Сайтин-1. Измена - Кэролайн Черри

— Но на уме у нее была отнюдь не наука, и вам это хорошо известно.

— Ошибаешься. Конечно, ты хочешь услышать нечто иное. Но если у тебя действительно есть желание разобраться в том, почему она поступала с тобой так, то ты должен узнать все. Во всем этом меня интересует лишь одно — сама Ари. Пойми — она умирала от рака. Омоложение не удалось. Сейчас врачи спорят, был ли срыв следствием развития раковой опухоли, или омоложение не удалось по естественным причинам и позволило болезни прогрессировать. Но что бы ни происходило, не подлежит сомнению факт, что Ари знала, в какой опасности оказалась, и что более неподходящий для омоложения момент было просто невозможно выбрать. Однако хирургическое вмешательство означало перенос проекта на неопределенный срок, а потому она приказала Петросу помалкивать и сумела не допустить утечки информации. Ведь проект — плод ее усилий, и если бы ей пришлось лечь на операцию — уверен, она не исключала и такой возможности: дурой она совсем не была — так вот, если бы Ари так поступила, проект хоть и не остался бы без поддержки, но все равно в течение нескольких месяцев им руководил бы кто-нибудь другой. Пойми, Джастин, моя уверенность продиктована хорошим знанием Ари, ибо мы дружили. Именно мне она позволяла пользоваться своими заметками. Жиро чертовски здорово соображает, когда речь заходит то деньгах, вот он и взял на себя финансовую сторону дела. Но мое беспокойство — ее беспокойство, то есть сам проект. Думаю, что ты питаешь искренние сомнения на его счет. Как же — нет контрольных замеров, не фиксируются дублирующие результаты. Но в этом нет необходимости — у нас есть результаты, накопившиеся за двести лет работы с ази. И потом, такие вещи не поддаются количественному измерению: мы имеем дело с человеческой жизнью, с эмоциональным измерением, измерением субъективным. Можешь сколько угодно не соглашаться, я только сильнее зауважаю твою профессиональную честность. Но если попытаешься ставить нам палки в колеса, наживешь непримиримого врага в моем лице, понял?

— Да, господин.

— Скажу кое-что еще: Ари время от времени поступала очень некрасиво. Но она была великой женщиной. Она олицетворяла весь Ресион. И была моей подругой. Я защищал тебя; но одновременно я защищал и ее репутацию; и горе тому, кто покусится на доброе имя Арианы Эмори. Не видать такой возможности и тебе. Ясно?

— Но в ваших архивах осели пленки. Если несчастный ребенок хотя бы отчасти пойдет по стопам Ари, то специалисты захотят знать каждую подробность жизни прототипа — а эта подробность совсем немаловажная.

— Нет, она не имеет значения. Ибо относится уже к конечному периоду ее жизни и к тому же лежит за пределами допустимого законом интереса. Даже если ты угадал — не тревожься: теперь ясно, для чего мы работаем с «Рубиным»? Просто военные в состоянии наложить на «Рубин» лапу в любой момент. А Ари — исключительно наш проект. И потому формальности вроде бы соблюдены. Разве Ресион хоть единожды обнародовал что-либо, затрагивающее его финансовые интересы?

— Боже, но вы можете сливать военным эту туфту годами! К чему притворство? Ведь деньги добывает Жиро. Поистине неисчерпаемый источник средств — военные проекты.

Улыбнувшись, Най покачал головой:

— Нет, Джастин, все сработает, как надо. А мы не подначивали Ари.

— Тогда скажите: вы уверены, что этого не сделал Жиро?

Реакция была заметна в глазах Денниса — а лицо по-прежнему расплывалось в улыбке.

— Время докажет мою правоту, — пробормотал Най. — На твоем месте, Джастин Уоррик, я бы помалкивал и не срамился на людях. Я уже помог тебе. Замолвил слово за тебя, за Джордана и за Гранта, когда другие предпочли молчать. Я покровительствовал тебе. Но не забывай: я водил дружбу с Ари. И не потерплю попыток сорвать проект.

В словах Денниса звучала неприкрытая угроза. Звучала отчетливо. В этом Уоррик-младший не сомневался.

— Да, господин, — вполголоса молвил он.

Деннис снова потрепал его по плечу:

— Скажу в первый и единственный раз: хочу, чтобы ты оценил мое содействие и всегда помнил, о чем я просил. Договорились?

— Да, господин.

— Все в порядке?

Юноша перевел дух:

— Это зависит от дальнейших действий Петроса, не так ли?

— Он просто намерен побеседовать с тобой. Вот и все. — Най позволил себе чуточку встряхнуть собеседника. — Джастин, вспышки изображений из обучающей ленты все еще беспокоят?

