Пламенный цветок (СИ) - Ризман Мира Keganis

— Вы… вы и есть Касайрис? — вспомнила она так часто звучащее из уст Ренисы имя.

— Ну, разумеется, — хмыкнула та. — А теперь будь добра, отдай цветок по хорошему, иначе я убью всех твоих сопровождающих, и ты никогда не выберешься из этого проклятого Храма!

В глазах демоницы вспыхнули опасные красные искры, от которых по телу Торины прошёл озноб. Касайрис явно не шутила. И чудовищная улыбка, расцветшая на её лице, говорила лишь о том, что расправляться демоница собирается с особой жестокостью. Торина испуганно огляделась по сторонам, но ни Вира, ни какой-то подмоги рядом не оказалось.

— Даже и не надейся, — заметив её блуждающий взгляд, ухмыльнулась Касайрис. — К тебе никто не придёт, я об этом позаботилась! Теперь же отдавай цветок, иначе кровь тех, кого я убью из-за твоего упрямства, останется на твоих руках!

Это было словно внезапный подлый удар под дых. Торина не знала истинной ценности цветка, но ничто, по её мнению, не могло стоить чьих-то невинных жизней. Она обречённо протянула демонице цветок.

— Маленькая святоша сделала правильный выбор, — мурлыкнула та, подставляя ладони.

Пламенный цветок неохотно соскользнул с рук Торины. Она видела, как тот, паря опускался к демонице, и почти коснулся её ладоней, как вдруг прогремел оглушительный взрыв. Яркая вспышка на миг ослепила Торину. Пол под ногами зашатался, а затем и вовсе провалился, унося в неизвестность. Последнее, что расслышала Торина, прежде чем темнота сомкнула её в своих объятьях, был чей-то незнакомый заливистый смех.

Настроение 10. Раскаяние. Рениса

Рениса:

Ужас и страх, целое море страха, неосознанного и необъятного, обрушилось на Ренису. Она даже не понимала, чего боится. Перед глазами только карта, позади задумчивый Маркус, кружащий возле костра, будто ворон, заходящий на посадку.

— Прямо, вам надо держаться прямо, — настойчиво повторил он, и Рениса, с трудом прорываясь через накатывающие волны ужаса, попыталась достучаться до принцессы. В ответ получила лишь слабый отклик, хотя ещё совсем недавно их взаимосвязь была значительно крепче. Рениса уверенно вела принцессу по погружённому во тьму Храму, несмотря на её боязни и страхи. Теперь же ужас накрывал подобно цунами, и порой Ренису уносило прочь. Но то была лишь секундная заминка. Рениса старалась крепко удерживать их связь, и даже жалела, что не могла видеть все кошмары принцессы. Почему-то ей казалось, что они бы не вызвали у неё такой гаммы чувств. Всё же принцесса была невероятной трусихой! Новая волна безумного страха обрушилась на Ренису. Дрожь прокатилась по всему телу, прерывая связь. Секундная пауза затянулась. Рениса всё никак не могла отдышаться и лишь усилием воли вновь заставила себя возобновить контакт. Вот только Торина куда-то пропала. Напрасно Рениса напрягала своё сознание: её поиск не увенчался успехом. И, даже схватившись за серьгу, ей не сопутствовала удача.

— Я не чувствую принцессу! — Рениса уже не могла скрыть своей тревоги. Она воззрилась на Маркуса в надежде услышать какие-то полезные указания, но в следующий миг её охватило кошмарное чувство. Ей остро стало не хватать воздуха, грудь сдавило, будто на неё навалили кучу камней. И уже почти задыхаясь, Рениса прохрипела: — Ловушка!

Лекарь демонов в долю секунды подскочил к горящему костру, и взметнувшиеся в чёрное, затянувшее тучами небо, искры вмиг окружили его. Огонь распалился и закрутился волчком вокруг Маркуса, а затем волшебник исчез. Пламя осыпалось горящим дождём и вновь утихло.

Лёгкие Ренисы сжались плотнее, почти выталкивая весь воздух, а потом тяжесть внезапно отступила. Но вместе с облегчением на сознание опустилась, словно покрывало, неестественная тишина.

— Что-то не так, — прошептала она и повернулась к Данье.

