Две – к радости - Зои Сагг

Эд Тэвисток; и письма, которые очень похожи на те, что мы получили раньше, с приглашением в «Общество сороки». Это черновики, где части текста вычеркнуты, подбор слов проработан до идеала.

Тут есть и техническое оборудование: стойка для ноута, но без него, и несколько разбитых телефонов iPhone, вроде того, который получила я. Должно быть, тут его программировали.

Последней я замечаю записную книжку на спирали, открытую на странице со стихами, написанными от руки, это стихи о сороке, которые Айви читала мне в библиотеке. Я вспоминаю голос Кловер, звучавший несколько недель назад в подкасте: «Как мы все знаем, полное имя Лолы – Долорес. По-испански Долорес значит „печаль“». И разве фамилия Кловер не Мирт?

Это все ложится в строки стихов, которые я читаю теперь.

«Одна для печали, ты это узнал,

Вторая для радости, должна сгореть…»

Но я закусываю губу. Не думаю, что тот, кто это сделал, имел какое-то отношение к настоящему «Обществу сороки». Эд был прав. Вынимаю телефон и пишу ему, что нужно закрыть еще одну тайную комнату. Сигнала почти нет, так что он, вероятно, не прочтет это, пока я не выйду наружу.

– Дерьмо… – громко говорю я. Срочно нужно рассказать об этом Айви. Но затем я вижу то, от чего кровь стынет в жилах.

Это стилизация двух переплетенных имен… и я узнаю почерк. Словно обжегшись, я роняю бумагу.

Я знаю, кто тут прятался. И это – не человек, который сейчас за решеткой.

Позади раздается шум.

И последнее, чего мне хочется, – обернуться.

ЭПИЛОГ

Она нашла его. Место, которое было только моим. Эта заброшенная церковь на краю школьной территории была моим убежищем. Когда пришло сообщение о том, что она нашла туннель, мне пришлось бежать быстрее, чем я бегала когда бы то ни было в своей жизни. Но я застала ее как раз вовремя.

– Это была ты? – всхлипывает она, когда слегка поворачивается взглянуть на меня.

– Да.

– Но почему, Айви? Я не понимаю. Зачем тебе было делать это?

Провожу пальцами по стене, по фотографиям Лолы, по всему, что я собрала и накопила. Когда я узнала, кто я такая, каким должно быть мое наследие, я поняла, что у меня нет иного выбора, кроме как пожертвовать всем, лишь бы сохранить его. Даже своими друзьями.

Одри смотрит на меня своими большими трогательно-голубыми глазами. На самом деле приятно поделиться с кем-то тем, что я сделала. Так долго я хранила это в тайне.

– Иллюмен Холл значит для меня все. Впервые я узнала об этом из той фотографии своих бабушки и дедушки. Моя учительница начальной школы задала мне проект нарисовать свое семейное древо. Я проследила предков отца вплоть до бабушки. Затем я исследовала школу и узнала, что у них есть стипендии для учеников, написала фейковое письмо своей учительнице, чтобы подкинуть ей идею предложить меня кандидатом в стипендиаты. Это было просто.

Затем, когда я попала сюда, я пошла в старые конюшни. Я хотела увидеть, нет ли тут какой-то связи с моей семьей. И нашла свой первый туннель под школой. Именно тогда я поняла, кем была моя бабушка. Что она была частью «Общества сороки».

Я столько времени посвятила исследованию этого всего. Знаешь, школа когда-то была великой. Здесь люди, которых не приветствовали больше нигде, могли найти убежище. Но все изменилось. Я знала, что смогу вернуть школе ее былую славу. Я поняла, что, будучи потомком члена первого «Общества сороки» и став старостой, я смогу защитить наследие школы.

О том, что узнала, я рассказала лишь одному человеку. Моему наставнику, другу по школе.

– Лоле?

– Лоле, – подтверждаю я. – Туннели стали нашим тайным королевством. Она влюбилась в идею тайного общества, управляющего школой, в идею сорок и перьев. Это была ее затея превратить этот склеп в наше тайное место, поскольку туннель сюда вел прямо из ее комнаты. Я не приходила сюда без нее. Когда она уезжала на лето домой, я оставалась в школе, моим домом становилась пещера. Ты знаешь. Ты была там.

Я думаю о доме, который создала, где засыпала под звук бьющихся о скалы волн. Все что угодно было лучше, чем вернуться домой, к маме. Иллюмен Холл был моим домом.

Лола была невероятна… но она обладала властью надо мной, и она знала это.

О том, что миссис Эббот готовит школу к продаже, мы узнали в прошлом году. Мы думали, она вычислила мою причастность к «Обществу сороки» и знала, что, если дождется того времени, как я стану старостой, у меня будет власть остановить ее. Она должна была гарантировать, что сделка состоится в этом году.

– Но Лола тоже могла предотвратить ее…

– Именно. У Лолы были все возможности. Она должна была стать следующей старостой, у нее было право голоса. Я думала, она так и сделает! Таков был план.

– Так что случилось?

Ручаюсь, Одри пытается заставить меня говорить и говорить, ее мозг работает на повышенных оборотах, пытаясь найти способ сбежать. Я позволю ей надеяться на это. Меня это устраивает. Мне и самой нужно придумать план.

– В ночь пляжной вечеринки Лола попросила меня устроить нам приключение. «Отвези меня куда-нибудь», – сказала она. Она хотела праздновать. Она, наконец, рассталась с отвратительным мистером Уиллисом. Меня бесило то, что они вместе. Больной ублюдок. Как бы то ни было, он отвез ее обратно в школу, и мы могли начать. Я спланировала весь тот невероятный вечер. Я взяла рисунки Харриет с сороками и нарисовала одну у нее на спине… и она тоже нарисовала одну на моей, только никто никогда об этом так и не узнал.

Сороки были идеальны. Они связывали нас вместе.

Сороки.

– Но именно тогда она начала смеяться надо мной. Для нее все это была шуткой. Она сказала мне, что ее семья выручит на продаже столько денег, что она никогда не станет препятствовать этому. Ее предок, может, и был одним из основателей Иллюмен Холла, но остальным не было до него дела так, как мне… как «Обществу сороки», хранителям школы. Рэдклиффы любили школу за престиж, элитарность, которую она дарит. Но я знаю, что школа – это нечто большее. Это мой дом.

Я поверить не могла в то, что она говорит. Она сказала, что я как ребенок, что все, что мы разузнали вместе: об «Обществе сороки», о его значении – глупо. Курам на смех! А не что-то настоящее, каким оно было для