Сорванная маска - Саманта Шеннон

кто?

– Иви, наша союзница из Лондона, – рапортовала я.

– Туннели хлипкие, – сощурился Леандр. – Меня не предупреждали о семерых.

– У Иви огромный опыт перемещения под землей.

Доходяга надел куртку, уголки его рта дрогнули в знак неохотного согласия.

Когда со сборами было покончено, Паяц выстроил нас перед разломом. После драматической паузы Леандр наконец, заговорил:

– Под землей необходимо придерживаться строгих правил. Нарушители пусть пеняют на себя.

Хиромантка растерянно уставилась на меня.

– Иви не говорит по-французски. Не возражаете, если мы продолжим на английском? – обратилась я к Доходяге.

Тот закатил глаза, но все-таки перешел на английский:

– Великие герцоги устроили на нас охоту. Если повезет, мы ни на кого не нарвемся. Итак, правила. Не останавливаться. Не болтать. В идеале, вообще не раскрывать рта. Единственный громкий звук способен спровоцировать обвал. – (Доходяга точно оценит мой кашель.) – Воровской туннель пролегает в глубинных недрах; проникнуть в него можно через заброшенную шахту, именуемую Абаддон. По туннелю мы доберемся до Версаля, однако дорога будет долгая. Расстояние, которое на поверхности можно покрыть за пару часов, под землей выльется в двое суток.

Два дня в кромешной тьме!

– Если заблудитесь, сидите и ждите, пока вас найдут. Если будет страшно, сидите и ждите, не двигайтесь с места. И не питайте иллюзий, страшно вам будет, когда спуститесь в преисподнюю.

Завершив монолог, Доходяга закинул на плечи рюкзак и буквально растворился, точно стена поглотила его целиком. Я пропустила Рейнельду с Анку вперед и только потом полезла в разлом.

– Удачи, темная владычица, – пожелал Паяц.

Я протиснулась в трещину, оступилась – и рухнула на битый кирпич. Леандр поймал меня за руку и помог встать.

– Последнее правило, – шепнул он. – Может, ты и королева Лондона, но здесь, la ville souterraine[63], моя вотчина.

– Разумеется, – кивнула я. – Никто и не претендует.

Удостоверившись в моей искренности, Доходяга отошел и встал во главе колонны. Я машинально нащупала во внешнем кармане рюкзака полученный от Дюко стимулятор.

В гробовом молчании мы устремились в темноту. Арктур дышал мне в спину, Иви шагала впереди, замыкал строй Мальпертюи. Их присутствие и скачущие лучи фонарей помогали сконцентрироваться на происходящем. Я полностью отстранилась от фантома и сосредоточилась на маршруте.

Очутившись в наполовину затопленной галерее, Рейнельда знаком велела вести себя тихо. Мы брели среди каменных выступов, зубьями торчавших из воды. Мне на кожу не упало ни единой капли, однако от одного только запаха стоячей воды мороз пробирал по коже. Уткнувшись в рукав, я старалась подавить кашель.

Из галереи Леандр свернул налево, в такой низкий туннель, что мне пришлось втянуть голову в плечи, а рефаиту – и вовсе согнуться пополам.

От спертого воздуха меня мутило. Иви, напротив, передвигалась очень ловко, как человек, поднаторевший в жизни под землей.

Тишина оглушала, перекрывала кислород – и наводила на разные мысли.

Мне представлялась наша последняя встреча с Джексоном: он – сытый, холеный, я – истерзанная пытками. Представлялось, как стилет пронзает его сердце, как пуля разрывает хитроумный мозг. Представлялось, как меркнет свет в его глазах.

После всего, что он сделал, я должна жаждать его смерти. Радоваться, что именно мне поручено его убить.

Эфир вдруг тревожно завибрировал. Я кое-как протиснулась вперед, к Леандру:

– У нас гости.

– Откуда знаешь? – вздернул бровь Доходяга.

– Marcherêve[64], – напомнила я.

