Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он молчал. Лицо его дышало волшебной силой, он понимал речь мою, но не чувствовал то, что ощущать должен Светлый Владыка. Что-то сделала я не так, или предшественник его плохо растолковал мне, что от меня требуется.
Он молчал, и тогда я, Темная Фея, произнесла то, чего ни чувствовать, ни тем более говорить не должна была:
— Ты уже слышал людскую боль. Вспомни как следует. Ты слышал ее, прежде чем выйти на единоборство со Змием, прежде чем преградить путь войску Бекрет-султана, прежде чем обрушить Страх-гору на грозных волхвов с Пучай-реки. Твоя правда ослепила тебя, оглушила тебя собственная боль, собственное горе. Но я помогу тебе.
Ни любви, ни дружбы, ни родных, ни друзей у нас нет и быть не может. Темные, тяжелые, мутные волны Всевластного Времени уносят их от нас все дальше и дальше. Стираются из памяти дорогие образы, звуком пустым становятся любимые имена, а потом и вовсе забываются. Нет у нас ни дома, ни крова, и единственная отрада наша — Алый Цветок. Он возвращает горькую и все же святую память. Он согревает сердце и веселит душу. Он один облегчает многовековое служение наше. Понадобится он и Светлому Владыке, когда станут иссякать его силы, и все же, если нет других способов…
— Я помогу тебе, — повторила я и, сделав шаг, наступила на горящий, трепещущий, сияющий, как крупица Солнца, Алый Цветок.
Пала тьма. Ударила молния. Грянул сокрушительной силы гром. Пала тьма и вновь рассеялась. Одни мы на выжженной равнине остались. Исчез Алый Цветок — отрада моя последняя.
Одни мы стояли на пеплом покрытой равнине — я и Светлый Владыка. Побледнело лицо его, вмиг осунулось. Скорбные морщины от крыльев носа к углам рта разбежались, складка вертикальная промеж бровей легла. Плеснула в глазах тоска, боль, доселе неведомая.
— Ты теперь Светлый Владыка! — в третий раз сказала я, не сказала — крикнула, вглядываясь в его застывшее, замершее лицо. Лицо человека, слушающего что-то, неслышное другим. Таким и предшественник его мне запомнился. — Началось твое служение. Из веку в век обречен ты слышать чужую боль, чужое горе и отчаяние. И мчаться на помощь. Даже если помочь не в силах. Ни на миг не дадут тебе покоя людские страдания.
— За что же мне это? — выдавил он. На краткий срок просветлел лицом — есть еще время словцом со мной перемолвиться.
— За то, что уродился таким. За то, что сам себя таким сделал. Кому много дано — с того и спрос велик.
— А моя человечья жизнь? Моя человечья доля счастья?
— Нет тебе человечьей доли. Судьба твоя — счастье других устраивать.
— А ты? Враг ты мне или друг?
— Я Темная Фея. Позовешь, когда занадоблюсь. Бывает, что и у Светлого Владыки во мне нужда возникнет. Прощай.
Ответить он не успел. То ли младенец где-то заплакал горько, то ли сошлись две рати на кровавую сечу… Исказила белое лицо гримаса страдания, и пропал Светлый Владыка, словно растаял в воздухе.
Светлый Владыка! Кто ж насмешку такую выдумал? Горя чужого, боли чужой раб — вот как правильно назвать тебя надо бы. Рабом бы и считала, если б не та улыбка светлая. Поистине удивительная улыбка, с которой предшественник твой землю эту многострадальную покинул.
1990 г.
Молодильные яблоки
В некоторой стране, в некоторой стороне, в чистом поле, широком раздолье стоял научно-исследовательский институт. Занимался он не проектированием хлебоуборочных комбайнов, не жилищным строительством, а проблемой самой что ни на есть насущной — продлением жизни человеческой.
Известно: панацеи, эликсиры, камни философские — сплошь невежество и шарлатанство, но ведь и темпами современной медицины к долгой жизни долго шагать придется. А в НИИ том другой путь выискали — принялись в рабочее время легенды читать, сказки всякие, авось найдется в них какое указание или даже рецепт старинный.
Отчеты завели, гроссбухи, а особо смекалистые даже диссертации на сказочные темы защитить сумели, причем поимели от того сказочные барыши. И может быть, еще многие кандидатами и докторами на этой почве сделались бы, но сроки стали поджимать, главк — зримых результатов работы требовать, и руководство, раскрыв перед собой оглавление толстого сборника сказок, не глядя ткнуло пальцем в оглавление. Выпали «Молодильные яблоки», и руководство, втянув носом аромат мифических фруктов, постановило: «Работу над органической материей с целью придания ей свойств катализатора регенерации или любых других, обеспечивающих продление жизни, проводить под кодовым названием, Яблоко-М“».
Понятно, другие работы сразу затормозили. Котироваться стали такие темы, как «Расчет количества живой воды в молодильных яблоках», «Влияние почв на свойства и сорта молодильных яблок», и им подобные. Но тут вскоре ограничения ввели, постановив считать действительными только формулы, полученные эмпирическим путем.
