Хозяйка Империи - Раймонд Фейст

— А ну впусти нас повидаться с твоим хозяином, безмозглый карлик, а не то от тебя одно мокрое место останется!

Это было произнесено уже на грубом цуранском диалекте, распространенном среди воров и нищих. Такого тона Хокану никогда у него не слышал, и сейчас у Шиндзаваи-младшего по спине пробежал холодок.

Карлик ответил хриплым невнятным ругательством.

— Плохо твое дело, — заключил Аракаси и быстрым шагом пригласил своего мнимого прислужника помочь ему штурмовать дверь.

Обезумевший от беспокойства за жену, Хокану с готовностью последовал приглашению. Он ударил плечом по двери с такой силой, что сбил карлика с ног; кожаные петли не выдержали и лопнули. Аракаси и Хокану не стали медлить и сквозь освободившийся проход рванулись внутрь. Они оказались в вестибюле, вымощенном глиняной плиткой; узорный карниз свидетельствовал о том, что этот дом знавал и лучшие времена. На смеси разных языков карлик причитал, что у него пальцы, наверное, переломаны, а голове досталось от упавшего бруса, который не удержался в скобах и от удара разлетелся в щепки.

— А он все равно был гнилой, — заметил Хокану, стряхивая щепки с плеча. — Он разве что крысу мог бы остановить.

Прикосновение Аракаси заставило Хокану взглянуть в другом направлении. Когда в вестибюле появился огромный чужеземец с бугрящимися мускулами, одетый в нарядный халат с вышитым узором в виде птиц, у высокородного Шиндзаваи глаза расширились от изумления.

— Ты, кажется, что-то сказал насчет крови кочевников пустыни? — вполголоса поинтересовался он.

Аракаси пропустил мимо ушей ироническое замечание спутника; он бросил карлику несколько слов на языке кочевников, после чего жалкое создание прекратило скулить, вскочило на ноги, как перепуганный зверек, и поспешило убраться вон через дверцу в боковой стене.

— Боги всесильные! — воскликнул гигант, чей цветастый халат более подошел бы для изнеженной женщины. — Ты же вовсе не жрец!

— Рад, что ты это видишь, — отозвался Мастер тайного знания. — Это избавляет нас от лишних предисловий.

Он сделал такое движение, словно собирался откинуть капюшон; при этом его рукава соскользнули к плечам и стали видны кожаные полосы, крест-накрест охватывающие руки. Ножны, прикрепленные к ним, были пусты, а в руках Аракаси яркими бликами сверкнули ножи.

Хокану ахнул от неожиданности: Мастер тайного знания, состоящий на службе у Мары, имел в своем распоряжении оружие из драгоценного металла! Однако долго удивляться не было времени: Корбарх заревел, как бык:

— Да! Ты убийца моего подмастерья!

Аракаси облизнул пересохшие губы:

— Память тебя не подводит, и это хорошо. — Он сжимал ножи так крепко, словно они были изваяны вместе с ним самим. — Тогда, может быть, память подскажет тебе, что я могу пронзить твое сердце, прежде чем ты успеешь подумать… не говоря уже о том, чтобы убежать. — Затем он полуобернулся к Хокану:

— Размотай мой ремень и свяжи его. Запястья и лодыжки.

Гигант набрал полную грудь воздуха, собираясь запротестовать, но тут же отказался от этого намерения, заметив, как дрогнула рука Аракаси. Хокану поспешил исполнить распоряжение, проявляя при этом величайшую осторожность, чтобы не оказаться между Мастером и хозяином дома. Он развязал жреческий пояс, несколько раз обернутый вокруг туловища Аракаси, — такой пояс, сплетенный из полосок нидровой кожи, прочностью превосходил любой канат. Связывая Корбарха по рукам и ногам, он туго затягивал узлы: страх за Мару отнял у него всякое сострадание, которое можно было испытывать к пленнику.

Под потолком проходила огромная деревянная балка с крюками из рога, в былые времена служившими для подвески ламповых светильников, как принято в богатых домах. Сейчас с крюков свисала лишь паутина, но, в отличие от кожаных петель, используемых для этой же цели в жилищах попроще, они никогда не гнили и не разрушались со временем.

Хокану проследил за взглядом Аракаси и едва не улыбнулся, угадав намерения Мастера:

— Хочешь подвесить его за запястья?

Аракаси кивнул, и гигант заверещал на языке, которого Хокану не мог распознать. Мастер ответил такой же гортанной речью, но потом вернулся к языку цурани из уважения к Хокану:

— Никто не придет тебе на помощь, Корбарх. Твоя жена и этот неотесанный телохранитель, которого ты к ней приставил, отрезаны от дома. В городе бунт, и Имперские Белые повсеместно наводят порядок. Они перегораживают улицы, где твоя жена собиралась делать покупки. Если у нее есть голова на плечах, она проведет ночь в гостинице, а домой вернется утром. Твой слуга Мекеш сейчас прячется под пивной бочкой в дальнем сарае. Он видел, как погиб твой прежний подмастерье, и, пока я здесь, он и носа не высунет, чтобы вызвать для тебя подмогу. Так что я буду спрашивать, а ты отвечай: какое противоядие должно было находиться во флаконе, который покажет тебе мой спутник?

Хокану незамедлительно продемонстрировал зеленый флакон, обнаруженный у мертвого торговца пряностями.

При виде этой улики Корбарх побелел, хотя и без того был бледен из-за вывернутых вверх рук.

— Не знаю я ничего про это. Ничего.

Брови у Аракаси поднялись.

— Ничего? — В его мягком голосе сквозило сожаление. — Ах, Корбарх, ты меня разочаровал.

Затем лицо Мастера затвердело, и нож с устрашающей быстротой вылетел из его руки.

Описав в воздухе дугу, стальной клинок впился в опорную балку. По пути лезвие скользнуло вдоль щеки Корбарха, заодно срезав прядь засаленных волос.

Сменив тон, Аракаси сказал:

— На этом флаконе имеются три шифрованных слова, начертанные так, как принято у кочевников. Написано твоей рукой, я ведь знаю твой почерк. Теперь говори. — Пленник вздернул подбородок с явным намерением возобновить протесты, но Аракаси его опередил:

— Мой компаньон — воин. Его жена сейчас умирает от твоего дьявольского снадобья. Может, тебе желательно, чтобы он обрисовал более изощренные способы получения сведений от захваченных вражеских лазутчиков?

— Пусть что хочет обрисовывает, — мрачно проговорил Корбарх, устрашенный, но не растерявший упорства. — Ничего я говорить не буду.

Темные глаза Аракаси на мгновение обратились к Хокану. Его полуулыбка оставалась безжалостно холодной.

— Во имя твоей супруги, расскажи этому упрямцу, как вы заставляете пленных говорить.

Поняв намерение Мастера, Хокану прислонился плечом к стене с видом человека, которому некуда спешить, и принялся описывать методы пыток. Его изложение представляло собой чудовищную мешанину из сохранившихся в памяти слухов, старых донесений, найденных в доме Минванаби перед прибытием Мары, и армейских побасенок, которыми солдаты постарше пугали молодых рекрутов. Кое-что, по правде говоря, он и сам придумал на ходу. Поскольку Корбарх оказался человеком с небогатым воображением, Хокану позволил себе подольше задержаться на описании особенно жутких подробностей. Тут уже Корбарха стало кидать из холода в жар. Руки, стянутые путами, напряглись — не в попытке спастись, но под действием безумного, отчаянного страха. Сочтя момент подходящим, Хокану обратился к Аракаси:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});