Рейтинговые книги
Читем онлайн Секрет Сабины Шпильрайн - Нина Воронель

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 65 66 67 68 69 70 71 72 73 ... 85

“Я вам уже рассказывала, как я обрела дар речи при появлении бывшего мамывалиного мужа Льва Ароновича Гинзбурга. Мы очень подружились: ни у него, ни у меня никого на свете больше не было. Он забрал меня из больницы и поселил в своей маленькой квартирке на Сумской улице. Квартирка состояла из одной комнаты приличного размера, темного коридора без окон, служившего кухней и ванной, и маленькой кладовки с окном, которую мы превратили в мою спальню. Я быстро сдала школьные выпускные экзамены и поступила на физфак Харьковского университета. У меня в анкете все было в порядке: я была Сталина Столярова, по национальности русская, а что творилось в моей душе знал только Лев.

Я закончила физфак с отличием и меня, естественно, тут же взяли в аспирантуру. Но при всех моих успехах моя личная жизнь не ладилась. Вы не видели меня в молодости, но поверьте, я была весьма красивая девушка, высокая, стройная, с волнистыми светлыми волосами, и вокруг меня всегда кружились интересные парни, однако ничего из этого не выходило. Со мной было трудно иметь дело, я не была нормальной девушкой, меня всегда давило мое страшное детство и память о долгих годах вынужденного молчания. Я часто отключалась и погружалась в себя. Так что каждый мой поклонник, а порой и любовник, как-то незаметно отшатывался от меня, и я его не удерживала.

Был только один человек, который был мне близок, - это был Лева. Но как только я поняла, что люблю его, я еще ясней поняла, что никогда не посмею в этом сознаться. Он был мой отчим, он был на восемнадцать лет старше меня и он был одним из виднейших хирургов города – не мне чета. Так прошло пару лет, пока в одну грозовую ночь, когда гром грохотал, как немецкие пушки под Ростовом, на меня не нашел приступ паники, - я вбежала к нему в комнату и бросилась в его объятия.

И тут оказалось, что он тоже меня любит, и так же, как и я, не решается в этом признаться. Несколько месяцев мы были счастливы, но хранили наши отношения в строжайшей тайне, потому что советские власти зорко следили за нравственностью своих граждан, а он совратил меня, будучи моим отчимом, что считалось тяжким преступлением».

“Вот почему ты Марат Львович! – ахнула я. – А Лина уверяла, что назвала тебя так в честь Льва Толстого!”

“Была осень пятьдесят второго года, когда я обнаружила, что беременна. Мы с Левой обдумывали, как нам быть, и даже готовились уехать из Харькова, где нас знали, куда-нибудь в неизвестность, в Сибирь, и там пожениться. Но не успели. Однажды в конце ноября в нашу дверь громко постучали, и не успел Лева открыть, как в квартиру ворвались двое штатских в сопровождении солдата в синей фуражке. Без лишних слов и без объяснений Леву арестовали и увели в ночном халате, даже не дав ему одеться. Я стояла в дверях и видела, как ведя его по лестнице вниз, солдат дал ему пинок в спину, так что он упал и покатился с нескольких ступенек.

Я стала бегать по гебистским начальникам, но никто не отвечал на мои вопросы, хотя очень скоро все стало ясно – в городе арестовали всех крупных врачей-евреев и газетные страницы запестрели статьями о врачах-убийцах в белых халатах. После статьи «Народ-предатель» уже не оставалось сомнений, что советских евреев ждет та же участь, что ждала их во время немецкой оккупации. Сколько бессонных ночей я провела, представляя, что они там делают с Левой. Он был смелый человек, почти всю войну он провел в партизанском отряде, но я чувствовала, что это испытание – самое страшное в его жизни. И не знала, что мне делать. Моя беременность все еще не бросалась в глаза, тем более, что я изо всех сил старалась ее скрыть.

А в марте 1953 случилось чудо – умер Сталин, и сквозь рыдания убитого горем народа начала просвечивать надежда. В апреле Леву выпустили из тюрьмы вместе с другими врачами, но он уже никогда не стал тем человеком, каким был до ареста. В тюрьме его страшно били: ему отбили почки и сломали правую руку в двух местах, чтобы он больше не мог оперировать, а главное - у него произошел ужасный сдвиг в психике. Больше всего он боялся, что наш ребенок будет считаться евреем: «Я не хочу, чтобы мой сын закончил жизнь в какой-нибудь Змиевской балке», – твердил он.

После тюрьмы Лева прожил недолго, около трех лет. Я записала нашего сына Маратом Столяровым, в графе «Отец» у него стоит прочерк. Перед смертью Лева заставил меня поклясться, что я никогда никому не открою тайну его отцовства, и особенно – никогда не открою ее Марату. Всю жизнь я была этой клятве верна. Но сегодня, предчувствуя близкий конец, я решила, что это несправедливо и мне захотелось вам открыться».