Филипп нахмурился и подкинул плавника в костёр, собранный им на небольшой заросшей травой площадке перед вратами в Храм. То, что Ренисе сначала показалось странным (неужто Трёхликий слеп и глух, и не заметит огня у своих дверей?), теперь выглядело вполне разумно. Ночной холод пронизывал даже сквозь плащ, а разгуливающие по небу тучи то и дело закрывали лунный свет, и крохотный пятачок, на котором они устроились, погружался в непроглядный мрак. И всё бы ничего, Рениса не так уж и боялась темноты, хотя холод доставлял ей серьёзные неудобства, но, что важнее, вряд ли бы она сумела без света не запутаться в лабиринте, начерченном на карте! Пусть весь рисунок и был выведен её рукой, столь сложный узор не оставался в памяти. Слишком уж много встречалось в Храме одинаковых, ничем непримечательных, кроме скрытых ловушек, коридоров и залов.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Рениса вновь уставилась в карту и попыталась представить перед собой принцессу. В последнее время ей удавалось нащупать её сознание даже без помощи серьги и портрета. Сказывались многочисленные порой доводящие до изнеможения тренировки. Однако всё было глухо.

Её взгляд вновь устремился к Данье, но тот предпочёл взирать на пламя, будто только в нём он находил что-то занимательное. Ренисе отчаянно хотелось уже выплеснуть своё негодование. С момента той самой ночи, когда она напала на Филиппа, им так и довелось толком поговорить. Данье явно избегал её. Сначала покинул волшебный город, сославшись на помощь с ремонтом корабля, затем, во время плавания, отчего-то передал заботу о них с Ториной Маркусу. Конечно, визиты лекаря демонов несказанно радовали Торину. Маркус проверял их успехи и давал задания, но неужели нельзя было хоть разок принести чай?

Поджав губы, Рениса тяжело вздохнула. Сейчас явно было не время со всем разбираться. Маркус всё не возвращался, а возникшая тишина уже беспокоила. Рениса завозилась со своим холщёвым мешком, который ей сделал Данье, чтобы она держала всё, что ей нужно для рисования в одном месте. Это и в самом деле оказалось очень удобно и вполне подходило для вот таких непростых вылазок. Развязав грубую верёвку, Рениса принялась перебирать многочисленные эскизы, ища портрет Торины, но тот, будто назло, куда-то запропастился. Перекрутив стопку десяток раз, она раздражённо вывалила всё содержимое мешка на землю. Листы, подхваченные ночным бризом, разлетелись по пригорку. Данье на лету поймал парочку, не дав им упасть в костёр.

— Не смотрите! — Подскочила к нему Рениса и вырвала из его руки пойманные эскизы.

— Я и не собирался, — тихо ответил Филипп, вновь косясь на притихшее от ветра пламя.

Рениса обеспокоенно взглянула на забранные портреты и почти тут же осознала, что погорячилась. По счастливой случайности, в руки Данье угодили барон и принц Андреас, а многочисленные портреты самого Филиппа ветер снёс к вратам Храма. Спешно собирая листки, пока вновь не поднялся ветер, Рениса подобралась к арке с грифонами. Величественные статуи, несмотря на свою невероятную красоту и поразительную филигранность в каждой детали, вызывали затаённую тревогу. Невольно покосившись в чернеющий проём, Рениса вдруг отчётливо увидела внутри блёклые отсветы огней.

«Они возвращаются?» — удивлённо подумала она, и тут же ей на глаза попался ещё один улетевший листок: ветер занёс его внутрь Храма. Рениса на миг замерла, размышляя, нужно ли беспокоиться или же лучше просто оставить эскиз и не соваться туда, где может поджидать опасность. Рисковать без особой нужды не хотелось. Однако завидев, что всполохи приближающихся огней стали ярче, Рениса решительно шагнула в Храм. Листок улетел недалеко и, подхватив один из довольно удачных портретов Данье, она уже собиралась вернуться, как в шаге от неё вспыхнул, подобно яркой звезде на небосводе, восхитительный цветок. Его необычные резные пурпурные лепестки источали тот самый призрачный свет, а от донёсшегося аромата чуть не подкосились ноги. Приторно-цветочный, он пробуждал в ней совершенно дикие, ненормальные чувства. Горло обожгло жаром, будто после пробежки, а лёгким снова стало отчаянно не хватать воздуха.

Но то было лишь начало. Рядом загорелся новый цветок, а за ним ещё один. Рениса не успела оглянуться, как они заполонили всё вокруг, разрастаясь не только на стенах, но даже на потолке. Аромат дурманил, застилая сознание плотной пеленой и будоража инстинкты.