Готова поклясться, он опять закатил глаза!

– Mettez vos capuches. Vite[65], – скомандовал Доходяга, сигнализируя Анку. Прорицатель закутался в шарф и низко надвинул капюшон. – Без паники, marcherêve. Ты у нас чересчур мнительная.

Закралось смутное подозрение, что Леандр меня недолюбливает.

На пересечении туннелей мы столкнулись с группой ясновидцев. Обе стороны обменялись кивками и молча разошлись.

Больше нам не встретилось ни одной живой души. Иногда мы кочевали из туннеля в туннель через узкий лаз в стенах. На первый раз Анку помог мне не вывалиться и не свернуть шею. Приноровившись, дальше я справлялась самостоятельно.

Однако впереди меня поджидал сюрприз. Секунду назад Иви маячила у меня перед носом и вдруг исчезла, как сквозь землю провалилась, а вместе с ней остальные. Хотя их лабиринты явственно ощущались поблизости, в свете фонаря различался глухой тупик.

– В углу. – Донесся из-за массивной спины Арктура голос Мальпертюи. – Видишь, где не смыкаются стены?

Рука в перчатке нащупала пустоту. Как и брешь на подземной парковке, разлом был такой тесный, что мне пришлось втянуть живот, чтобы не застрять. Луч фонаря с трудом пробивался сквозь затхлый воздух, который сдавливал горло, а пыль комьями оседала в легких.

На ватных ногах я выбралась из бреши и уперлась взглядом в ветхую металлическую лестницу, спиралью уходившую в темноту. Ступени жалобно скрипнули под тяжестью моего веса, им вторило металлическое бряцание, доносившееся снизу. Мои пальцы впились в тонкие поручни. Местами перекладины проржавели, приходилось идти, внимательно глядя под ноги. От напряжения шею сводило судорогой.

Пространство за лестницей было усыпано, как мне почудилось, горами мусора – словно после обвала. Однако при ближайшем рассмотрении «мусор» трансформировался в разрозненные деревяшки, сваленные здесь неизвестно зачем. Наконец загнанный в угол рассудок смирился с неприглядной, если не сказать тошнотворной истиной и начал различать… округлую тазовую кость. Нагромождение фаланг. Позвоночник. Зубчатый обломок грудной клетки. Здесь, в самых недрах цитадели, громоздились потемневшие от времени безымянные кости.

Меня не пугали человеческие останки. Подельницей привыкаешь и не к такому. Сколько черепов я отполировала для черного рынка. Смерть для ясновидца – явление обыденное.

Однако ближе к поверхности смерти сопутствовало достоинство, осмысление. К останкам относились трепетно, их омывали, провожали в последний путь со свечами и факелами. Здесь, на глубине, скелеты валялись без малого триста лет – ненужные и забытые.

Когда-то эти разрозненные кости были людьми. Они смеялись и любили, плакали и мечтали. А теперь обратились в прах.

– Вот почему только нам известно про Абаддон. Больше никто не отважился пересечь склеп, – шепнула Рейнельда, утопая в костях по щиколотку. – Как ощущения?

Я сглотнула, прежде чем ответить:

– Никогда не испытывала ничего подобного.

Пыль густым облаком висела в воздухе. А вместе с ней и древние, потрепанные фантомы, озверевшие от прозябания в этом проклятом месте. Запертые здесь души так и не обрели покой. Когда я шагнула с лестницы, под сапогом отчетливо хрустнуло.

– Осторожно, – сдавленно окликнул Мальпертюи. – Если потревожишь останки, фантомы могут преградить тебе путь. – Он вцепился в перила так, что побелели костяшки. – Ненавижу этот участок!

Кости громоздились повсюду. Мне приходилось наступать на них, перешагивать через сваленные кучи, давить их каблуком.

Мы разомкнули строй, каждый выбирался по-своему. Внезапно раздался хруст – я расплющила неприкаянный череп. В тот же