Парикмахерия - В Бирюк

-- Я, эта... далеко был... ну совсем на другом краю усадьбы... почти... не слыхал... и темно было... Она ему утиральник подала... да... и сказала так... ну, в два слова... а он и сел... ну там, на землю... устал, может... вот... а она своего-то за шиворот и в дверь... да... там только лавки попадали... а владетель посидел, значит... ну, возле крыльца... и тоже пошёл... к себе... досыпать наверно...

Вот так и сформировалась эта группа пеших туристов. Маршрут - "по родному краю". Последним к ним присоединился Хотен. Которому многочисленные "доброжелатели" внятно объяснили перспективы его ближайшего будущего. С учётом длины безостановочно и бездумно молотящего языка.

-- Понятно. А ты, Охрим? Тоже ко мне?

-- Нет. Ну... Не, я перед тобой должник и ежели чего - завсегда. Я ж обещался. Но... Меня Яков послал. Ну, у этих же... барахла много. Потаня не ходит. Вот коней дали с усадьбы. Теперь назад отвести надо. Поеду я. А?

-- Поедешь. Яков передать мне чего-нибудь велел?

-- Ну. Сказал, чтоб ты не уходил далеко - не дозовёшься. А я не пойму - чего тебе уходить-то? Пердуновка же твоя и вообще...

"И вообще...". Эх, Охрим, командир у тебя - светлая голова. Владетель, явно, был рядом. Злой, не остывший, непримиримый. Впрямую - не сказать. Вот и здесь: речь не о верстах - о расстоянии душевном. "Не забывай, не теряй из виду, не выбрасывай из сердца". И форма глагола... То ли это мне - "не дозовёшься", то ли - меня...

И тебя не просто так послал - мужиков в усадьбе немало. Но - за тобой, парень, долг передо мной. Вот этим меня и проверяют. Проверка на жадность. А также на глупость, вшивость и истеричность. Или - на щедрость, разумность и благородство. В зависимости от результатов.

-- Ладно. Коней уже развьючили - выводи да езжай. Да скажи Якову - не уйду.

-- А батюшке чего сказать?

-- Батюшке? Какому? Акиму Яновичу? Скажи, чтоб не болел. А то мне долги не с кого взыскивать будет.

Охрима аж передёрнуло. "Взговорил сын отцу таковы слова...". Дальше - только бой Ильи Муромца с Подсокольником.

Ситуация типовая, в эпосах прописана многократно. Знаменует крушение матриархата и победоносное шествие патриархата. Почему-то, при смене этих "хат", отец с сыном обязательно сходятся в поединке со смертельным исходом. Причём подрастающее поколение от всего этого помирает. Не, не хочу. Есть два рассказа, верхне- и нижненемецкий, где Гильдебранд всё-таки мирится с сыном. И это всего один случай на всю мировую культуру! А, плевать - я Акиму не сын, а пасынок. По официальной версии. По смыслу - вообще никто. Только всякие акыны с аэдами в таких мелочах разбираться не будут. Когда дело идёт об эпичности и красивости - подробности не интересны. Но всё равно: "пронеси, господи, мимо чашу сию". А то эту гадость хлебать совсем не хочется.

Охрим кланялся-прощался-обещался, но в гости не звал. Ну понятно - не на своём дворе живёт. А от владетеля приглашения не было. Наконец, он уехал. И тут Домна позвала к столу.

"Путь к сердцу мужчины лежит через желудок" - банально. И - не точно. Поскольку этот же путь ведёт и ко всем остальным мужским членам. Я, собственно говоря, про голову и добрые мысли в ней. А вы что подумали?

