Последнее предложение - Мария Барышева

— Банально, — рассеянно заметил Роман. — Сказка про красавицу и чудовище… вернее, про жадную дурочку и чудовище, которое кто-то весьма своевременно отправил на тот свет.

— Думаешь, не обошлось без моего участия?

— Ничего я не думаю. Но людей, которые запросто вываливают такие подробности своей биографии постороннему, я обхожу десятой дорогой. Пусть даже это и выдумка, а в твоем случае это наверняка выдумка. И вообще вся ты — одна большая выдумка, которая мне с самого начала не понравилась. Маленькая лживая кошка, которой не помешала бы хорошая порка.

Рита неожиданно расхохоталась — громко, с какой-то визгливой истеричностью. Она смеялась так долго, что Роман уже собрался было дать ей пощечину — и для приведения Горчаковой в чувство, и для собственного успокоения — больно уж жутковато звучал этот хохот. Но Рита вдруг замолчала и выпрямилась в креслице, глядя на него прищуренными глазами.

— Ей-ей, ты сейчас был похож на благочестивого монаха, выговаривающего разбитной мирянке! Конечно же, это сказка. На самом деле все гораздо проще и гораздо банальнее — хорошенькая сучка выскочила за обеспеченного мужика, кто-то из его врагов муженька прихлопнул, ну и черт с ним!

— У тебя приступ самоуничижения?

— У меня приступ идиотизма, — ответила Рита и повернулась, устраиваясь в кресле боком. — Интересно, это лечится или хана бедной мадам Горчаковой?

Роман не ответил, сосредоточившись исключительно на управлении катером. Он ощущал себя почти что сбитым с толку. Он не обдумывал то, что услышал только что, его мысли были сосредоточены на другом — если обычно Рита то и дело казалось ему очень напуганной, то сегодня она была перепугана до невозможности.

— Сколько раз мне еще осталось тебя везти? — хмуро спросил он наконец и, не получив ответа, повернул голову. Рита крепко спала, как-то немыслимо свернувшись в креслице, словно и впрямь была кошкой — измотанной кошкой, не спавшей, казалось, вот уже несколько суток подряд. Ее рот чуть приоткрылся, правая рука, обращенная к небу раскрытой ладонью, подрагивала на бедре в такт движению моторки, и только сейчас Роман заметил на этой ладони множество пятен от свежих ожогов, а указательный и средний пальцы были в нескольких местах перехвачены полосками пластыря, которые сверху прикрывали массивные кольца. Несколько секунд он смотрел на нее, потом заглушил движок, и увлекаемая неспешным течением Шаи моторка тихо заскользила мимо берез. Рита, чуть съежившись, склонила голову, и золотистые пряди ссыпались ей на лицо, спрятав его, и это было не так уж плохо.

— Черт знает что! — негромко сказал Роман и огляделся, потом достал из рундука одеяло, встряхнул его и накрыл спящую девушку, и ее пальцы тотчас с сонной вялостью ухватили одеяло за край и потянули выше, чуть ли не до самой макушки. Савицкий криво улыбнулся, снова запустил движок и, обходя топляк, мрачно вопросил кого-то, возможно несуществующего, почему тот хоть что-нибудь не сделает со всем этим идиотизмом, который вокруг него творится? Бросил бы хоть молнию для проформы, что ли?

* * *

Он разбудил ее только тогда, когда моторка была уже надежно пришвартована у берега. Сдернул одеяло, а когда это не помогло, растолкал — почти грубо. Рита открыла глаза и испуганно огляделась, вскинувшись в кресле.

— А?

— Бэ! Ты мне платишь, чтобы я тебя возил и что-то показывал, а не наблюдал, как ты безмятежно дрыхнешь! Так что изволь проснуться — я буду тебе что-то показывать.

Рита посмотрела на него с сонным непониманием, потом зевнула и подтянула к себе пакет.

— На берег? Мне надо переодеться.

— Так переодевайся. Не понимаю, почему нужно каждый раз устраивать этот цирк, — Роман закурил и сверху вниз посмотрел на нее, сидящую в обнимку с пакетом и глядящую на него выжидательно. — Что так смотришь? Надеюсь, я не должен тебя еще и переодевать?

— Отвернись! — возмутилась Рита.

— А, Орлеанская дева вспомнила о природной скромности? — Роман усмехнулся, перескочил на берег и, не оборачиваясь, вошел в высокий ельник, росший здесь почти плотной стеной. Вокруг царила прохлада и тихий полумрак. Он прошел почти два десятка метров, когда его нагнала Рита, громко шлепая подошвами кроссовок по опавшим иглам.

— Мог бы и меня подождать! — сердито сказала она и пошла рядом, приноравливаясь к его шагу. — Куда мы идем?

— Увидишь.

— А что там?

— Отстань.

Рита обиженно поджала губы, и некоторое время они шли молча. Местность была ровной, и идти было легко — не приходилось пробираться сквозь заросли, старые раскидистые ели закрывали солнце зелеными лапами, и кустарников здесь почти не было. Ковер из опавших игл мягко пружинил под ногами, где-то наверху то и дело цокали белки, один раз стремительно метнулся и исчез, высоко вскидывая зад, длинноухий заяц. Где-то стрекотали сороки, доносилась дробь дятла. Вокруг было мирно, покойно, и Роман чувствовал — что бы там не творилось сейчас в голове идущей рядом девушки, она наслаждается этим спокойствием — идет тихонько, словно боится лишним звуком нарушить лесные будни, и оглядывается с тихой улыбкой. Человек, явно ценящий красоту природы и умеющий ею наслаждаться. Здесь нет ни казино, ни баров, ни салонов красоты, ни магазинов — разве не это главный предмет наслаждения для обеспеченных девочек?

Сам он отнюдь не чувствовал себя спокойно — то и дело озирался. Чудилось, что вот-вот из-за ближайшей ели высунется вдруг светловолосая голова, помашет издевательски детская рука, а потом… Нет, не будет никаких «потом»! Не должно быть! К тому же Рита не в списке…

Но в списке ты сам. И твое время теперь драгоценно. Драгоценен каждый шаг, который ты делаешь по опавшим иглам, каждое слово, которое ты говоришь или мог бы сказать. Все вокруг стало ярким и невыносимо прекрасным, но почему же, чтоб ты понял это, тебе потребовалось пригрозить смертью? Прошлое ушло в туман, о будущем больше не думается, и есть только настоящее… в котором быть одному действительно не так уж здорово.

— Жарко, — вскоре сказала Рита, стащила куртку и завязала рукава вокруг пояса, оставшись в лиловой тонкой кофточке без рукавов, сквозь которую соблазнительно просвечивала высокая грудь без всякого намека на лифчик. — А долго еще идти?

— Не очень, — Роман поерошил волосы. — А не боишься вот так вот запросто идти неизвестно куда в моей компании? Мало ли, чего у меня на уме.

— Какие-нибудь гнусности? — Рита послала ему игривый взгляд. — А с чего ты взял, что я буду против? Ты хорошо целуешься. Все остальное ты делаешь так же хорошо?..

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});