Битая карта - Ариф Сапаров

Нетрудно было раскусить природу этого постыдного трагикомического зрелища. Провалилась — и теперь уж бесспорно — козырная ставка на интервенцию, на возрождение прежних порядков с помощью меча и огня. Еще существовал, правда, «Российский общевоинский союз», еще устраивались время от времени торжественные смотры добровольческих полков битой белой гвардии, но и самые оголтелые изгнанники успели сообразить, что прошлого не воротишь и вряд ли увенчаются успехом новые походы на Москву. По крайней мере в ближайшие годы. Громкие скандалы стали, таким образом, как бы отдушиной для бессильной ярости.

Однако осведомленные наблюдатели, а к ним по характеру своих служебных занятий принадлежал Петр Адамович, знали и другое, о чем принято помалкивать при любом накале общественных страстей.

Далеко не все белоэмигранты погрязли в скандалах или записались в оракулы. Были среди них и хладнокровные люди, так называемые «государственные умы», занятые подрывными действиями против своей бывшей родины.

Безудержно кровавый террор, диверсии, наемный шпионаж в пользу иностранных разведок входили в их программу. Именно этими «проблемами» были заняты наиболее непримиримые и воинствующие силы эмигрантского лагеря. И Дядюшка Пуд с его офицерскими кадрами, и вроде бы штатские деятели из небезызвестного «Торгпрома», собравшего под своей крышей всех видных тузов промышленно-финансового капитала бывшей Российской Империи — от некоронованных королей нефтяного Баку братьев Гукасовых и до крупнейшего шахтовладельца Густава Нобеля.

Заслуживал пристального внимания сигнал о таинственных опытах в Сен-Клу, в предместье Парижа.

Началу этих опытов, как удалось точно установить, предшествовала деловая встреча в дорогом парижском ресторане «У Максима» на улице Ройяль. В отдельном кабинете, укрывшись от любопытных взоров, собрались «отчаянные головы» во главе с штаб-ротмистром Павлом Тикстоном, отъявленным авантюристом и прожигателем жизни, присутствовал будто бы и Борис Савинков, хотя и держался в тени, а от имени «Торгпрома», выделившего секретный денежный фонд, председательствовал и расплачивался по счету Густав Нобель.

— Мы люди коммерческие и потому неисправимые прагматики, — заявил участникам встречи Нобель. — Устраивают нас лишь действенные средства борьбы. В первую очередь, конечно, акции возмездия и устрашения против главарей большевизма. Я обязан подчеркнуть, господа, именно против главарей, а не против мелких чиновников кремлевской диктатуры, устранение которых ничего не меняет. Газеты вот пишут, что в Гаагу собирается Чичерин, крупнейший дипломат большевиков. Почему бы вам не открыть счет с этого господина?

Директива хозяев секретного денежного фонда была принята к неуклонному исполнению.

В Сен-Клу испытывался портативный прибор, начиненный каким-то мгновенно действующим отравляющим веществом — изобретение безымянных химиков из числа эмигрантской братии. Возлагались на него большие надежды. Сам Савинков якобы заметил, что в случае удачи испытаний прибор должен открыть новую эру в терроре.

Обреченную подопытную собаку люди Павла Тикстона тайно вывезли за город и привязали к дереву. Все было готово, оставалось лишь включить прибор, но в последнюю минуту неожиданно появился лесной обходчик. Волей-неволей пришлось изображать подвыпивших любителей загородных пикников.

Следующее испытание было организовано в Париже, на улице Доминик, где жительствует писательница Тэффи, петербургская знакомая Павла Тикстона. Вместо собаки на этот раз ограничились парой кроликов и на чердак дома пробирались украдкой, опасаясь попасться на глаза болтливой консьержке. Впереди «испытателей», посвечивая фонариком, шла писательница Тэффи. Вероятно, это был самый смешной из сюжетов, так и не нашедший отражения в ее рассказах.

Петр Адамович не успел выяснить, чем закончились эти опыты и оправдал ли себя таинственный прибор для террора. Но чрезмерная активность белогвардейской агентуры вокруг поездки наркома Чичерина на Гаагскую конференцию не оставляла места для оптимизма. Наемные убийцы продолжали действовать.

Решающая «акция возмездия и устрашения» была ими предпринята во время кратковременной остановки советской делегации в Берлине. На Георгия Васильевича Чичерина при благосклонном попустительстве берлинского полицей-президиума устроили форменную охоту. С круглосуточной слежкой за отелем «Адлон», с попытками подкупа обслуживающего персонала, с заранее расставленными на маршрутах следования автомобилей террористами.