Первый раз за несколько дней похлебать горяченького. Вкусного, наваристого, пахучего. Мы-то и так не голодали. Чем брюхо набить - всегда было. Но щи от Домны... "Доменные щи". Удовольствие начинается ещё до первой ложки. От вида, от запаха. Ещё нет вкуса, ещё не "вкусил", но какое пред-вкушение! Говорят - ложку надо нести ко рту. Правильно говорят. Но вы поднесите её к носу. Можно закрыть глаза и просто... ну не знаю... дышать этим. Можно попытаться разложить на составляющие: это петрушка, это капуста, вот морковочка варёная... Даже запах соли можно выделить... Но я люблю... всё. Когда оно всё - вместе и в меру. В европах этого не понимают. Там нормальных щей-борщей вообще нет. Либо гамбургеры, либо бульончик. Монолитный. В смысле - из чего-нибудь одного. Да, бывает вкусно. Иногда - полезно. При болезнях. Нормальный европеец-американец полжизни есть фастфуд, полжизни - лечится бульончиками. А мне, пожалуйста, всё сразу - и первое, и второе. "А компот?". Компот здесь называют "узвар". С фруктами на Руси хорошо - вишнёвыми косточками все новгородские мостовые заплёваны. Понятно, что в Новгород везут не свежую ягоду, а сушёную, мочёную, даже солёную. Прямо по "Вишнёвому саду":

-- В прежнее время вишню сушили, мочили, мариновали, варенье варили... И, бывало, сушенную вишню возами отправляли в Москву и в Харьков. Денег было! И сушенная вишня тогда была мягкая, сочная, сладкая, душистая... Способ тогда знали...

-- А где же теперь этот способ?

-- Забыли. Никто не помнит.

Это я о себе: я таких способов не помню. "Царское варенье" из вишни сварить смогу - пока жена в роддоме была, я этим и занимался. Три дня рождение дочки всей общагой отмечали. Одновременно и варенье варили. Кто поднимется, тот и тазы двигает. До сих пор удивляюсь - почему никто не обварился? Повезло. И с гостями, и с вареньем. Такое... наваристое получилось - потом три года ели. Но это с сахаром. А здесь сахара нет. Ни свекловичного, ни тростникового, ни кленового. Соответственно, практически нет кариеса. Сибирская язва - пожалуйста. Голодомор - каждые десять лет. Пародонтоз - через одного. А вот с кариесом... Здоровые раньше, в "Святой Руси", люди были - с целыми зубами помирали. Шутки-шутками, но придётся учиться. Нормальный ГГ варенья не варит, но я же ненормальный - хочу всё знать и уметь.

А хорошо плотно покушавши - опоясочку на животе распустить. Оглядеть всех присутствующих таким... доброжелательно-сытым взглядом. Ну что, сотоварищи-сотрапезники, а жить-то хорошо! И мир вокруг такой... благорасполагающий. Опа... А почему у Хотена глаз подбит? А у Звяги на костяшках пальцев - ссадины? И сидят друзья закадычные врозь.

-- Хотен, кто это тебя так приложил? Глаз-то заплывает.

-- Хто-хто. Кастрат твой голомордый... Гадина облезлая.

-- Я те счас и вторую гляделку заровняю! А сопелку в задницу вобью! (Это Звяга - делится планами)

-- Слышь, боярыч, по татьбе холопа твово - тебе отвечать.

Звяга, начавший подниматься со скамейки, остановился и неуверенно посмотрел на меня. Чего-то я не догоняю: они же друзья всегда были. Во всех делах вместе. Звяга - здоровый мужик и мастер добрый. Хотен всегда за него прятался. Ну, и шестерил помаленьку. А тут ссора.

-- Вот и сядь, на чем сидел. А то завёл манеру: рабскими своими кулачонками да на вольного человека махать. Вот пожалуюсь господину твоему - он тя плетью-то и обдерёт. Чтоб наперёд от невежества твово ему убытка не было.

Опаньки! Так вот как выглядят социальные отношения в эпоху развитой сословной структуры! Звяга теперь холоп, раб мой. Хотен тоже ко мне просится, но - в слуги. Вольный человек. Более высокое сословие. И теперь он донимает своего вечного друга и защитника насмешками. Да ещё и выпороть предлагает. С чего это? А с того, что где-то валяется кусок бересты с кабальной записью. Но Звяга же от этих буквочек не изменился! Ни хуже, ни лучше, чем три дня назад был. Только тогда Хотен на него мало что не молился, а теперь... "плетью ободрать". Как-то странновато...

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});