Лучшее за 2004 год. Научная фантастика. Космический боевик. Киберпанк - Уильям Бартон

Он хорошо видит ее лицо, на него падает свет из окна, хотя городские каньоны не пропускают яркого солнца. Лета улыбается и кивает чему-то, что говорит ее спутник. Глаза ее блестят тем особым блеском, который появляется, когда она считает, что ей говорят ерунду, но сама из вежливости молчит.

Мак еще не знал ее в тот момент в прошлом, они встретились лишь в октябре, во время нескончаемой череды похорон. Он еще сказал ей, что испытывает некое чувство вины и собирается начать все сначала, когда кажется, что все кругом рушится.

Тогда она положила свою руку поверх его, кожа на ее ладони загрубела — в последнее время ей приходилось делать столько работы по дому, помогать друзьям мыть посуду, паковать вещи, присматривать за детьми. Вокруг ее глаз появились настолько темные круги, что и глаз-то толком было не разглядеть. Только во время второго свидания он заметил, что у нее неправдоподобно голубые, миндалевидной формы глаза.

Сейчас, в кафе, никаких кругов под глазами еще нет. Лета улыбается и выглядит очень молоденькой. Такой беззаботной и юной Мак никогда ее не видел. Никаких морщинок на лице, нет даже тех седых волос, которые она заметила на правом виске и в ужасе вырвала во время их первого свидания.

На ней белое летнее платье, особо подчеркивающее ее загорелую кожу. Во время разговора из огромной сумки, которую она называла ридикюлем, Лета достает белый свитер и накидывает его на плечи, а Мак узнает все ее жесты — да, именно так она поводила плечами, именно так вздрагивала.

Понятно, что она жалуется на прохладный воздух, на кондиционеры, но сам Мак холода не чувствует. Для него воздух здесь такой же, как и в спальне, — достаточно тепло, можно и прохладнее. Многого не хватает в записи, но память всегда к его услугам; он помнит, что в кафе «У Анны» всегда пахло чесноком и вином, рядом со входом вечно витал аромат разных духов и одеколонов. Мак не голоден, хотя есть с чего проголодаться. Он всегда испытывал чувство голода, стоило ему немного посидеть в этом кафе, так аппетитно там пахло свининой в красном соусе и говядиной, жаренной в вине с чесноком, — это были фирменные блюда «У Анны». Обычно он мечтал, чтобы они быстрее принесли заказ, хотя знал, что заведение гордится своей европейской размеренностью.

Но Лета бывала в этом кафе задолго до знакомства с Маком. Именно она привела его сюда в декабре, когда кафе открылось вновь. Тогда зал заполнили оставшиеся в живых завсегдатаи, пожарники и местные герои — они пытались изобразить, что празднуют Рождество, в то время как их сердца переполняло горе.

Должно пройти полгода. Полгода и целая жизнь отделяет эту Лету от декабря.

Мимо прошел официант с полным подносом — полента с грибным соусом, несколько гарниров: макароны и хлебные палочки. Мак видит, как в воздух поднимается пар, но запаха не чувствует. Он протягивает руку и натыкается на засохший, твердый как камень хлеб. Но взять одну хлебную палочку он, конечно же, никак не может. Все, что он видит, — конструктивная модель групповой памяти, а ощущение материальности добавлено для создания правдоподобного эффекта.

Мак может вставать со стула, это он понимает. Может переходить от столика к столику, слушать разговоры, может даже отправиться на кухню, правда, это зависит от того, насколько дорогой выпуск записи он смотрит.

Но он не желает ходить по залу. Ему достаточно сидеть там, где он сидит. С этого места он прекрасно видит молодую женщину, которая в один прекрасный день станет его женой. Сейчас же она кокетничает с мужчиной, с которым всего через неделю решит расстаться навсегда — мужчина ударит ее, такое случится с ней в первый и последний раз в жизни.

Она говорила, что это одна из многих историй, так и не освещенных в анализе записи.

Лета убрала прядь волос за ухо, рассмеялась, отпила немного белого вина. Мак, очарованный, смотрит на нее. Он никогда не замечал в ней такой беззаботности, такой легкости, — когда они познакомились, Лета уже была другой.

Он не уверен, понравилась бы ему эта Лета. Она красивая, стильная, но в ней нет того стержня, той нежности и заботы, которые поразили его в день похорон дяди.

Может, стержень заметен в разговоре. Том самом известном разговоре. Он медлит, но все же решается послушать их беседу.

