Эффект пустоты (СИ) - Терри Тери

Поднимаю глаза на Кая.

— Мы знали его так недолго, но он был удивительным, — говорю я. — И он все сделал для нас; мы никогда не попали бы сюда без помощи Локи. А теперь его нет. Как такое возможно?

— Я тоже не могу поверить, — произносит Кай. Встаю, и он обнимает меня, прижимает к себе. Слышу, как бьется сердце у него в груди. А сердце Локи больше не стучит.

Мы должны остановить эту эпидемию. Чтобы она не унесла еще больше жизней.

«Вам нужно найти Первого. Возможно, он знает, как ее остановить, — говорит Келли. — Можно через компьютер выяснить, где его искать?»

Хороший вопрос. Передаю Каю, что она сказала, и снова сажусь за ноутбук, но не могу найти в нем никаких личных сведений. Ни электронной почты, ни контактов в социальных сетях. Нет даже истории просмотров — за исключением нашего поиска.

— Готова поспорить, что если бы Локи был здесь… — начинаю я и умолкаю.

— Да, — соглашается Кай. — Он бы с этим быстро разобрался, верно?

Мы с Каем поднимаемся наверх, поспать. Я вымоталась, как никогда. Все эти прочитанные книги, радость открытий, размышления над ними, формулировка выводов — и вдруг Локи.

Даже не понимаю, почему я так потрясена вестью о его смерти. После мамы погибло столько людей. Но его уход словно переполнил чашу терпения, заставил заново переживать все утраты.

И чем-то обеспокоил, но не могу разобраться чем. Пока не могу.

Просыпаюсь через несколько часов; во сне передо мной по замкнутому кругу пронеслись города: Авимор… Инвернесс… Элгин…

Желудок сводит спазмом, словно меня сейчас вырвет. Голова горит, я как в лихорадке. Во мне нарастает волна страха и ужаса. Я не могу больше, не могу.

И в кровати оставаться нет сил. Проскальзываю по лестнице вниз и снова включаю компьютер.

Появляется Келли и заглядывает мне через плечо. «Что ты делаешь?»

— Надо кое-что проверить.

Открываю поисковик и просматриваю карантинные зоны на правительственном сайте. Они отмечены красным. Когда вижу, насколько они разрослись, у меня перехватывает дыхание.

На сайте есть функция просмотра по датам. Можно увидеть, какими зоны были вчера, позавчера и так далее. Пролистываю до того дня, когда мы покинули Киллин.

А потом вперед, день за днем.

Пальцем вожу по зонам на экране; рука дрожит, к горлу подступает тошнота. Сглатываю, чтобы меня не вырвало. Снова листаю по датам назад и вперед, чтобы убедиться, и наблюдаю, как уменьшаются и разрастаются красные пятна на экране.

«Что не так?»

— Смотри, Келли, вот путь, который мы проделали, чтобы попасть сюда. Из Киллина в Авимор, потом в Инвернесс. Затем Элгин. Карантинные зоны следуют за нами по всем тем местам, где мы побывали — с задержкой примерно в день. Это мы; эпидемия идет по нашим следам.

«Что? Что ты хочешь сказать?»

У меня по лицу текут слезы. И я смахиваю их.

— Это я, понимаешь? Я носитель. Должно быть, это я.

32

КЕЛЛИ

Шэй — носитель? Как такое возможно?

Рассматриваю карты, прошу ее пролистать назад. «Во многих местах ты не появлялась, а люди там заболели», — замечаю я.

— Но там бывали другие выжившие. Как ты не понимаешь? Должно быть, выжившие разносят болезнь.

Шэй вводит в поисковую строку: «Шотландское рыболовное судно с беженцами».

И ахает.

— Здесь фото той шхуны, на которой нас доставили сюда. Это та самая, я уверена. И заголовок: «Чумное судно отогнали от берегов Норвегии».

Она касается экрана.

— Это разместили несколько дней назад. Все эти люди, и мама с ребенком тоже… Сейчас все они уже умерли… из-за меня?

Шэй тихо рыдает, по ее щекам катятся слезы.

А я смотрю на карты с зонами карантина и вспоминаю, когда и где все это началось.

Взрывы на острове; я выбираюсь из подземелья.

