Миллион запретных наслаждений - К.Л. Паркер

Ной снова заглянул мне в глаза.

— Ты что, шутишь? — Не увидев никаких перемен в моем лице, он наклонился к уху и прошептал: — Ты самая красивая женщина на этом балу, Дилейн.

Это было далеко от действительности, но я поверила бы в его слова, если бы не сцена, которую увидела, выйдя из туалета. И, верная своим принципам, я не стала об этом молчать.

— Однако ты не мог глаз оторвать от совсем другой женщины, — негромко проговорила я. — Джули Фрост, верно? Твоя бывшая?

Я почувствовала, как его тело застыло и каждая мышца напряглась, словно змея, готовая к броску.

— Кто тебе сказал?

— Это так важно? Важно то, что ты этого мне не сказал. Может, потому, что ты до сих пор ее хочешь?

Он снова оторвался от меня. Одновременно его рука опустилась еще ниже и оказалась на моей заднице.

— Ты ошибаешься.

— Неужели? — спросила я, поймав его взгляд. Глаза мои тут же примагнитились к его языку, который высунулся изо рта и быстро облизал сладкие губы, и мне с большим трудом удалось удержать в голове свою мысль. — А разве не ты теперь ко мне вообще перестал прикасаться, хотя раньше оторваться не мог? Ты спишь в одежде, не разговариваешь, даже не орешь на меня. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять: ты больше меня не хочешь. Я знаю, что не имею права задавать такие вопросы, но, черт возьми, Ной, мне не нравится чувствовать себя так, будто… будто я — надоедливая муха.

Он застыл, уставившись на меня, глаза его бегали из стороны в сторону так, словно он искал что-то. Потом, не говоря ни слова, взял меня за руку и повел к ближайшему выходу.

— Куда мы идем? — спросила я, ускоряя шаг, чтобы не отставать.

— В более уединенное место, — ответил он, открывая дверь.

Я обернулась на переполненный зал и заметила Джули с Дэвидом, стоявших рядом под слегка раскачивающейся люстрой. Как только крепеж роскошной люстры оборвался и она начала падать, Ной дернул мою руку, снова вырвав меня из воображаемого мира. Пропади оно все пропадом!

Покрутив головой, он решил идти направо. Повернув за угол, мы вышли в другой коридор, потом еще в один, пока музыка не превратилась в далекий однообразный гул басов. Слева показалась темная лестница, Ной оттолкнул дверь и втащил меня внутрь.

В следующее мгновение я оказалась зажата между стеной и телом Ноя. Я не успела издать ни звука, когда его руки легли на мои бедра, а мягкие губы накрыли мой рот в страстном поцелуе, на который я, не раздумывая, ответила со всей доступной мне нежностью. А потом так же стремительно, как все началось, он прервал поцелуй и взял в ладони мое лицо.

— То, что происходит или не происходит между мной и Джули, не имеет ни малейшего значения. Но ты! Ты имеешь значение, не забывай об этом никогда. — Низкий хрипловатый голос его звучал до невозможности сексуально.

И он жутко меня хотел — вот его член сейчас и в самом деле был размером с Техас.

Я качнула бедрами, чтобы погладить его.

— Это для нее?

Он, вздохнув, страдальчески закатил глаза.

— Дилейн…

— Если для нее, то это нормально. Просто позволь мне этим заняться. Ты же мне заплатил, — сказала я. — Я, конечно, не она, но…

— Ты никогда не станешь ею, — зло бросил он и попятился от меня, пока не наткнулся на противоположную стену.

Все верно, я не могла ею стать. Он ведь любил ее. И, судя по всему, любил до сих пор. Она была богата и близка к его семье, а я просто шлюха, которую он купил, чтобы забыть о ней.

Я медленно двинулась к нему.

— Да, я это знаю. И никогда не буду пытаться занять ее место, — заверила я, становясь перед ним на колени.

— Дилейн, не нужно, — прохрипел он, но не остановил меня, когда я расстегнула его брюки.

— Может, я и не та, кого ты любишь, но ты со мной. Поэтому позволь мне выполнить то, для чего я здесь. — Я провела носом по головке члена, а потом поцеловала ее.

— Нет! — Он, оттолкнув меня, быстро застегнул брюки.

Никогда еще я не испытывала такого унижения. Я встала, руки мои сжались в кулаки.

— Почему?

— Потому что я хочу не этого, — ответил он. — Это неправильно.

— Да пошел ты, Ной! Может, ты забыл, что купил меня? — Меня охватили негодование, боль и… ярость. Да, подписав контракт, я совершила отчаянный поступок, но от этого не перестала быть личностью. Джули поступила намного хуже, чем я. По крайней мере, я никого не предала. — Я, конечно, не Джули, но никогда бы не позволила твоему лучшему другу трахать меня в задницу!

Голова его вздернулась, взгляд сделался убийственным. Так бы на него не подействовала и дюжина пощечин. Как только слова сорвались с моих губ, я пожалела, что произнесла их, но живущая во мне стерва возрадовалась: ей нужно было помучить, унизить его так же, как он унизил меня.

Я любила его, хотя и знала: он меня никогда не любил, он любил другую. Я в элегантном платье стою перед ним на коленях, готовая помочь забыть о том, что он не мог получить, и, возможно, подумать о том, что у него перед носом, а он отталкивает меня, как будто я его недостойна!

Ной, достав из кармана телефон, набрал номер.

— Встречай нас на южной стороне, Сэмюель, — сказал он. — Мы уезжаем.

Захлопнув телефон, он взял меня за руку.

— Идем, — скомандовал, но вдруг остановился. — Черт! — Он снова открыл телефон и набрал другой номер. — Полли, мы с Дилейн уходим. Возьми ее сумочку и всем, кто будет спрашивать, говори, что она плохо себя чувствует и я повез ее домой.

— Я себя прекрасно чувствую, — пробормотала я, когда он потащил меня за собой.

— Надо же, а мне показалось, что ты свихнулась, — прорычал он в ответ.

Я не стала спорить. Откровенно говоря, он, наверное, был прав. Но я еще не получила своего. Он злился, я злилась. А когда мы злились, у нас получалось лучше всего. Мы сердились друг на друга, трахались и мирились. Так уж у нас сложилось.

Мы прошли по лабиринту залов и коридоров, не замеченные никем из гостей, что само по себе можно назвать чудом, и вышли на улицу.

Оказывается, за то время, пока мы были внутри, началась настоящая буря. Сверкали молнии, грохотал гром, хлестал сильнейший дождь, короче, все как полагается.

Сэмюель уже ждал нас с открытым зонтом, и Ной затащил меня в лимузин. Тот самый лимузин, напомню я, где он меня трахал, пока я смотрела на других людей, которые, живя своей скучной жизнью, не догадывались, что за ними, словно за животными в клетке, наблюдает кто-то, живущий настоящей полноценной жизнью. Тот самый лимузин, в котором Ной уверял меня, будто живет для моего удовольствия так же, как я живу для его. Тот самый лимузин, в котором он говорил, что любит женщин, знающих, чего они хотят.