Белорусские коллаборационисты. Сотрудничество с оккупантами на территории Белоруссии. 1941–1945 - Олег Романько

Трудно оценить боеспособность белорусских коллаборационистских формирований как единого целого в составе германских вооруженных сил. Это можно сделать только по их отдельным компонентам. В целом она была довольно высокой у специальных частей, средней у вспомогательных и крайне низкой у белорусских добровольцев в войсках СС. О причинах таких колебаний боеспособности было сказано выше, здесь же можно подчеркнуть следующее. Части, в основу комплектования которых был положен не просто принцип добровольности, а добровольности, основанной на идейности, имели более высокий боевой дух и дисциплину, чем набранные принудительно или созданные путем механического объединения разных подразделений. В результате даже вспомогательные части люфтваффе, организованные из подростков, воевали гораздо лучше, чем боевые подразделения 30-й дивизии войск СС, состоявшие из обстрелянного и опытного персонала. И здесь не было ничего удивительного. Многие «помощники люфтваффе» являлись членами СБМ – одной из самых влиятельных в идейном плане белорусских коллаборационистских организаций. В 30-й же дивизии пропаганда каких-либо национальных идей была вообще запрещена, и в результате личный состав этого соединения, состоявший на две трети из белорусов, был совершенно чужд идеям белорусского национализма.

Послесловие

Военный коллаборационизм советских граждан, несомненно, имел много общего с похожими явлениями, которые происходили в оккупированной нацистами Европе. Одновременно следует отметить то, что в идейно-политическом плане советский коллаборационизм был, по сути, продолжением событий Гражданской войны 1918 – 1920 годов в новых условиях. Эти условия складывались под воздействием негативных сторон общественно-политического развития предвоенного СССР (репрессии, коллективизация, национально-религиозные притеснения). В конечном итоге все это привело к тому, что немецкое военно-политическое руководство смогло привлечь на свою сторону почти 1,5 млн так называемых «восточных» добровольцев, или три четверти всех военных коллаборационистов.

Процесс создания и использования белорусских добровольческих формирований проходил в рамках военно-политического коллаборационизма советских граждан с руководством нацистской Германии. Разумеется, они приобрели общие черты и логику развития, присущие другим «восточным» частям. Однако, несмотря на это, белорусские формирования имели ряд особенностей, которые отличали их от прочих формирований, созданных из представителей других народов СССР. И в первую очередь эти особенности были связаны с причинами и условиями белорусского военно-политического коллаборационизма.

Можно сказать, что за период с 1941 по 1945 год в германских вооруженных силах прошло службу около 50 тысяч добровольцев-белорусов. Примерно это равняется:

• 3,3 – 3,8 процента от общей численности добровольцев из числа граждан СССР, которая за период с 1941 по 1945 год составила 1,3 – 1,5 млн человек;

• 2,5 процента от общей численности личного состава иностранных добровольческих формирований, которая за период с 1940 по 1945 год составила около 2 млн человек;

• и 0,3 процента от общей численности германских вооруженных сил, которая за период с 1939 по 1945 год составила около 17 млн человек[693].

Приведенные цифры не являются абсолютными, так как в случае с «восточными» формированиями не всегда можно учесть их боевые и небоевые потери, организационные перемещения личного состава, его этническую принадлежность и другие факторы. Главной причиной этого является то, что набор добровольцев не всегда проходил по линии ОКВ, ОКХ, Главного управления СС и т. п., то есть централизованно. Как известно, создание большинства подобных формирований, а также прием добровольцев на службу в немецкие части осуществлялись по инициативе полевых командиров германских силовых структур и поэтому далеко не всегда находили отражение в документах органов главного командования.