Потом попала в Абердин.

Потом в Эдинбург.

Затем в Ньюкасл.

Назад в Эдинбург, потом в Киллин с Каем; из Киллина в Авимор, Инвернесс, Элгин.

Все они — центры эпидемии; я побывала в каждом из них, и болезнь проявлялась там на следующий день. В каждом из этих городов и через один и тот же промежуток времени.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Целую вечность назад Кай и мама говорили о том, как распространяется болезнь. Тогда мама высказала предположение о существовании некой Тифозной Мэри — человека, несущего болезнь в каждое место, которое посещает; в этом случае эпидемия распространяется быстрее, чем обычным путем, через больных.

Если Тифозная Мэри и существует, то, скорее всего… это я.

Но это же безумие. Я — призрак.

Даже если безумие, то это единственно возможный вывод.

Вовсе не Шэй разносит заразу. Это я.

Это определенно я: к кому бы я ни приблизилась, человек заболевает и умирает, если только не обладает иммунитетом, как Кай, или не выживает, как Шэй.

Это ведь я заразила Шэй, разве нет? А потом ее мама заразилась от нее — должно быть, еще до того, как Шэй стало лучше, и я увидела ее уже после того, как она умерла.

Это меня потрясло. Получается, я виновата в смерти матери Шэй? Я заразила Шэй; она передала болезнь своей маме.

Но я же не знала! Не знала, что, просто приблизившись к кому-то, могу его заразить.

Там, в глубине острова, творился ужас; хотя все доктора и медсестры получили то, что заслужили.

Но как же все остальные?

Не все люди хороши, мне это известно, но ведь они умирали целыми семьями — не только мамы и папы, даже маленькие дети. Сначала боль, потом костер. И дым, поднимающийся в небо. Надо уйти и жить в одиночестве там, где никто не сможет приблизиться ко мне, тогда никто больше не заразится и не умрет…

Но что с Первым?

Первый сделал меня такой.

Если мы его найдем, я могу заразить его: сгореть — слишком легкая смерть для него. Заражу и стану смотреть, как он умирает — медленно, в мучениях.

Первый должен умереть; это важнее всего на свете, важнее чего угодно и кого угодно.

Вот когда он умрет, тогда я уйду, удалюсь от людей, чтобы они больше не заражались и не умирали.

Внимательно смотрю на Шэй: слышит ли она, о чем я думаю? Нет: она до сих пор погружена в себя, ошеломлена, плачет.

Отгораживаю от нее свои мысли. Шэй так близка к истине. Я должна быть уверена, что она не догадается. Ей не хочется, чтобы люди заболевали; если она узнает, что носитель я, то перестанет мне помогать. Но она такая умная, как мне помешать ей?

Она не может ясно мыслить, когда расстроена.

«Да, наверное, это ты! Вот почему военные из ПОНа пытались убить тебя. Должно быть, они узнали, что выжившие являются носителями».

Шэй вздрагивает.

— Но я не знала, — шепчет она.

«Это ты виновата в смерти Локи».

Шэй встает из-за компьютера. Она ходит по комнате, обхватив себя руками, словно пытается удержаться от чего-то.

«И моей мамы», — я слышу мысль, которую она не осмеливается произнести вслух.

«Что ты собираешься делать?»

— Не знаю, — отвечает Шэй. Она дрожит, обнимает плечи руками, а потом, минуту спустя, выпрямляется и говорит: — Знаю, я должна сдаться.

33

ШЭЙ

Пригревает солнце, но волна сегодня бойкая. Я сижу над обрывом на камне и смотрю, как далеко внизу она то бросается на берег, то отступает.

У моря тоже есть аура — изумрудно-зеленая, напоминающая волны. Она успокаивает мое внутреннее смятение и неразбериху в мыслях, похожую на клочья белой пены от разбивающейся о скалы волны.

Распахивается дверь. Слышу шаги за спиной.

— Вот ты где, — произносит Кай. Он опускается рядом на камень, касается пальцами моего подбородка. Поворачиваю лицо, целую его. Закрыв глаза, я чувствую ауру Кая, открытыми глазами вижу то, что раньше только чувствовала. Мой разум будто раскрывается, и то, что казалось сложным, становится простым.