Охотники за человеческими органами - Гордон Томас

— Благодарю вас, сэр, — между тем говорил Лестер. — Это очень любезно с вашей стороны, сэр. Я прослежу, чтобы нужных лиц поставили в известность о вашей помощи, сэр…

Несколько часов назад Томми отправил Лестеру по факсу список имен, который дала ему Анна, а потом отправился в спортзал, находившийся в конце квартала, и целый час избавлялся от холестерина, думая о ней. Он знал, что женщины находят его привлекательным. Наверное, их интригует сочетание в нем мальчишества и холодности. Но с Анной он не был холоден. Может быть, просто перебрал с мальчишеством.

Голос Лестера вернул его к реальности.

— Прости, Томми. Это новое племя бюрократов еще поганее прежнего. — Он прочистил горло. — Итак, твой список. Есть проблема. С каждым именем. Они все мертвы. — Сила Лестера заключалась в нежелании утруждать себя постепенными подходами.

Молчание нарушил Томми:

— Что ты хочешь этим сказать? — спросил он. — Как это — мертвы?

— Да что ж за день сегодня такой? Я что, неясно выражаюсь? Они мертвы, Томми. Как бывает, когда перестают дышать. Сердечный приступ. Инфаркт. Мозг умирает. Смерть по естественной причине. Просто мертвы.

— Мне не хотелось бы казаться кретином, Лестер, но… Ты хочешь сказать, что все врачи в этом списке умерли? — недоверчиво спросил Томми.

— Похоронены. Кремированы. Их нет.

— Как это может быть?

Лестер подавил раздражение.

— Тут нет проблем, Томми. Большинство из них умерли на восточном побережье. Нью-Йорк, Бостон, Филадельфия. Несколько человек — во Флориде. Один — на среднем западе. Еще один — на Аляске. Словом, все — очень далеко от Калифорнии.

— А эти люди в клинике соответствуют их описаниям?

— Можешь не сомневаться, — с готовностью ответил Лестер.

— Но как это возможно? Разве не существует проверок, личных дел? Разве компьютеры не отслеживают подобные вещи?

— Не надо винить компьютеры, Томми. Это — человеческий фактор. Никто в Калифорнии не дал себе труда проверить.

Томми снова подошел к окну. Ребятишки взбирались на гребень очередной волны.

— Разве когда врачи умирают, происходит не то же самое, что и в случае их увольнения? Их статус аннулируется, и все ставятся в известность. Ведь именно так все должно быть?

Лестера это не смутило.

— Теоретически — да. В наших случаях — нет. Их занесли лишь в местные списки умерших, вот и все.

— Но разве имена в этих списках не попадают в какой-то общий реестр? Может быть, в Вашингтоне? Или где-то еще? — настаивал Томми.

Лестер заговорил еще до того, как Томми закончил.

— В том-то и дело. Мои компьютеры обнаружили, что нет. Не знаю почему. И, наверное, никогда не узнаю. Некоторые смерти зарегистрированы много лет назад. Сегодня нескольким из тех врачей было бы около семидесяти, а может, и восьмидесяти. Слышал когда-нибудь, чтобы кто-то работал в сложнейшей отрасли хирургии в таком возрасте?

Томми сказал, что не слышал, и спросил:

— Так кто же эти люди?

Ответ Лестера прозвучал с пугающей легкостью:

— Ты хочешь сказать, что еще не догадался? Это довольно просто. Карьера всех твоих врачей закончилась увольнением и занесением по тем или иным причинам в черный список.

— И у них фальшивые удостоверения личности, — пробормотал Томми.

— Совершенно верно, — согласился Лестер.

Последовала пауза. Томми мысленно увидел, как Лестер делает этот свой дурацкий жест рукой.

— Я всем дам знать, — сказал Лестер и повесил трубку. Почти сразу же телефон снова зазвонил.

— Наконец-то я тебя застал, — отрывисто сказал Главный диспетчер. — Полковник хочет убрать Анну из клиники — быстро. Далее вы оба должны прибыть в Сан-Хосе и присоединиться к Джонни Куирку и его ребятам.

Томми положил трубку. Любители серфинга возвращались с пляжа. Он прикинул, занималась ли Анна серфингом. Потом стал думать, как передать ей сообщение. Она просила не звонить. Но если ехать туда, это займет слишком много времени. Она набрал справочную, выяснил номер «Дара Жизни» и снова набрал номер.

Приятный женский голос произнес ему в ухо:

— «Дар Жизни». Чем могу вам помочь?

— Я хотел бы поговорить с мисс Анной Круиф.

— Простите, сэр, она — пациентка?

— Нет. Она из медицинского персонала. Медсестра.