— Нет, — отрезал юноша. — Нет. — Губы у Джастина дрожали, но он не счел нужным скрывать волнение, ибо решил воспользоваться им в противоборстве с Деннисом. — Я и так натерпелся. Как вы не понимаете, что один вид больничной палаты приводит меня в ужас?! Неужели вы еще и обвиняете меня? Я не доверяю Петросу. И никому из его подчиненных. На его вопросы отвечу. Если хотите, чтобы я вел себя как подобает, не подпускайте его к нам с Грантом.

— Это шантаж?

— Боже, на сей счет я мог бы придумать что-нибудь более удачное, не находите? Нет, я только прошу. Я сделаю все, что прикажете. И действительно не собираюсь трогать ребенка. Мне это просто не нужно. Мне нужна только моя работа, возможность побеседовать по телефону…

Не в силах более говорить, Уоррик-младший отвернулся к стене и стоял, прислонившись к холодному камню, пока не отдышался.

«Милый, отдай им все ключи. Вот так.

Чертовски глупо».

— Я все сказал, — молвил Деннис. — Теперь смотри. Ответишь на вопросы Петроса. Попытайся разобраться в ситуации. Ты сам вел себя, точно напуганный ребенок. Ты все еще напуган, и я боюсь, что страх повредил тебе сильнее, чем ты предполагаешь…

— Я могу заниматься своей работой — вы сами сказали.

— Дело не в работе. Уверяю, работа здесь ни при чем. Ты просто не знаешь, кому можешь довериться. Думаешь, будто вокруг одни враги. Но это не так. Петрос искренне переживает за тебя. И я тоже. Если почувствуешь, что нуждаешься в помощи, — приходи без стеснения. Мои условия тебе известны. Мне нужно твое содействие. Я не потерплю никаких нападок на Ари, на проект и на сотрудников.

— Тогда прикажите Петросу оставить нас в покое. Распорядитесь, чтобы служба безопасности отключила установленные в нашей квартире «жучки». Дайте мне возможность просто жить и работать спокойно, вот и все.

— Я хочу помочь тебе.

— Ну так помогите! Выполните мои просьбы. И можете смело рассчитывать на мое сотрудничество. Я не собираюсь враждовать с вами. Деннис, поймите, я просто жажду спокойствия. Немного спокойствия после всех этих лет. Разве я причинял кому-нибудь зло?

— Нет, — отозвался Най, похлопывая юношу по плечу, а затем и по спине. — Нет, не причинял. Никогда и никому. Несчастья выпадали только на твою долю.

Уоррик-младший снова прислонился к стене и отвернулся.

— Тогда оставьте меня в покое, Бога ради. Дайте возможность разговаривать с отцом, работать — и все будет в порядке. Просто оставьте в покое и уберите службу безопасности из моей спальни.

Деннис смерил юношу долгим взглядом.

— Ладно, — бросил он, — действительно, сделаем пока так. Попробуем — по крайней мере на домашнем фронте. Но не обещаю, что мы перестанем замечать ваших гостей. Если служба безопасности заподозрит неладное, то возьмет вас в оборот. И никак иначе. Я распоряжусь, но смотри, не давай мне повода сожалеть об этом решении.

— Ни за что, господин, — заверил Джастин. На более пространную фразу он оказался неспособен.

Деннис наконец ушел.

Уоррик-младший поплелся к себе в кабинет. Грант встретил его еще на пороге, притихший и напуганный, всем своим видом напоминая вопросительный знак.

— Все в порядке, — пролепетал Джастин. — Допытывались, вышло это специально или случайно. Я сказал — непроизвольно. И кое-что еще тоже сказал. Деннис пообещал убрать от нас службу безопасности.

Грант одарил брата таким взглядом, словно спрашивал, кто выслушивал ответы и для кого разыгрывалось представление.

— Нет, так заявил он, — подтвердил Уоррик-младший, захлопывая дверь, чтобы обеспечить хоть видимость уединения. И тотчас вспомнилось нечто другое — чрезвычайно важное и связанное с чередой обещаний и угроз, градом обрушившихся на них за последнее время. Пытаясь отдышаться, Джастин оперся на спинку стула и выпалил: — Нам обещали позволить поговорить по телефону с Джорданом.

— Неужели правда? — не поверил Грант.

Именно это и не давало юноше покоя: отчего-то, без всяких оснований ему посулили множество всяческих благ. Причем, как они сами продемонстрировали, им ничего не стоило отправить его в госпиталь.

Что-то определенно затевалось.

10

— Музыку, — приказал Джастин Памяти той ночью, едва дверь за братьями закрылась. Мелодия зазвучала не с начала, а с того момента, где остановилась в прошлый раз. Одновременно Памяти полагалось сообщить о звонках — оказалось, что никто не звонил.