Безымянный. Антимаг-1 - Владимир Подорога

В этой папке, – я постучал по нужной пальцем, – опись имущества из камер специального хранения и разрешение на доступ к ним. Проверь всё ли путём, заполняли в спешке. Когда я вернусь, чтоб эти кумушки были на месте. У нас новое дело.

– Сделаю, шеф, – Торичи подхватил листки и пошёл к выходу, прихватив по пути несколько папок со своего стола.

Близнецы сидели всё это время молча, лишь белки их глаз поблескивали на чёрных лицах.

– Ну, что, новобранцы, – я поднялся со стула, когда дверь захлопнулась за канцеляристом, – времени на долгую раскачку нет. Будете вникать по ходу дела.

***

Это была самая большая зала городского суда. Несмотря на это, народу набилось под завязку. Три десятка членов Серого Братства за решёткой в одном из углов залы, вигилы, охранявшие их, трое судей на подиуме, секретари, обвинители, защитники. Ряды деревянных стульев для публики заполнены полностью, несколько дюжин людей стояли в проходах.

Рядом со мной сидели несколько судей-исполнителей и наш магистр вместе со своим секретарём. Флавио не было, он отправился за город на военный испытательный полигон, продолжать наше расследование. Я же вынужден был сидеть здесь, так как несколько обвиняемых были из группировки братьев Кабрио.

В помещении царил холод. Тёплые потоки воздуха из больших труб под потолком не справлялись с лютым морозом, проникавшим сквозь обледеневшие окна и промёрзшие стены. Я ещё минут десять назад подстегнул своё кровообращение, и сейчас пальцы ног и рук отвечали мне благодарным покалыванием.

Один из Языков Братства уже побывал на скамье обвиняемого. Его обвиняли в содержании незарегистрированных публичных домов, похищении людей, организации нескольких убийств конкурентов и неуплате налогов. При желании можно было добавить ещё с полдюжины статей, но и этих хватало на несколько верёвок вокруг шеи.

Я откровенно скучал. Исход суда был известен заранее не только мне. Представление, конечно, разыгрывали по всем правилам, но азарта не было заметно ни у обвинителей, ни у защитников. Даже сам обвиняемый оправдывался как-то вяло, словно речь шла вовсе и не о его жизни. Осталось ещё двое Языков и четверо Мечей, которым выдвигались обвинения, достаточные для вынесения смертного приговора. Но и там результат предопределён.

Остальную шушеру, скорее всего, будут судить всем скопом, разбив на группы по тяжести преступлений. Если виновные признают свою вину – судья назначит наказание. Если нет, разбирательства продолжатся в другие дни. Но, думаю, дураков не найдётся. За каждым из них столько грехов, что им лучше пойти общим прицепом, не привлекая внимания к своей персоне.

– Вызывается Морн Цепилас кА Претилас, для разбирательства обвинений, выдвинутых против него, – громко произнёс секретарь, сидевший возле судейского подиума.

Из клетки выпустили жирного виллийца, соотечественника нашего магистра Гилто. Общего в их облике почти не было, разве что кучерявые тёмные волосы. Первый заместитель главного городского обвинителя начал зачитывать перечень преступлений этого толстяка:

– …обвиняется в подкупе должностных лиц… …шантаже… …фальсификации… …организации незаконных азартных игр… … неуплате налогов…

Я зевнул. Все «мои» бандиты пойдут после главных обвиняемых. Слава Единому, если это произойдёт часа через два. Хорошо ещё, что меня не вынудили присутствовать на предварительных слушаниях, которые тянулись предыдущие два дня. Я сказал сидящему рядом Латанги:

– Крепись, парень. Не вся работа судьи-исполнителя такая скучная. Бывает ещё хуже.

– Мне не скучно, шеф, – неизменная улыбка блеснула на его лице.

Чернокожий нефари вовсю крутил головой, впитывая, как губка, всё происходящее. Ну да, ему в новинку этот цирк. Его брата я отправил вместе с Флавом. Я перевёл взгляд на подиум, обвинитель заканчивал читать свой длинный список. Один из людей, сидевший на четыре ряда ниже меня, повернулся и бросил взгляд себе за спину.

Я узнал его. Флавио Катилино, тёзка моего друга и один из самых влиятельных Языков Серого Братсва. Возможно, самый влиятельный. Вот кто должен сейчас сидеть на скамье обвиняемых. Я не испытывал к нему особой ненависти или даже злости. Скорее любопытство, начавшее нарастать во мне снежным комом, как только я его узнал. Ведь у моей теории по поводу связи Императора с Братством есть лишь косвенные доказательства. Кому, как не этому преступнику с холённым аристократическим лицом, знать правду? И кому, как не мне с моими способностями, выяснить это?

Я достиг заметного прогресса после двух месяцев тренировок. Входить в состояние осознанного транса для меня стало также просто, как и в обычный транс. Я больше не был похож на сломанную марионетку, мог двигаться и даже ходить, пусть заторможено, но всё же. У меня был опыт слияния с десятками сознаний. Я умел направлять чужые мысли по нужному мне руслу, подбрасывая свои инсталляции. Владельцы нитей воспринимали такие мысли как свои собственные, внезапно всплывшие в голове.

Прикасаясь к нитям, я получал доступ не только к высшему сознанию, но и к вегетативным рефлексам. Я мог ускорить или замедлить сердцебиение, изменить кровяное давление или содержание глюкозы, снизить тонус желудочно-кишечного тракта или расширить бронхи, изменять уровень ацетилхолина или адреналина. Словом, Лекарь был прав: из меня вышел бы невероятный целитель. Только к чему мне это?

Колоссальные возможности открывались предо мною. Пока я лишь учился, позволяя себе использовать нити, помимо тренировок, лишь в самых необходимых случаях. Но ширина открывающихся с каждым днём горизонтов поражала меня. Если у Императора есть схожие способности – становится понятна основа его безоблачного правления на протяжении пяти веков.

А ещё становилось понятным, почему Император держал в ежовых рукавицах нас, антимагов. Мы были самым сильным его оружием, основой его могущества, но в то же время и самым сильным его страхом. Он не мог залезать к нам в головы, как к простым людям. Оставались ещё высшие маги, но их он держал в узде с помощью нас.

Тренируясь на своих подопытных кроликах, я научился влиять на их общий эмоциональный фон, вызывать беспричинный страх или эйфорию, уныние или сексуальное возбуждение, погружать в сон, заставлять их чувствовать фантомные боли и многое другое. Правда, бесконечное нытьё Умника и неодобрение Ани сильно сдерживали меня. Полное вторжение в чужую голову, без всяких ограничений, я проделал лишь один раз, с тем ростовщиком, Фан се Заром.

Я спорил с Умником, уговаривал Ани, настаивая на всё новых экспериментах. Какая-то противоестественная зависимость охватила меня. Умом я понимал, что мои Образы правы. Подопытные кролики влияли и на меня. Палка о двух концах. Я переживал их неврозы и головные боли, их страхи и расстройства кишечника. Это не могло не отражаться на моей психике и здоровье. Спешить в таком опасном и малоизученном деле было, мягко говоря, неразумно. Всё равно, что подстёгивать лошадей, везущих тебя в темноте по бездорожью. Но желание вторгнуться в чужое Я было очень сильно.

И вот опять.