«Шестнадцатое июня у Анны» часто сравнивают с джазом — живым, свободно льющимся джазом 50-х и 60-х годов двадцатого столетия, записанным на виниловых пластинках со всеми их изъянами, записанным не студийно, а вживую, и каждый вздох, каждый кашель, каждый хлопок усиливают атмосферу прошлого.

Но «Шестнадцатое июня у Анны» превосходит и это сравнение. В записи есть эффект общности, у зрителя возникает ощущение, что, стоит ему взять стул и подсесть к любому столику, он станет частью этого сообщества.

Может, дело в обстановке. Мало кто делал голографические записи в кафе и ресторанах — слишком высок уровень посторонних шумов; а может, дело в том, что во всем чувствуется радость, все присутствующие в зале наслаждаются жизнью, каждым ее моментом…»

«Долговечность «Шестнадцатого июня у Анны»,

Майкл Меллер; впервые представлено в виде речи во время ретроспективного показа «Шестнадцатого июня» в Музее разговорного искусства 16 июня 2076

С дешевого диска льются звуки «Сентиментального путешествия», меланхоличный голос Дорис Дэй диссонирует со смехом посетителей хорошо освещенного зала. Мак идет от столика к столику, натыкается на один из них. Стаканы при этом даже не вздрогнули, столик не пошатнулся, и хотя Мак машинально извинился, никто его не услышал.

Он чувствует себя призраком в зале, заполненном незнакомыми людьми.

Люди вокруг разговаривают: серьезно, внимательно, искренне. Мак не понимает, почему именно эти разговоры стали столь популярными. Ирония неправильных предсказаний, как если бы группа бизнесменов обсуждала падение цен на бирже? Или особая острота планов, которым не суждено реализоваться, люди, которым осталось жить всего три месяца?

Он не знает. Ему эти обычные разговоры не кажутся особенными. Люди до сих пор точно так же болтают в кафе по всему городу. Может, в этом и есть особая прелесть, связь прошлого с настоящим?

Его с прошлым связывает Лета, а она так и сидит за столиком, отбрасывает волосы с плеча. Мак подошел ближе, вот он уже почти чувствует запах ее духов. Сейчас она его заметит, слегка повернется в его сторону, немного поднимет брови, улыбнется ему той секретной улыбкой, какой они обменивались с самой первой встречи.

Но она не поворачивается. Кажется, она его не видит. А вместо этого рассуждает на тему, нужны ли миру герои, сидя с мужчиной, который понятия не имеет, что такое настоящее геройство.

Лета нервно постукивает пальцами по столу, и это верный знак, что Фрэнк Дэннен ей совсем не нравится, хотя пройдет еще неделя, прежде чем она навсегда выбросит его из своей жизни. Лета всегда не сразу давала выход своим эмоциям. Лучше бы уж она поняла, что Фрэнк не ее герой, пока он не успел ее ударить.

Мак останавливается рядом со столиком, смотрит на Фрэнка. Раньше Мак видел его только на фотографиях. Курчавые черные волосы, выступающая челюсть, развитая шея бывшего футболиста. Фрэнк умер задолго до того, как появилось первое издание «Шестнадцатого июня у Анны». Погиб в пьяной драке через пятнадцать лет после этого вечера в кафе.

Мак помнит, потому что Лета показала ему статью в «Дэйли ньюс» и без жалости в голосе сказала: «Я всегда знала, что он плохо кончит».

Но сейчас Фрэнк сидит живой и красивый, в нем все привлекает: и решительный подбородок, и царапины на костяшках правой руки, которую он старательно прячет от Леты, и две бутылки пива, исчезнувшие за те сорок пять минут, что они сидят за столиком. Фрэнк почти совсем не слушает Лету, он осматривает других женщин в зале, бросая быстрые взгляды, не заметные никому, кто специально за ним не наблюдает.

Только Мак все видит, но он не собирается тратить время на этого никчемного человека. Мак не отрываясь смотрит на женщину, которой суждено стать его женой. Она вдруг замолкает посреди фразы и откидывается на спинку стула. Мак улыбается, он знает, что она сейчас скажет.

«Мне продолжать беседовать с самой собой или ты предпочитаешь слушать радио?»

Но она ничего не говорит, просто вопросительно смотрит на Фрэнка. Человек, не знающий ее, может решить, что ей нравится ее спутник, на самом же деле она проверяет, когда Фрэнк заметит, что она замолчала.

Фрэнк не обращает внимания. Лета вздыхает, берет несколько листиков салата и смотрит в окно. Мак тоже смотрит вслед за ней, но ничего не видит. Тот, кто записывал сцену, тот, кто делал последние штрихи, даже не подумал о том, что происходит на улице. Записано лишь то, что делается в кафе.