Мы с Маратом молчали, потрясенные. «Так моя фамилия – Гинзбург?» – спросил Марат. А у меня хватило духу пошутить: «Теперь понятно, почему ты такой талантливый бизнесмен!» - «Так ты тоже Зигфрид! Мам, а фотографии отца у тебя нет?» Лина на секунду задумалась и все же решилась: пошла в спальню и не слишком скоро – все сомневалась, стоит ли, - принесла две фотографии. Одну – симпатичного молодого парня, как ни странно, белокурого и светлоглазого, хоть несомненно еврея, не слишком похожего на Марата, если не считать особого рта, из-за которого я всегда подозревала, что в Марате есть еврейская кровь. А вторая – ее со Львом перед самым арестом. Оба были молодые и красивые, ведь ему едва исполнилось сорок – ему бы еще жить и жить

В этот момент позвонил Феликс и звенящим голосом сообщил, что он со вчерашнего вечера меня ищет и, наконец, решился побеспокоить Лину. «Здесь она, здесь, - успокоила его Лина, - даю ей трубку». «Лилька, - сердито сказал Феликс, - где тебя вечно носит?» Знал бы он, где меня носит! «У меня потрясающая новость – меня приглашают младшим профессором в Цюрихский университет. Они очень впечатлены моими последними статьями. Ты хочешь в Цюрих?» Хочу ли в Цюрих я, три года толкущая в ступе биографию Сабины Шпильрайн, у которой главные события жизни происходили в Цюрихе?

“Очень хочу!” – “Так соглашаться?” – “Конечно, соглашаться!” – “Если бы ты знала, какая у швейцарского профессора зарплата!” – “Большая?” – “Больше, чем большая! Но придется читать лекции уже в летнем семестре – то есть переехать туда нужно к концу мая!” – “О Боже! Ведь уже апрель!” – “Значит, я отменю все остальные интервью и завтра же вернусь домой!” Я положила трубку и разрыдалась. “Ты чего? – удивилась Лина. – Ревешь, вместо того, чтобы радоваться?” – “Я же все равно не могу с ним поехать! Я вас тут одну не оставлю!” – “Глупости! – отрубила Лина. - Я не маленький ребенок, меня няньчить не надо”.

“Мамуль, - вкрадчиво въехал Марат. Так он называл мать только в самых крайних случаях: значит, уже какая-то идея в его змеиных мозгах созрела. - А что, если ты отпустишь Лильку и переедешь ко мне в Москву?” – “Лильку я не держу, а в Москву мне ехать незачем. Что я там буду делать?” – “Ты со своим славным именем и в Москве не пропадешь. Я тебе организую курс лекций при своем заводе, а в свободное время будешь каждый день плавать, ходить в театр и наслаждаться жизнью” – “Стара я уже, чтобы ни с того, ни с сего свой образ жизни менять! – отказалась Лина и сложила салфетку в знак окончания ужина. - Пейте чай без меня, а я пойду лягу: что-то мне неймется”.

Когда она вышла, Марат шепнул мне: «Сегодня ты можешь отпустить Нюру? Мне завтра придется уехать». Я кивнула и сказала громко, чтобы Лина слышала: «Я, пожалуй, чай пить не буду. Мне тоже неймется». И ушла, отпустила Нюру, уложила Сабинку и стала готовиться к последней ночи с Маратом, стараясь не думать о неразрешимом будущем. Но не думать было невозможно – все сошлось нелепо и непоправимо: Марат уезжал, Феликс приезжал, чтобы уехать, а я застряла между ними, как когда-то в детстве в маленьком болотце в деревне под Харьковом. Мутная жижа медленно засасывала меня, и не обо что было опереться, чтобы вылезти на сухое место.

Тогда меня вытащил из болота проезжавший мимо случайный велосипедист, а найдется ли сейчас кто-нибудь случайно проезжающий, чтобы спасти меня? Хотелось разобраться – от кого надо было меня спасать? От Марата? Сегодня у нас будет последняя ночь, а завтра он уедет и, получив свое, забудет меня, так что и спасать не понадобится. От Феликса? Он послезавтра приедет и начнет готовиться к отъезду. Без меня. Он уже с этой мыслью смирился. Я точно знала – смирился, и готов жить без меня. Может, все-таки попробовать уехать с Феликсом – не надолго, уехать на недельку и тут же вернуться, чтобы Лина не оставалась одна? Нет, лучше уж я останусь тут при Лине – ничья. Ведь раньше я жила при Лине без них обоих и чувствовала себя довольно уютно.

Я не ухом, а сердцем услышала, как Марат тихонько постукивает в дверь – так трепетно я его ждала. Он вошел, молча подхватил меня на руки и понес в спальню. Я обхватила его плечи и зарылась лицом в его шею: его запах сводил меня с ума. «Не спеши, Лилька, - прошептал он, - не спеши!». «Я не спешу». – «Когда ты так дышишь мне в шею, я теряю голову, ведь это наша последняя ночь». Какое страшное слово – последняя!

1 ... 65 66 67 68 69 70 71 72 73 ... 85
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Секрет Сабины Шпильрайн - Нина Воронель бесплатно.
Похожие на Секрет Сабины Шпильрайн - Нина Воронель книги

Оставить комментарий