Мичман Изи - Фредерик Марриет

— Видно, тебя не убедишь, Нед, ты чертовски любишь спорить. Однако сейчас не время для споров — нужно заняться этими беднягами, среди них есть живые.

Они стали выбрасывать за борт через амбразуры тела, искалеченные до такой степени, что только форма позволяла отличать своего от врага. Повернувшись, Джек заметил Мести, который стоял, поставив ногу на голову, отделённую взрывом от туловища.

— Что там такое, Мести?

— Посмотрите, масса Тихоня, я вот стою и думаю — ведь это голова массы Наглерса. Из его черепа получился пы хороший подарок для малыша Госсета. Но нет, лучше не надо, подумал я потом, он умер и никогда уж не будет стегать его — так пусть его голова отправляется за борт.

Джек отвернулся, прощая в своей душе Наглерсу его провинности. Ему вспомнились мелкие распри, случавшиеся в мичманской каюте, и он задумался, глядя на почерневший труп человека, ещё полчаса назад обладавшего силой, умом и молодостью.

— Масса Тихоня, вы пыли всё-таки правы, когда говорили — надо прощать врагам. Ты пыл плохим человеком, масса Наглерс, но ашанти прощает тебя, — сказал Мести, беря голову за обожжённые волосы и швыряя её за борт через амбразуру.

— А вот лежит кто-то ещё живой, и, судя по платью, кто-то из наших, — сказал Гаскойн Джеку, рассматривая человека с лицом, обожжённым так сильно, что его невозможно было узнать. Наш герой подошёл, чтобы осмотреть тело и помочь Гаскойну высвободить его из-под кучи обгоревших снастей и просмолённой парусины, которые накрывали его. Мести глянул на высовывающиеся из-под этой кучи нижние конечности и сказал:

— Масса Тихоня, это Джоллиф, я узнаю его штаны. Портной только вчера жаловался, что невозможно чинить их, заплаты уже пришивать не к чему: штаны так ветхи, что не держат нитку. Только вчера портной пришивал эту заплатку и ругался: пусть он пудет проклят, если поставит ещё хоть одну заплатку на эти штаны.

Мести не ошибался — то был бедняга Джоллиф, чьё лицо обгорело как головёшка, а на левой руке у него не хватало трёх пальцев. Но как только его освободили от обрывков снастей, он пришёл в себя и жестом попросил пить, ему тут же подали кружку с водой.

— Я оставляю Джоллифа на тебя, Мести, — сказал Джек. — Позаботься о нём, пока я не вернусь.

Осмотр палубы продолжался, и вскоре нашли ещё четверых английских моряков и столько же французов, обнаруживавших признаки жизни. Остальных побросали за борт. От штурмана Гадинга нашлась только шляпа, валявшаяся между пушек. Внизу, на нижней палубе, оказались ещё одиннадцать невредимых французов.

На борту «Франклина», так называлось французское каперское судно, оснащённое десятью орудиями, находилось шестьдесят пять человек, из которых сорок шесть было убито и ранено. «Гарпия» потеряла пятерых матросов из команды катера, затопленного прямым попаданием ядра, и восемнадцать человек из команды баркаса погибли при взрыве, в живых остались только мистер Джоллиф и пятеро матросов.

— «Гарпия» приближается сюда со стороны открытого моря, — сказал Гаскойн.

— Тем лучше, Нед, меня уже мутит от вида мертвецов, глаза бы мои не смотрели на этот ужас. Поневоле захочешь оказаться у себя на судне. Я сейчас видел Джоллифа, он уже начинает говорить и, верно, выкарабкается. По крайней мере, я надеюсь, что бедолага поправится и получит повышение, ведь он единственный офицер, оставшийся в живых после взрыва.

— К тому же, — заметил Гаскойн, — он теперь может ссылаться на то, что его лицо было изуродовано взрывом во время боя. А вот и «Гарпия». Я поискал английский флаг, чтобы поднять его выше французского вымпела, но не нашёл ничего подходящего. Так я взял простой кусок материи и вывесил его поверх французского флага — этого достаточно.

«Гарпия» легла в дрейф близ брига. Джек отправился на корвет, где доложил о том, что случилось. Капитан Вилсон был сильно огорчён и раздосадован вестью о таких больших потерях в людях. В катер усадили другую команду матросов с приказом привести назад баркас с ранеными. Капитан и Собридж тоже отправились с ними, чтобы самим осмотреть ужасные последствия взрыва.

Раненых матросов и Джоллифа перевезли на борт «Гарпии», и все они выздоровели. Ранее уже упоминалось, какое отталкивающее впечатление производило лицо бедняги Джоллифа из-за оспы. Ожог от взрыва был таким сильным, что через три недели вся кожа сошла с его лица, как маска, и когда наросла новая, все заявили, что оно стало выглядеть лучше, хотя и было покрыто шрамами, как прежде. Не лишне здесь упомянуть, что Джоллиф получил не только повышение, но и пенсию, после чего он подал в отставку. Хотя вид у него был по-прежнему не ахти как привлекателен, он вызывал к себе интерес у дам как храбрый и покалеченный воин, поскольку отсутствие одного глаза и шрамы на лице приписывались его военным подвигам, Он женился и дожил до глубокой старости в счастье и довольстве.

«Гарпия» отправилась со своим призом в Маон. Джек, как всегда, удостоился всяческих похвал — заслуженных или нет, пусть судит сам читатель, — но, как заметил Гаскойн, кому везёт, то везёт во всём. Зато среди команды корабля появилось новое присловье: когда матроса спешно вызывали на палубу, он зачастую откликался: «Обождите чуток, у меня клюёт». А сам Джек не реже говорил себе: «Вот уж повеселю я губернатора занятной историей».

ГЛАВА XXIII,

Джек отправляется ещё в одно плаванье. Любовь и дипломатия. Джек обводит вокруг пальца трёх соперников и расстраивает планы высоких договаривающихся сторон

Спустя несколько дней после прибытия «Гарпии» в Маон, сюда пришёл катер с депешами адмирала. Среди них имелся приказ о назначении капитана первого ранга Вилсона командиром фрегата «Аврора», на котором открылась вакансия благодаря проказам нашего героя. Собридж получил звание капитана третьего ранга и был назначен на должность капитана «Гарпии». Адмирал сообщил Вилсону, что он должен задержаться в Маоне до прихода туда «Авроры», ожидаемой с часу на час, чтобы вступить в командование фрегатом. Далее он дал понять, что действующий флот нуждается в запасе свежего мяса в виде живых бычков, а поэтому он просил как можно скорее послать за ними транспортное судно в Тетуан.

Капитан Вилсон потерял столько офицеров, что просто ума не мог приложить, кого послать с транспортом. Сам он уже не был командиром «Гарпии», на которой недоставало также штурмана, его помощника и имелся всего-навсего один лейтенант. Из мичманов оставались в строю только Гаскойн и Джек, которым было опасно доверять дело, требующее житейского опыта.