Охоту организовали на коллективных началах. Кроме «отчаянных голов» Павла Тикстона принимал в ней участие Борис Савинков со специально подобранными людьми. В эти же дни как бы случайно появился в Берлине и Сидней Рейли из «Интеллидженс сервис», известный специалист по провокациям. Вдобавок к револьверам и взрывчатке исполнителей снабдили шприцами с цианистым калием, вставленными в особой конструкции автоматические трости. Достаточно было коснуться этой тростью намеченной жертвы — и тотчас наступала смерть.

Игра шла крупная, в успехе ее почти не сомневались. Лишь энергичные и предусмотрительные меры советской контрразведки помогли сорвать замыслы врагов.

Имелись и другие признаки заметной активизации в лагере белогвардейцев. Не только перехваченные шифровки Дядюшки Пуда, но и ряд оперативных материалов говорили, что следует ждать заброски диверсантов и террористов на территорию Советской республики. Все это обязывало Петра Адамовича и его товарищей быть наготове.

Но теперь, во всяком случае в течение ближайшей недели или двух, эмигрантскими делами должны заниматься его помощники. У Андрея Андреевича Тужикова были иные задачи.

Осечка на лужской ярмарке, как и всякая осечка, пришлась, конечно, некстати. И изрядно перепутала расчеты Александра Ивановича, внеся непредвиденные осложнения. Стал сомнительным, к примеру, результат предстоящей встречи Афони с Федькой Безлошадным. С этой точки зрения Мессинг был безусловно прав, вводя в операцию дополнительные силы.

Связной оказался хитрее, чем о нем думали. После рандеву в «Добром застолье» каждый его шаг, естественно, был под контролем. И шло все нормально, без каких-либо накладок. Расставшись с Геннадием Урядовым, связной направился на Екатерининский канал, к генеральше Дашковой, переночевал там, как у себя дома, а рано утром, первым поездом, поехал в Лугу.

Не составляло большого труда задержать его для опознания личности. Тем более что ехал связной «зайцем», поскупившись купить билет. Но товарищи, сопровождавшие его в поезде, решили обойтись без шумихи. И правильно поступили. Проверка документов могла насторожить этого типа.

Ошибка была допущена позднее. Доехав до Луги, связной не заглянул к Федьке Безлошадному, хотя идти ему пришлось мимо «Пале-Рояля». Прямо с вокзала направился на июльскую конную ярмарку, по стародавней традиции открывшуюся в то утро на базарной площади. Потолокся без видимой цели среди барышников и перекупщиков, крутившихся возле выставленных на продажу двухлеток, перекусил у рыночной торговки и вдруг надумал смотреть представление бродячих цирковых артистов, кочевавших со своим балаганом с ярмарки на ярмарку.

Товарищи следом за ним не пошли, заняли позиции неподалеку от входа в балаган. Это был явный промах, объяснимый лишь неопытностью молодых работников.

Связной от них благополучно ушел. То ли выскользнул через запасной артистический выход, то ли с ловкостью ящерицы пролез под туго натянутым брезентовым пологом. В общем, сумел оторваться и предупредил об опасности маркера из «Пале-Рояля».

Накладка всегда создает дополнительные хлопоты, а в данном случае она потребовала срочной перестройки. Александр Иванович, разумеется, всю ответственность поспешил взять на себя. Следовало, дескать, лично заняться связным, не взваливать трудное поручение на плечи молодых товарищей. И вообще, что-то слишком много у него досадных промахов, — видно, не справляется со своими обязанностями.

Мессинг сердито поправил Александра Ивановича.

— Без ошибок умеют обходиться одни болваны, — сказал он. — И давай не будем устраивать шахсей-вахсей. Минус себе запишем, никуда от этого не денешься, а превратить его надобно в плюс. Другого выхода не вижу.

Сговорились, что Александр Иванович срочно выедет в Полоцк, где с помощью местных чекистов прощупает конспиративную явку савинковцев, а ему, Петру Карусю, Мессинг неожиданно предложил простенькую комбинацию с Федькой Безлошадным, необходимую для нейтрализации лужской осечки.

— Станислав Адамович, у меня своей работы выше головы! Вы же знаете сами!

— Знаю, — сухо подтвердил Мессинг. — Безработных в аппарате ГПУ не держим, нет расчета. И все же пофлиртовать с этим маркеришкой надо. Они нынче помешались на разочарованных коммунистах, вот мы и пойдем им навстречу…