Белорусские коллаборационисты. Сотрудничество с оккупантами на территории Белоруссии. 1941–1945 - Олег Романько

Оставшиеся белорусы послужили основой для создания нового формирования: Гренадерской бригады войск СС (1-й белорусской) – Waffen-Grenadier-Brigade der SS (weißruthenische Nr. 1). На 1 марта 1945 года структура этого соединения была следующей:

• Штаб бригады (Stab der Brigade);

• 1-й гренадерский полк (Grenadier-Regiment Nr. 1), в составе трех батальонов[675];

• противотанковый батальон (Panzerjäger-Abteilung);

• артиллерийский батальон (Artillerie-Abteilung);

• кавалерийский (разведывательный) эскадрон (Reiter-Schwadron);

• запасной батальон (Feldersatz-Bataillon).

Командиром бригады продолжал оставаться СС-оберштурмбаннфюрер Зиглинг. Все командные посты в ней также занимали только немцы[676]:

В декабре 1944 года все обязанности по созданию белорусских добровольческих формирований были переданы в ведение Главного управления СС. А 24 января 1945 года в Берлине состоялось совещание между представителями СС (Г. Зиглинг) и БЦР (Р. Островский и К. Езовитов). В результате переговоров было принято решение о формировании новой дивизии войск СС, на этот раз – «чисто белорусской». При этом президент БЦР Островский и его «военный министр» соглашались сотрудничать с СС, только если дивизия будет создана на следующих условиях:

1. Командиром дивизии должен быть немец.

2. Штаб дивизии – смешанный.

3. Командиры полков и ниже – только белорусы; однако при каждом из них должен был находиться немецкий офицер связи.

4. Все команды – только на белорусском языке.

5. В названии дивизии обязательно должно быть слово «белорусская».

6. Дивизия может быть использована только на Восточном фронте[677].

В результате 9 марта 1945 года Гренадерская бригада войск СС была переименована в 30-ю гренадерскую дивизию войск СС (1-ю белорусскую) – 30. Waffen-Grenadier-Division der SS (weißruthenische Nr. 1)[678].

Все вопросы по вербовке добровольцев для новой дивизии были возложены на Военный отдел БЦР. Но, поскольку среди военных их было недостаточно, в начале марта было принято решение набирать в дивизию так называемых «восточных рабочих» – белорусов, которые были вывезены со своей родины для работы в сельском хозяйстве или промышленности Германии. Однако результаты такой вербовочной кампании были незначительными. В одной из докладных записок Кушеля по этому вопросу говорилось следующее: «Организация дивизии СС идет крайне медленно… Военный отдел БЦР сумел завербовать в дивизию только несколько сот человек. Из обещанной тысячи молодежи… прибыло только около четырехсот человек, при этом часть из них не может быть солдатами по причине молодого возраста – 14– и 15-летние юноши. Кроме того, набранная в дивизию молодежь – самая плохая как в физическом, так и в моральном отношениях»[679].

Причины таких негативных результатов Кушель видел в общем военном положении Германии в это время и недоверии к немцам по причине их предыдущей политики относительно белорусского вопроса. Не вызывала энтузиазма и личность Зиглинга, который опять был назначен командиром дивизии[680].

Не лучше обстояло дело и с командными кадрами. Как было сказано выше, все офицеры и унтер-офицеры – немцы и русские – были переданы в другие соединения. Отчасти положение спас 1-й Кадровый батальон БКА. Так, в течение декабря 1944 года из него к месту формирования дивизии в местечко Вайнергамер (юго-западная Германия) в полном составе были переведены офицерская и унтер-офицерская школы. Однако следует сказать, что и в этом случае Зиглинг остался верен себе. Всех прибывших офицеров-белорусов он выделил в особую группу и отправил на переподготовку, а унтер-офицеров распределил на разные хозяйственные должности. Со временем белорусская офицерская школа была низведена Зиглингом до уровня унтер-офицерской, а унтер-офицерская вообще ликвидирована[681].

В итоге как из-за недостатка кадрового и личного состава, так и из-за отсутствия необходимого вооружения из всей планируемой дивизии был сформирован только один полк – 75-й гренадерский полк войск СС (1-й белорусский) – Waffen-Grenadier-Regiment der SS Nr. 75 (weißruthenische Nr. 1)[682].

