Парикмахерия - В Бирюк

Чем хорошо дно "бездны уныния"? Из него только одна дорога - вверх. Можно, вслед за доном Хуаном Кристобалем Хунтой, долго повторять самому себе - "побрекито", "побрекито"... Но "Час Быка" заканчивается, демоны ночи уходят, и этот мешок костей и слизи, нагло называемым человеческим телом и подобием божьим, можно вздёрнуть, поставить вертикально. Чуть наклонить вперёд. А дальше он будет самостоятельно и непрерывно падать. Нужно только успевать подставлять конечности. В последний миг.

"Есть только миг между прошлым и будущим.

Именно он называется жизнь".

Он же - "шаг". Он же - "недо-падёж".

Правильный у Соломона был перстень: "И это пройдёт". Вот и у меня уже.... А с моей помощью - сейчас и у остальных... Всё резко изменится к лучшему. Путём приведения ранней и общей побудки. Играем подъем.

Бурно проведённая ночь естественным образом выражалась в образных и натуралистических междометиях моих людей. Звяге пришлось подсунуть дрючок под нос. Но он продолжал ругаться, не открывая глаз, и в контакт с предрассветной реальностью вышел только после моего злобного "бип-бип" прямо ему в ухо.

Я уйду - они опять спать завалятся. Ну уж нет. Мне плохо - так пусть и им будет так же. Армия держится на сержантах. От сделанного мною внушения, в стиле "зашипел по-змеиному", у Ивашки и глаза раскрылись, и сам он проснулся. Ага, а у Николашки - слух хороший: сразу исчез из поля зрения. "Купец-невидимка". Поймаю - шапку из него сделаю...

Снова этот, бесконечный в предрассветной мгле, луг. "Холодок предутренний", от которого всё тело начинает трясти и передёргивать. Зябко из тёплого выбираться. Роса. И происходящая от этого сырость. И одежды, и воздуха... Плевать! До первого маха. Ну, максимум, до конца первого прокоса. "Пройди до солнца три прокоса - не будешь ходить босо" - русская народная мудрость. И не - "босо", и не - "уныло". И это - правда. Вот уже и согрелся, и кровь по жилам побежала.

Я снова вошёл в ритм. Во внутреннюю музыку этого движения. "Ш-ш-ш. Ха!". Хомосапиенсы придумали музыку, чтобы спрятать свои души от ужаса окружающего мира. От страха перед неизвестным, но неизбежным. Перед будущим. Грохот тамтамов забивает шорохи ночной саванны. Львы и леопарды не становятся от этого менее прожорливыми, но бесхвостая обезьяна уже не боится, не ноет и не скулит, а поёт и пляшет.

"Я объявляю дураками

Всех тех, кто, дрыгая ногами,

В прыжках дурацких и круженье

Находят удовлетворенье".

Зря. Хоть и хорош "Корабль дураков", но Себастиан Брант не всегда прав. "Ритмическое подёргивание ляжки" создаёт иллюзию осмысленности и целенаправленности человеческого существования. Человек всегда бежит от старта к финишу. Даже если это бег по кругу. А другого и быть не может - Земля-то всё равно круглая.

Но по дороге возможны приключения. У некоторых - повторяющиеся. Названия такие красивые придумали: рефрен или, там, дежавю. Не, ну точно - у меня уже по второму кругу пошло. Как у "Конца Света".

"Приходит "Конец Света" в Россию. Огляделся и говорит:

-- Похоже, я здесь уже бывал".

Дежавю достаточно распространённое явление; исследования показывают, что до 97% здоровых людей испытывали это состояние по крайней мере один раз в жизни. Так что, когда на луг выезжает Чарджи на коне и везёт Любаву - это не мой личный глюк, а вполне типично.

Стоп, не сходится. При дежавю вы не можете вспомнить, что произойдёт в следующее мгновение, но по ходу событий понимаете, что в деталях это видели. А я помню, что дальше будет. Это уже "пророчество" называется. Ванька-предсказатель. Я бы даже сказал - "футуролог". Сейчас она свалится с коня, прибежит, радостно вопя ко мне, и запрыгнет своими голыми... ну, скажем не детализируя, телом, ко мне на грудь. Во, точно: свалилась, завопила, побежала. Не, не глюк, в смысле - не дежавю. Отличия пошли.

Любава, видимо, тоже вспомнила недавнюю сцену по-мне-лазанья. И последующего "восставшего альпиниста". Вместо того, чтобы вскарабкаться на меня как на берёзу, она остановилась шагах в пяти, смущённо поболтала правой ручкой в воздухе. Потом сообразила найти этой ручонке применение - ткнула себя в левое плечо и отвесила поясной поклон.

-- Прими, господине, людей сирых да малых за-ради корма, крова и защиты.

Чего?! Каких таких "сырых"? Я, конечно, сегодня спал плохо. Но не до такой же степени!

Тем временем Любава, исполнив первую часть явно отрепетированного приветствия, решилась добавить импровизации:

-- А то батюшка повесился.

-- ??!!

Фигасе! Моя первая мысль была об Акиме. Расстались мы с ним... нехорошо. Но смерти я ему не желал. Самоубийство - страшный грех. Аким, конечно, не образец благочестия, но... с какого?! Потом дошло: если бы речь шла об Акиме Яновиче Рябине - Любава назвала бы его господином или владетелем. Впрочем, она и сама увидела моё крайнее недоумение и поспешила внести ясность:

-- Не, не боись, не до смерти. Я как увидела батюшку моего в петле, так мужиков позвала. Они его вынули. А он только хрипит и кашляет. И портки мокрые. А я испугалась... ужасть. И чего делать - не пойму. Ну, совсем как полено глупое.

-- Стоп. Потаня повесился?!

-- Глупый ты, Ваня. Ой. Господине, прости дуру глупую, бестолковую, прости слово грубое, случайное...

-- Стоять! Чарджи! Внятно. Медленно. Что случилось?

Любава прекратила выпевать фразы ритуального извинения, сопровождаемого такими же поклонами, а Чарджи, медленно подъезжающий к нам верхом, раздражённо передёрнул плечами и воспроизвёл дежавюшную фразу:

-- Давай лучше на заимку. У тебя там полный двор гостей. Расскажут.

Опять?! Что, новая ведьма завелась?! Да сколько ж можно!

Тревога и любопытство переполняли меня. Так бы и рванул. С места в карьер, бегом. Но - нельзя. Владетель должен скрывать свои чувства. А неинформированность - особенно. Зрелище пребывающего в растерянности и недоумении лидера - действует на коллектив разлагающе. Вид бегущего по улице биржевого маклера немедленно вызывает у окружающих панику и мысль о тотальном дефолте. "Хау. - сказал Виннету, и все с надеждой посмотрели на него". Во, так пусть и смотрят. Как я сильно насупленный, типа - "Чапай думать будет", собираю барахлишко и без спешки топаю к своему подворью.

Мой театр одного актёра продолжался метров двести. Глубокую сосредоточенность и озабоченность на своём лице я донёс только до ворот. Потому что в воротах стояла Домна. И гоняла моих мужичков.

И кто это сказал, что в "Святой Руси" женщина была бессловесным угнетённым существом? Ну, женщина вообще - может быть. А вот Женщина.... Угнетать Домну? - А в лоб хочешь?

Увидев меня, она несколько снизила мощь звучания и образность выражений. Даже попыталась поклониться большим поясным поклоном. Но я не дал. Успел перехватить и, пользуясь возможностью дотянуться до её лица, расцеловал в обе щеки.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});