Заволновались начальники отделов, опечалились соискатели. Тогда-то руководство, чтоб сдвинуть дело с мертвой точки, и приняло волевое решение — вызвало кандидата наук Иванченко.
— Посылаем вас в командировку. Выезжайте куда глаза глядят и без известий о молодильных яблоках не возвращайтесь.
Закручинился кандидат, да делать нечего, собрался и поехал куда глаза глядят.
День за днем идет, неделя за неделей катит, а от командированного — ни слуху ни духу. Приуныли в НИИ, забыли, видать, что скоро сказка сказывается да обязательства принимаются, а дело не скоро делается.
Вернулся наконец-таки Иванченко — и сразу на ковер его, пред директорские ясные очи.
— Так и так, — говорит кандидат, — был я за горами, за долами, за синими морями и все про молодильные яблоки вызнал. Растут они на яблонях, яблони те в заветном саду стоят, а охраняет тот сад дракон. И не дает он никому ни семечка, ни саженца, даже взглянуть на эти яблони не дозволяет. Съедает всякого — и пешего, и машинного.
Засомневалось начальство:
— Коли так, откуда тебе про яблоки известно стало?
Оробел кандидат под взглядом директорским, начальственным, однако собрался все же с силушкой, отвечает:
— Сведения верные, от местных жителей добыл. Видали смельчаки, что до яблок добраться пытались, этого дракона. Из ноздрей у него дым валит, из пасти пламя пышет, и летает он, правда невысоко.
Заспорило руководство: что делать? Начали консилиумы собирать, конференции проводить, хотели уж к военным на поклон идти, да пока заседали, Общество охраны природы о драконе проведало и в срочном порядке его в Красную книгу занесло. Думали охотников-профессионалов пригласить для его поимки, так специалистов такого профиля не нашлось.
Судили, рядили, наконец вызвали младшего научного сотрудника Ивана и повелели ему за яблоками идти. Посмотрел он на приказ — документ верный: и подпись директорская есть, и печать гербовая. Пригорюнился Иван, да делать нечего. Распрощался с родными и близкими, мотоцикл дружку своему завещал и отправился в путь-дорогу.
Близко ли, далеко ли, долго ли, коротко ли, приехал Иван в курортный городок. Вокруг горы, снеговые пики, голубое небо, чистый воздух — красота. Да вот незадача — некуда командированному на ночь устроиться. Но не растерялся младший научный сотрудник. Отстояв полдня в очереди, купил народного средства бутылку, скумбрию в томате да краюху хлеба и уселся прямо в городском парке на скамеечке. Только разложил свое добро, как вдруг — на то и расчет был — слышит позади себя старушечий голос:
— Доброго здравия, сынок! Тебе, я вижу, отдохнуть с дороги негде. Так заходи ко мне, переночуешь.
Устроился Иван со старушкой-вахтершей в какой-то конторе, поделился средством целебным. Та его пригрела, огурчиком самосольным попотчевала, вот он и рассказал ей про свою тоску-печаль.
— Не горюй, сокол ясный, — отвечает сердобольная. — Ложись-ка лучше спать, утро вечера мудренее!
Послушался Иван старушку, лег на казенный диван и прохрапел всю ночь, проспал богатырским сном. А старушка тем временем сбегала к своему куму, часовому мастеру, дельного совета испросить. Долго раскидывал кум мозгами — благо было чем раскинуть, — в справочниках разных, в энциклопедиях копался и придумал.
Ни свет ни заря проснулся Иван, а старушка уж тут как тут.
— Слушай, добрый молодец, — говорит, — была я у кума своего, он вот что присоветовал: пусть, мол, машину летающую, дракону подобную, построят да на ней за яблоками и отправляются.
Обрадовался Иван, дал в НИИ телеграмму-молнию — и ситуацию обрисовал, и параметры летающей машины указал.
Получило руководство института телеграмму — осердилось, хотело Ивану выговор влепить с «занесением» и тринадцатой зарплаты лишить, да одумалось. План горит, главк рвет и мечет, а тут как раз кто-то из сотрудников журнал научно-популярный принес, где проект махолета имеется.
- Меня зовут господин Мацумото! (СИ) - Дмитрий Ш. - Боевая фантастика / Попаданцы
- Пропавшая принцесса. Мечтатель - Ишида Рё - Боевая фантастика / Любовно-фантастические романы / Эротика
- Остров третий. Лабиринт смерти - Иван Владимирович Булавин - Боевая фантастика / LitRPG
- Роса на Солнце - Вадим Львов - Боевая фантастика
- Звезда Смерти - Стив Перри - Боевая фантастика
- Рождение огня - Сьюзен Коллинз - Боевая фантастика
- Лабиринт смерти (Сборник) - Виталий Романов - Боевая фантастика
- Стальной лабиринт - Александр Зорич - Боевая фантастика
- Кочегарка - Бентли Литтл - Боевая фантастика
- Долги дьяволов - Кристи Голден - Боевая фантастика