Чёрный лес - Дмитрий Сангулиа

— Даже не смотрел. От пыли я начинаю чихать и чесаться, а тут её явно копили годами.

Стейн молча перевёл взгляд на Велимиру, но та лишь покачала головой.

— Ладно, — вздохнул предводитель «Сумеречных котов». — Выдвигаемся.

Широкая лестница вела всё ниже, в самый глубокий мрак земли. Ступив на неё, Дроган почувствовал ледяное дуновение слабого, как вздох, ветерка, коснувшееся его лица. Воздух сделался ещё более густым и влажным. На каменных плитах блестели капли воды. Пахло землёй и гнилью. Откуда-то из глубины доносились едва слышные звуки, слишком слабые, чтобы их опознать.

Велимира едва не оступилась, и Дроган машинально поддержал её за локоть, не давая упасть, но тут же отпустил, едва она встала ровно. Воительница коротко кивнула. Кажется, ничего уже не осталось от былой симпатии между ними.

Наконец, спуск закончился. Лестница привела их к широкому коридору с высоким сводчатым потолком, по стенам которого шли ряды дверей. Отряд двинулся по нему вперёд, заглядывая по пути в комнаты в поисках княжны и её отряда. Никаких свидетельств её присутствия больше не попадалось, лишь старые архивы, жилые комнаты и кладовые.

Наконец, коридор вывел отряд к двойным бронзовым дверям со странными ручками, напоминавшими кольца на центральной оси. Стейн схватился за одно из них и потянул на себя, но двери не подались ни на палец. Он налёг посильнее, но результат был тот же. Предводитель «Сумеречных котов» отступил на пару шагов назад, молча признавая своё поражение.

— Опять какое-то колдовство, — проворчал Коли. — Что мы должны пожертвовать на этот раз?

Дроган покачал головой.

— Не видно ни жертвенных чаш, ни подсказок, как раньше. Наверное, это просто запертые двери. Скорее всего, где-то есть потайной рычаг, о котором знали те, кто постоянно здесь ходил. А для чужаков вроде нас это — серьёзная преграда.

Эспен, всё это время молча наблюдавший за стараниями Стейна, шагнул вперёд.

— Думаю, вы просто усложняете, — предположил он. — Если посмотреть внимательно на двери, то можно увидеть, что они и не могут открыться в эту сторону. Они как бы стоят на таких… не знаю, как назвать…

— Выемках, — подсказала Велимира.

— Ну да. Выемках. По ним они ходят влево и вправо. Попробуй потянуть дверь вбок.

Стейн налёг кольцо, но результат был прежним.

— Попробуй вращать его, будто колесо, — вдруг посоветовала Бенгта.

— Что за глупость? — проворчал Стейн, но всё же последовал совету.

Ко всеобщему удивлению, странная ручка и правда подалась, и правая часть двери с глухим скрежетом отодвинулась вбок. Стейн продолжал вращать, пока кольцо не упёрлось в стену коридора, после чего обернулся с выражением изумления на лице.

— А ты сообразительная девчонка, — хмыкнул он и протянул руку, чтобы потрепать Бенгту по волосам.

Та рефлекторно отшатнулась. Стейн усмехнулся и шагнул в открывшийся проход. Остальные наёмники последовали за ним, удивлённо переговариваясь и осматривая удивительную дверь.

— Откуда ты знала, девочка? — спросил Дроган, шедший последним.

— Догадалась, — ответила Бенгта.

По ту сторону дверей оказался большой зал, потолок которого поддерживали десятки колонн из гладкого тёмного камня. Проходя мимо, Дроган заметил, что вся их поверхность покрыта ровными рядами рунических надписей. Остальные тоже обратили на это внимание — Эспен достал стекло, и наёмники столпились вокруг. Коли поднял повыше фонарь, освещая текст.

— Это — летопись, — сказал, наконец, Эспен, делая шаг назад.

Он оглядел зал и покачал головой.

— Тут можно застрять на месяцы.

— Давайте сделаем привал, — решил Стейн. — Как бы то ни было, это место пока не кажется опасным, так что княжна может немного подождать.

— Если здесь не опасно, откуда трупы? — проворчал Коли.

Стейн пожал плечами.

— Время здесь незаметно, но готов поклясться, что с рассвета прошло несколько часов. Пока можем, нужно отдохнуть.

— С этим я спорить не буду! — отозвался Коли, развязывая походный мешок и доставая хлеб и копчёный сыр.

Остальные последовали его примеру. Лишь Эспен остался возле колонн, внимательно читая надписи. На все вопросы и предложения перекусить он ответил лишь:

— Лучше бы нам знать, что тут произошло. Может, это спасёт наши жизни.

Дроган сидел, прислонившись спиной к холодному камню стены. Рядом лежал Зверобой, положив голову на мохнатые лапы.

— Что ты пишешь? — спросила Бенгта, обратив внимание на лежавший перед Дроганом свиток.

— Продолжаю дело, которое оставил мне Фроуди, — коротко ответил тот.

— Летопись отряда? Думаешь, в этом есть смысл?

Дроган кивнул.

— Больше, чем когда-либо. Оглядись. «Сумеречные коты» уже никогда не поднимутся. Если, — воитель откашлялся и продолжил: — когда мы выберемся отсюда, каждый пойдёт своим путём, взяв часть награды. Эти свитки — полная история отряда. Так получилось, что мне выпало на долю завершить её.

Бенгта кивнула и вдруг сменила тему:

— Ты слышишь песню?

Дроган непонимающе нахмурился, прислушался, затем кивнул. Он различил едва слышные звуки, складывавшиеся в гимн, который они уже слышали в зале с троном. Кто бы ни пел его, он находился где-то там, в темноте, впереди.

Дописав последние строки и посыпав их порошком для сушки чернил, Дроган поднялся и размыл затёкшие ноги. Остальные тоже собирали вещи и готовились продолжить путь.

— Ты узнал что-нибудь? — спросил Стейн у Эспена, когда тот появился откуда-то из мрака зала.

Заклинатель выглядел погружённым в себя, и отозвался только после того. Как его окликнули во второй раз.

— Что? А, да. Немногое, но всё же. Если коротко — это были бедные земли, народ которых голодал и терпел лишения. Соседи постепенно вытеснили их в бесплодные холодные предгорья, вынудив сражаться за своё существование. Затем местные племена попали под власть какой-то империи, оказавшейся ещё более нетерпимой к инакомыслию. Эта империя принесла сюда веру в Одного бога, как тут написано. Эта новая религия постепенно начала вытеснять местные культы, пока не стала всеобщей. Лишь тут, на окраинах, сохранялись традиции почитания предков. Но они не могли помочь — и тогда жрецы Акиноста, как назывался этот город, заключили сделку с неким могущественным существом. Демоном, как я полагаю. Они называли его Сокрушителем всего.