В данном исследовании имеются в виду добровольцы, которые проходили эту службу организованно в составе формирований, укомплектованных этническими белорусами либо целиком, либо с небольшим вкраплением представителей других национальных групп (немцев, русских, украинцев или поляков). В истории белорусского военного коллаборационизма к таким формированиям, где этнический фактор являлся определяющим, относятся:

• 1-й Белорусский штурмовой взвод – 52 человека;

• Корпус белорусской самообороны, в 20 батальонах которого проходило службу около 15 тысяч человек;

• Белорусская вспомогательная полиция порядка, или Schuma, в 12 батальонах и более мелких подразделениях которой проходило службу около 20 тысяч человек;

• Белорусский батальон железнодорожной охраны – около 1 тысячи человек;

• 13-й Белорусский полицейский батальон при СД – около 1 тысячи человек;

• Новогрудский кавалерийский эскадрон – около 600 – 800 человек;

• Белорусская краевая оборона, в 39 пехотных и 6 саперных батальонах которой проходило службу около 30 тысяч человек;

• 1-й Кадровый батальон Белорусской краевой обороны – 300 человек;

• Специальный десантный батальон «Дальвиц» – 200 человек;

• 30-я гренадерская дивизия войск СС (2-я русская), в трех полках которой проходило службу около 7 тысяч белорусов;

• 30-я гренадерская дивизия войск СС (1-я белорусская), в одном полку которой проходило службу 1094 белоруса.

Причину же такого численного соотношения белорусских, «восточных» и иностранных добровольцев вообще следует искать главным образом в тех политических и военных условиях, в которых проходило создание и использование белорусских добровольческих формирований[694].

Нельзя не отметить, что военно-политический коллаборационизм на территории Белоруссии имел место в условиях такого тесного и причудливого переплетения политических, военных, национальных, религиозных и социальных факторов, какого не было ни на одной из других оккупированных советских территорий. Вследствие этого на белорусских формированиях, как ни на каких других из числа «восточных» частей, отразилось противостояние тех противоборствующих группировок, которые действовали в тот период в республике. Можно выделить следующие политические силы, которые боролись за влияние на процесс создания этих формирований:

1. Гражданская оккупационная администрация, вермахт и СС;

2. Сторонники «национальной» концепции Розенберга и «русофильская партия» офицеров вермахта;

3. Сторонники активного коллаборационизма с немцами из числа белорусских националистов и сторонники белорусской «третьей силы»;

4. Сторонники полной независимости Белоруссии и сторонники совместной борьбы всех советских народов в рамках власовского КОНР;

5. Белорусы-католики и белорусы-православные;

6. Западные и восточные белорусы.

Каждая из этих сторон имела свою концепцию будущего развития Белоруссии и, соответственно, по-своему видела роль белорусских добровольческих формирований в ней. Причем немецкая точка зрения, будучи чисто утилитаристской и неоднозначной, являлась иногда диаметрально противоположной националистической. Немцы хотели выиграть войну и поэтому пытались использовать любые средства. Националисты же в деле создания добровольческих частей выдвигали на первый план следующие задачи:

1. Создание как можно большего количества белорусских формирований, снабженных современным (или даже любым) вооружением и снаряжением.

2. Переподчинение новых и уже имеющихся формирований руководству белорусских национальных организаций, при минимальном контроле со стороны немцев.

3. Воспитание личного состава этих формирований в белорусском национальном духе.

4. Подготовка на современном уровне как можно большего количества офицеров и унтер-офицеров, воспитанных в национальном духе.

5. Со временем все вышеуказанные моменты должны были послужить предпосылками для создания Белорусской национальной армии.

Важным фактором, повлиявшим на создание коллаборационистских формирований, были межнациональные отношения на территории Белоруссии. В целом их можно свести к белорусско-польским отношениям на западе республики и белорусско-русским на востоке. Последние не имели большой остроты в силу исторической, этнической и религиозной близости двух восточнославянских народов. Поэтому основная борьба за влияние на коллаборационистские формирования между белорусскими националистами и силами, претендующими на всероссийский характер, развернулась уже после освобождения Белоруссии. Так, осенью 1944 – весной 1945 года часть немецкого военно-политического руководства, которая стояла на русофильских позициях, попыталась объединить все антисоветские организации под эгидой власовского КОНР. В результате это привело к конфликту между власовским движением и белорусскими националистами, а также – к расколу в лагере последних. Белорусско-польский конфликт, наоборот, был более острым именно в период оккупации республики. Исходя из своих политических установок польское движение Сопротивления пыталось всеми силами помешать белорусификации «восточных территорий» второй Речи Посполитой. Уничтожение белорусских коллаборационистов всех категорий было важным пунктом этой программы.