Безымянный. Антимаг-1 - Владимир Подорога

бутылку вина, налил в кружку из которой, обычно, пил чай, и выпил вино залпом. Поморщился, выдохнул, налил ещё и сел за стол. Вошла Лара.

– Что-то ты рано сегодня, – сказала она с порога.

Я не ответил, выпил ещё вина, вылил в кружку остатки и поставил пустую бутылку на пол рядом с собой. Лара села на соседний стул.

– По какому поводу пьёшь? Хорошему или плохому? – спросила она.

– Рамиро, помощник Флавио, погиб. И Скади тоже умер, помнишь, такой молодой, ты ещё шутила, что не будь меня, то влюбилась бы в него обязательно. И Тао Ло сильно обгорел. Неизвестно, выживет он или нет. И ещё один нефари, Таркус, ты его вряд ли знаешь, тоже обгорел, но не так сильно как Тао, – ответил я.

Она зажала свой рот ладонью, её глаза расширились. Затем отняла ладонь и спросила упавшим голосом:

– Как такое случилось? Ты тоже мог умереть?

– Я тебе не рассказывал, нам строжайше запретили говорить. Но теперь можно, полгорода об этом уже знает, а остальные узнают завтра. Последние четыре декады мы вели операцию против Серого Братства, может, слышала – самой крупной банды в столице. А сегодня мы должны были арестовать рядом с портом больше сотни этих бандитов, – я прервался, допил вино и продолжил. – Только у них оказалось армейское вооружение, страшная штука – метатели снарядов с жидким огнём. Сгорело заживо много людей. Ещё повезло, что погибло так мало нефари, нас там было два с половиной десятка. Ты бы видела Тао, на нём живого места не осталось, – я поставил кружку на стол.

Лара слушала меня, заламывая кисти рук, её глаза наполнились слезами. Она не выдержала, бросилась ко мне на колени и обняла.

– Ты ведь тоже мог умереть, – сказала она.

Я почувствовал её слёзы на своей щеке. Несмотря на все ужасы этого дня, на душе стало светлее. Я погладил Лару по спине и сказал:

– Ну что ты, солнышко. Как я могу умереть, пока у меня есть ты? Ты же мне этого не простишь.

Лара потёрлась своей щекой о мою, устроилась поудобнее у меня на коленях и сказала:

– Не могу поверить, что с Тао случилось такое горе. Он всегда был таким воспитанным, вежливым, спокойным. Как думаешь, он не умрёт?

– Надеюсь, что нет. Хотя он в очень тяжёлом состоянии. Простой человек уже давно бы умер. Завтра, прямо с утра, схожу, проведаю его в больнице. Сегодня меня не пустили, – ответил я.

– Я пойду с тобой.

– Уверена? Зрелище не из приятных.

– Всё равно пойду.

***

Этот корпус Первой Крайканской больницы отличался от остальных. Он стоял особняком, был богаче отделан, и внутри, и снаружи. Вокруг него даже разбили парк, сейчас заметённый снегом. Здесь лечили нефари.

Мы с Ларой прошли в приёмный покой. Я сразу же, не раздеваясь, прошёл к дежурившей за стойкой медсестре и спросил:

– Вчера к вам доставили двух судей-исполнителей, сильно пострадавших от ожогов. Как они?

Молодая девушка в жёлтых одеждах и колпаке полистала большую тетрадь и прочитала:

– Таркус Пролл, мужчина-нефари, возраст восемьдесят один год, ожоги лица, левой руки и левой ноги средней и лёгкой степени, а так же вывих правого плеча. Ушёл час назад, несмотря на рекомендации доктора. Второй, Тао Ло, мужчина-нефари, возраст двадцать три года, множественные ожоги тяжёлой степени и множественные мелкие порезы кожи. За вчерашний вечер и ночь перенёс три операции. Сейчас состояние стабильно-тяжёлое.

– В какой он палате? – спросил я.

– Для посещения нужно разрешение доктора. Больной в тяжёлом состоянии, – ответила она.

Я смерил её взглядом. Она не стушевалась, спокойно глядя на меня. Подошла Лара, она уже успела сдать свою шубу в раздевалку.

– Как Тао? – спросила она.

– Состояние тяжёлое. Сейчас проведаем его, – сказал я, снимая плащ.

– Нужно разрешение доктора, – повторила медсестра.

Я проигнорировал её, пошёл к раздевалке и передал свой плащ седенькому старичку-служителю, затем вернулся к дежурной и спросил:

– Где мне найти лечащего врача моего друга?

Доктор оказался гораздо сговорчивее медсестры, и уже через пять минут мы с Ларой были в палате Тао. Литанец лежал на койке под одеялом. Всё, что виднелось из-под одеяла, покрывали бинты. Только на лице оставались три щели: для рта, носа и глаз.

Мы подошли к нему.

– Тао, – позвал я, – ты меня слышишь?

Он не шевелился.

– Держись, друг. Мы ещё выпьем вместе твоей противной литанской водки. Ты только держись, – произнёс я.

Забинтованная голова чуть заметно дрогнула.

***

– И разделил Единый себя на Вселенную, создав из плоти своей звёзды и планеты, живой мир и мёртвый, всё сущее: видимое и невидимое. Душой же своей Он поделился лишь с людьми, сажая искры её в каждом из нас, дабы приумножали мы дар Его при жизни и вернули приумноженным после смерти. Так вернём же принадлежащее Ему, – закончил жрец.

Высокий и седой он стоял перед двумя погребальными кострами с непокрытой, несмотря на холод, головой. В одной руке он держал псаломник, в другой – горящий факел. Две молоденькие жрицы, с розовыми от мороза носами, затянули похоронную литанию. Жрец подошёл к кострам и зажёг их. Политые специальной жидкостью дрова вспыхнули мгновенно.

Около сотни фигур в чёрном и чуть меньше других людей собрались перед храмом сегодня. Мы прощались с Рикардо и Скади. Флавио и Роул стояли справа от меня, Лара слева. Магистр Гилто стоял метрах в двадцати от нас. Его вечно энергичное лицо сейчас осунулось, мешки под глазами говорили о бессонной ночи. Видимо, Скади и в самом деле был его сыном.

Огонь, горевший синим цветом из-за химических добавок, жадно пожирал дерево и два тела. Ветра не было, два столба дыма вертикально уходили в небо, унося тех, кто ещё вчера шёл рядом со мной. Вот и всё, последние огоньки пляшут на раскаленных углях.

Магистр поднял вверх правую руку со своим мечом. Ещё сотня клинков поднялась следом.

– Те, кто ушли, останутся навсегда, – произнесли мы.

Прощальная фраза вознеслась вверх, вслед за дымом. Лара прижалась ко мне, и я обнял её. Я посмотрел на Флавио. Они с Рамиро не были особенно близки, но, всё равно – тяжело потерять кого-то, с кем проводил столько времени, кто прикрывал твою спину и слушал твои анекдоты по утрам.

– Ты как, брат? – спросил я его.

– Плохо, брат. Так плохо мне ещё не было. Даже когда… – голос Флавио прервался, и он покачал головой.

Я отпустил Лару и обнял друга. Роул положил свои руки нам на плечи, и мы простояли так пару минут. Люди потянулись к выходу из двора храма. Мы тоже вчетвером пошли в сторону покрашенных серебристой краской ворот.

***

Маленькая таверна была пустой. Мы заплатили хозяину, чтобы остаться единственными клиентами на этот вечер и теперь сидели втроём за столиком возле камина.

– Вечной памяти.

– Памяти.

– Памяти.

Флавио выпил свою рюмку и повертел её в руке, рассматривая блики огня на