Организационно полк состоял из одного фузилерного и двух гренадерских батальонов, частей дивизионного подчинения и имел следующий командный состав[683]:

По состоянию на 30 апреля 1945 года в дивизии значилось: 50 офицеров, 132 унтер-офицера, 912 рядовых, 50 лошадей, 16 подвод и 6 полевых кухонь[684].

Кроме того, Зиглинг еще в период развертывания дивизии выбрал наилучших белорусских офицеров, унтер-офицеров и рядовых и сформировал из них специальное подразделение, так называемую «Охотничью команду» (Jagd-kommando). Эта команда была присоединена к 38-й дивизии СС «Нибелунги». Начальником команды был немец, и она не имела никакой связи с Военным отделом БЦР, так как место ее дислокации было строго засекречено. Позднее Кушель узнал от белорусских солдат, которые дезертировали из этой команды, что во время американского наступления в Баварии немцы бросили ее на произвол судьбы. Однако белорусы не захотели воевать с американцами: часть рядовых и унтер-офицеров сдалась без боя, а другие разбежались. Офицеры-белорусы же были увезены немцами в неизвестном направлении[685].

Дальнейшая организация дивизии была прекращена в начале апреля 1945 года. Поэтому ее единственный полк было решено передислоцировать в Южную Германию, где в это время немецкое военно-политическое руководство вынашивало план так называемого «Альпийского редута». В результате 15 апреля СС-штурмбаннфюрер Геннингфельд, который фактически исполнял обязанности командира дивизии, получил соответствующий приказ. Надо сказать, что этот приказ устраивал и руководство БЦР. Только оно решило использовать его по-своему: находясь в Южной Германии, было удобнее сдаться американским войскам и, таким образом, избежать пленения Красной армией. 21 апреля полк прибыл в местечко Айзенштайндорф (Чехия). Здесь его командование вступило в переговоры с находящимся неподалеку штабом командующего Военно-воздушными силами КОНР генерал-майором В. Мальцевым. Власовцы также направлялись навстречу американцам. В ходе этих переговоров Кушель, являвшийся после исчезновения Геннингфельда фактически командиром белорусской дивизии, и Мальцев договорились о совместном переходе линии фронта на следующих условиях:

1. Немецко-американский фронт должен быть перейден совместно, при этом если немцы окажут сопротивление, то его следовало бы преодолеть общими силами.

2. От войск СС, при переходе на американскую сторону, также требовалось обороняться совместными усилиями.

3. После перехода на американскую сторону фронта белорусская дивизия и формирования генерал-майора Мальцева действуют дальше самостоятельно[686].

Наконец, в ночь с 29 на 30 апреля белорусский полк двинулся в свой последний поход в составе группы Мальцева. Согласно общей диспозиции, белорусским солдатам предстояло захватить мост через реку Реген, которая разделяла немецкие и американские войска, и охранять его до тех пор, пока вся группа войск вместе с обозами не перейдет на ту сторону реки. В результате этой успешно проведенной операции германо-американский фронт перешли все части группы Мальцева. Таким образом, в районе города Цвизель (Бавария) в американский плен сдалось примерно 5100 человек (4 тысячи русских и 1100 белорусов)[687].

После капитуляции русские и белорусские коллаборационисты были разоружены и заперты в помещении местной фабрики. В своих воспоминаниях Кушель отмечал, что американские офицеры отделили солдат 30-й дивизии от власовцев, что, на его взгляд, было признанием самостоятельной белорусской национальности и вселяло некоторую надежду[688].

Однако разоружение было только началом. Белорусская дивизия была не единственной, кто в апрельские и майские дни 1945 года добровольно сдался западным союзникам. В надежде избежать советского плена это делали власовцы в Чехии, казаки в Австрии и туркестанцы и кавказцы в Италии. Многие из них справедливо полагали, что, попади они в руки советских «компетентных органов», конец для них будет только один. Сдаваясь же в плен американцам и англичанам, они надеялись, что те не выдадут в Советский Союз солдат в немецкой военной форме. Во-первых, как думали одни, это бы противоречило всем законам ведения войны, а во-вторых, как полагали другие, не согласовывалось с британскими и американскими традициями предоставления политического убежища тем, кого преследовали на родине. Но последующие события показали, что и те и другие жестоко ошибались, кто по неведению, а кто – по наивности.