в окружности. Его улицы и площади достаточно широки, чтобы разминулись два экипажа, даже когда по сторонам дороги идут пешеходы. Город стоит на реке Сене, через которую перекинут большой мост, длинный и широкий, под названием Pont Neuf, что означает «Новый мост». Весь день и всю ночь по нему снуют пешеходы. Здесь находится башня с часами, именуемая La Samaritaine («Самаритянка»), окруженная водой. Существует поговорка, что не бывает и мгновения, чтобы в этом месте вам не встретились белая лошадь, монах или проститутка. Город очень красив, и все, что в нем, очень дорого, кроме проституток, которые очень дешевы и выставляют себя напоказ. Говорят, что в Париже одних зарегистрированных проституток 30 тысяч, а ведь есть еще тысячи тайных, которые предлагают себя всем и каждому. Там много академий и всякого рода производств. Евреям здесь живется спокойно. Кроме того, в Париже много немцев, португальцев из Бордо и Байонны, много также уроженцев Авиньона. Люди молятся вместе по субботам, но здесь нет собственной еврейской общины, в основном это перелетные птицы, останавливающиеся в этом городе для торговли. Синагоги не имеют никаких «привилегий» и существуют просто чудом.

Во вторник вечером ко мне пришел мсье Израэль Берналь де Валабрег. Он получает от короля жалованье в размере 1200 ливров в год и имеет титул королевского переводчика, поскольку утверждает, что знает все восточные языки. Он считает себя раввином, казуистом, поэтом и лицом, сведущим в науках. Он знает понятия каббалы. Он хвастается тем, что ему пишут письма со всего мира. Он приходил ко мне три вечера подряд. В первый раз он восхвалял себя как ученого, во второй раз хвастался, что побывал в Амстердаме, а в третий раз поведал о дамах, которые состоят с ним в переписке. Он рассказал, что с ним консультируются академии. Однажды вечером он принялся насмехаться над мсье Мордехаем Равелем. Последний открыто оскорбил его, но был щедр и на похвалу. Но хватит о нем.