Женщина-рыцарь. Самые необычные истории Средневековья - Брезгам Галинакс

за сотню. Это правда?

– Я не собираю трофеев на поле любви и не веду им счёта.

– О, вы – рыцарь, сир! – девица низко склонилась перед королем, что давало возможность лучше рассмотреть её глубокое декольте.

– Но рыцарь должен быть верен даме сердца, – с намеком сказал Генрих, поклонился и вышел из зала.

Он приказал вызвать в библиотеку своих придворных. Когда они пришли туда, Генрих небрежно уселся на краю стола, постукивая пальцами по стоявшему на полу огромному глобусу.

– Вы звали нас, сир? – спросили они.

– Да, друзья мои. Мне пришла в голову презабавная идея. Мне кажется, у наших дам весьма игривое настроение. У меня есть план… – Генрих наклонился и принялся нашептывать что-то окружившим его молодым дворянам. Выслушав его, они громко расхохотались.

– Вы согласны осуществить мою затею? – спросил он, переждав смех.

– Мы ваши слуги, сир, – ответили они.

…Бал был в самом разгаре; один танец сменялся другим, а быстротечные романы завязывались с такой лёгкостью, будто дамы только и ждали, чтобы их обольстили. Внезапно из дверей выскочили молодые придворные Генриха; в считанные минуты они погасили все свечи в зале. Гости изумились, но подумали, что это какой-нибудь сюрприз. Однако того, что затем случилось, никто не мог себе представить: в наступившей темноте молодые друзья короля набросились на дам и принялись целовать их, а некоторые решились на гораздо большее, чем простые поцелуи.

Раздался отчаянный женский визг. Отцы и мужья несчастных жертв остолбенели от неожиданности, а может, не осмелились мешать королевской шалости. Когда через некоторое время в зале всё же зажгли свечи, многие дамы были, увы, окончательно опорочены! Веселье прекратилось, смущённые гости стали торопливо покидать королевский замок.

* * *

Утром король, как обычно, приготовился слушать доклад своего министра. Но на этот раз Рони не спешил докладывать; он был очень мрачен.

– Ну, что же вы молчите? Я жду. Впрочем, вид у вас сегодня неважнецкий: не страдаете ли вы несварением желудка? – поинтересовался Генрих с самым невинным выражением лица.

– Благодарю вас, сир. Я здоров, поскольку предпочитаю молиться вместо того, чтобы ходить на бал, – угрюмо ответил Рони.

– Полноте, друг мой! Чем сердиться на шутку, лучше посмеяться над ней!

Но Рони обиженно поднял брови и сказал:

– Мой отец верой и правдой служил вашей матушке, покойной королеве…

– Я никогда не забываю этого.

– Я, по мере моих слабых сил, стараюсь служить вам, государь…

– Я это ценю.

– Я работаю с утра до вечера во имя процветания вашего королевства…

– Я знаю, что лучшего министра мне не найти.

– Я, ни минуты не сомневаясь, отдам жизнь за вас…

– А я скорее дам отрубить себе правую руку, чем расстанусь с таким помощником!

Тут обычно хладнокровный главный министр не выдержал и прослезился, вытирая слезы тончайшим батистовым платочком. Генрих обнял Рони:

– Что вы, мой друг! Что бы я делал без ваших советов, и во что бы превратилось наше королевство без вас? Поверьте, я отношусь к вам как к родному брату!

Тогда Рони убрал платок и отстранился от короля.

– Позвольте же мне, ваше величество, на правах брата сказать вам, что событие, произошедшее вчера на балу, потрясло всех добропорядочных жителей нашей страны и уронило ваше достоинство в их глазах.

– Как непрочно мое достоинство, если его так легко уронить, – заметил Генрих.

– Тысячи добрых дел перечеркиваются одним неблаговидным поступком, – высокопарно произнес Рони.

– Вот как? По-моему, вы слишком строги, мой друг. А я где-то читал, что тысячи неблаговидных поступков искупаются одним добрым делом. Не помните, где могла быть написана подобная чушь?

Рони поперхнулся. Откашлявшись, он сказал:

– Не следует забывать, сир, что вам уготована великая судьба. Позаботьтесь о своем величии!

– Но мне совсем не хочется о нём заботиться. Я даже, честно говоря, не представляю, что такое величие и как о нём надо заботиться. Лучше я буду делать то, что умею: управлять, с вашей помощью, государством и стараться улучшить жизнь моих подданных… Ладно, мой дорогой министр, я вижу, что сейчас не время для деловых бесед. Жду вас с докладом завтра поутру. В утешение вам могу добавить, что я раскаиваюсь во вчерашней шалости.

– Душу надо беречь смолоду, избегая не только дурных поступков, но и греховных помыслов, – назидательно проговорил Рони.

Апостольский вид и мудрые стариковские изречения Рони настолько не соответствовали его цветущему молодому облику, что Генрих прыснул от смеха:

– Черт возьми, не стать ли вам пастором? Ну, ну, не хмурьтесь! Я же сказал, что раскаиваюсь. Прощайте, до завтра!..

Оставшись один, он проворчал:

– Весь в своего отца: тот отчитывал меня, когда я был ребёнком, и этот туда же! Хотя он младше меня, я иногда чувствую себя перед ним просто мальчишкой.

Генрих долго расхаживал по комнате, а потом сказал:

– Все-таки он прав, вчера я перегнул палку. Но мне показалось, что многие дамы, плакавшие после нападения моих молодцов, не очень-то сопротивлялись им в темноте, когда не было видно, чем они занимаются. А рыжеволосая девица… Как это она отыскала меня в потёмках? Господи, прости мне мои прегрешения!..

* * *

Случай на балу помог Генриху примириться со своей возлюбленной. Она была до крайности раздосадована тем, что король развлекается без неё, и ревновала его к дамам, присутствовавшим на празднике, поэтому злорадно рассмеялась, узнав о проделке Генриха, и тут же решила простить его. К счастью, ей ничего не было известно о рыжеволосой девице.

Тем не менее, когда Генрих пришел мириться, его возлюбленная была холодна и неприступна. Тогда он, уверяя её в своей любви, встал на колени и смиренно попросил прощения. Могла ли она не простить, если перед ней стоял на коленях тот, кто ни перед кем, кроме Бога, не становился на колени? Получалось, что король приравнивает её к самому Господу – вот куда возносит женщину мужская любовь!

Примирение было полным и закончилось бурными ласками, а через неделю Генрих устроил еще один праздник специально в честь своей возлюбленной, и все дамы, пострадавшие на предыдущем балу, получили дорогие подарки от государя. А рыжеволосую девицу Генрих выдал замуж за одного достойного дворянина, который сразу после свадьбы был отправлен постоянным королевским представителем в далёкую страну с тем условием, чтобы он непременно взял с собой свою молодую жену.

Штурм Кагора

Королевское войско выступило в поход. Впереди ехал сам Генрих в окружении своих друзей. Глядя на них, он вспоминал, как пятнадцать лет назад они мчались с ним через всю Францию, спасаясь от погони, и думал о том, сколько всего произошло с