— Персоналу не разрешается отвечать на звонки.

— Это особый случай. Ее отец погиб.

— Одну секунду.

На линии раздался щелчок, а потом другой женский голос произнес:

— Приемная директора.

— Я бы хотел поговорить с Анной Круиф. Это звонит ее брат. Несчастный случай в семье. Наш отец погиб в автомобильной катастрофе.

— Мне очень жаль, однако медсестра Круиф сейчас не может подойти к телефону. Но я постараюсь, чтобы она получила ваше сообщение, как только это будет возможно. Вы хотите оставить телефон, по которому она сможет связаться с вами?

— Нет, не выйдет. Я сейчас срочно вылетаю на место происшествия.

— Где погиб ваш отец, мистер Круиф?

— В Коста-Рике. Он едва успел выехать из аэропорта Сан-Хосе.

— Мне очень жаль, мистер Круиф. Я позабочусь, чтобы вашей сестре сообщили об этом.

— Передайте ей… Это очень важно, чтобы она приехала ко мне в Коста-Рику как можно быстрее.

— Я передам.

Томми положил трубку. Смерть в семье всегда служила сигналом срочно убираться прочь. Он позвонил в справочную аэропорта — выяснить, когда ближайший рейс на Сан-Хосе, и заказал два билета. У Анны было достаточно времени, чтобы успеть на самолет.

В приемной директора секретарша нажала на кнопку селектора.

— Он позвонил, доктор Литтлджон. — И она пересказала ему все, что говорил Томми.

— Благодарю вас, Пегги.

Монитор на его письменном столе выдал сообщение, что вылет самолета Мадам из Франкфурта на сорок минут опережает расписание. Часа, требуемого на дозаправку, вполне достаточно, чтобы произвести медицинский осмотр Дитера Фогеля. Потом он отправится в Манагуа — не подозревая о проблеме, возникшей с его органом для трансплантации. Недавно от доктора Ромера пришло сообщение о том, что зарезервированное для Фогеля сердце было пересажено другому пациенту, и соответственно запрос: есть ли таковое в наличии у «Дара Жизни»? И если есть, может ли оно быть доставлено рейсом самолета Мадам?

Доктор Литтлджон повернулся к клавиатуре и начал быстро печатать. На экране монитора возник текст: «В ответ на ваш запрос. Отправляем вам живого донора».

Нажав на кнопку передачи информации, он вновь погрузился в личное дело, которое читал до этого. Закончив читать, он поднял трубку, набрал внутренний номер и заговорил своим мягким, свистящим голосом, так успокоительно действовавшим на пациентов.

Анна закончила раскладывать полный набор хирургических инструментов для завтрашних операций. Последняя операция заняла у доктора Лассуэла больше времени, чем все рассчитывали; хирург столкнулся с трудностями в контроле кровоточащих участков после шунтирования сердца. Потом, уже в конце последней процедуры его позвали к телефону. Когда он вернулся, Анна заметила, что он выглядит более напряженным, чем обычно. Как только их работа завершилась, все члены бригады быстро вышли вслед за ним из операционной, оставив ее убирать инструменты и раскладывать новые. Она не возражала; это вполне соответствовало ее плану.

Час спустя она вышла из операционной и быстро пошла по безлюдному в это время коридору. В дальнем его конце находилась дверь, ведущая в подвал, где, как она обнаружила, находилась комната с личными делами персонала. Анна решила сходить туда сейчас и поискать новые данные для Томми. Она открыла дверь, вошла, закрыла ее за собой и секунду постояла на месте, чтобы дать глазам привыкнуть к тусклому освещению.

Вниз вели металлические ступеньки, выкрашенные в такой же темно-синий цвет, как шлакоблочные стены. Каждый пролет освещала аварийная лампочка, от которой тени предметов казались больше. Крепко ухватившись за поручень, она начала спускаться вниз.

В подвал вели пять лестничных пролетов, и чем дальше она шла, тем, казалось, ниже нависали над ней стены. Она тряхнула головой, разозлясь на себя за то, что старый детский страх всплыл на поверхность. В детстве она не любила спускаться в подвал — за какой-нибудь коробкой, в которых отец хранил старые бумаги. Чувствуя ее боязнь, он приходил и становился возле двери, ведущей в подвал. Тогда, как и сейчас, она постоянно оборачивалась и смотрела вверх, чтобы увериться в его присутствии, и лишь потом продолжала спуск по лестнице, которая, по ее воспоминаниям, тоже была тускло освещена.

Она снова перегнулась через поручень и глянула в глубину. Ступеньки уходили вниз по спирали и терялись в сужающейся перспективе. Она обернулась и посмотрела наверх. И застыла, как завороженная.