С Бобом и Джерри тропой инков - Петр Романов

Неприятности местным жителям приносят и разливы Амазонки, но они случаются дважды в году, это явление вполне привычное. Однако больше всего здешние индейцы страдают от непредсказуемых приливов, которые наступают так быстро, что ни приготовится толком, ни среагировать на них иногда невозможно: так чувствительна Амазонка к океанским приливам, которые ощущаются порой и за тысячу километров от побережья.

Речь идет о знаменитой амазонской «пророке» — своего рода речном цунами, когда высокий вал воды вдруг начинает катиться от устья вверх по реке. Этот вал быстро и неотвратимо надвигается, переворачивая суда и лодки, разрушая на своем пути все, что встретит. На местном наречии «пророка» как раз и означает «разрушитель». Но и здесь загадка. Приливы на океане случаются регулярно, а вот «пророка» на реке возникает не каждый раз, а когда ей вздумается. Сколько ни жди, она придет все равно внезапно.

Есть, впрочем, на Амазонке и сезон «рыбной жатвы». Если в апреле-мае вода поднимается, то где-то в октябре спадает. Появляются отмели, на которых можно корзинами собирать черепашьи яйца, а рыба идет на нерест таким огромным потоком, что ее можно черпать тазами. Но это короткая пора. Затем воды снова покрывают все вокруг, и Амазонка становится для местных жителей источником не столько пропитания, сколько различных бед.

В Амазонии рассказывают множество историй о гигантских водяных змеях и прочих неведомых существах, которые не испытывают ни малейшей симпатии к человеку. Однако настаивать на том, что все это пустые байки, я бы не рекомендовал. Область Амазонии еще плохо изучена. Даже на твердой почве, в сельве обнаруживаются все новые совершенно дикие племена. Иногда их вдруг видят с вертолета участники какой-нибудь экспедиции. Дикие индейцы реагируют на вертолет агрессивно или, наоборот, прячутся в своих примитивных хижинах — вертолет для них примерно то же, что для нас НЛО.

Еще менее исследованы воды Амазонки. Лохнесскую таинственную зверюгу кто только не искал, но я не слышал о таких же интенсивных научных работах на Амазонке и в ее протоках. Между тем и здесь речь идет не только о преданиях, но и о свидетельствах живых очевидцев. Конечно, у страха глаза велики. Не исключаю. И никогда не забуду любимую фразу отца: «Врет, как очевидец». Но загадки тем не менее есть. И никто их пока не разгадал.

Однажды, когда я заночевал в хижине на берегу Укаяли, внезапно вместе с хозяевами домика услышал какие-то громкие и сильные удары, похожие на раскаты грома. Это нисколько не походило на землетрясение, уж на них-то я в Латинской Америке насмотрелся достаточно, но хижину заметно затрясло. По словам хозяина, явление это не столь уж и редкое. Как говорят индейцы, это поединок реки и сельвы, а называется этот феномен по-испански «барранко» (barranco).

Ни один ученый это самое «барранко» объяснить, насколько я знаю, даже не пытался. У меня есть своя, любительская разумеется, гипотеза происхождения этого явления. Дело в том, что река постоянно подмывает берег и в какой-то момент «откусывает» от сельвы изрядный кусок суши, который, обрушиваясь где-то неподалеку в Амазонку, и вызывает этот грохот и небольшое землетрясение.

17

До Орельяны мы добрались еще засветло, мотор не подвел.

Днем движение по реке оживилось. За время нашего пути от Икитоса мы встретили примерно с десяток моторок и пару крупных лодок со стационарным мотором — это что-то вроде местного общественного транспорта. Ходят они по реке с весьма условным расписанием, но в принципе у каждого, если, конечно, в кармане звенит мелочь, появляется шанс добраться до Икитоса и не имея собственной моторки. Как легко было заметить, все эти речные «трамвайчики» переполнены женщинами и какими-то фруктами, в основном бананами. Все это двигалось на рынок в город.

Причалив в Орельяне, мы разделились. Пако пошел к своему приятелю: надо было сдать тому моторку и получить взамен свое каноэ, на котором мы на следующий день должны были отплыть к «зеленой» Марте. Договорились с Пако встретиться на следующее утро прямо на берегу часов в девять, не раньше. Хотелось отоспаться — все-таки отплыли из Икитоса очень рано, а кроме того, как сказал Пако, нам предстояло почти сразу же, отплыв от поселка, нырнуть с Укаяли в узкую протоку, где в темноте плыть опасно: наткнешься на завалившееся после шторма дерево и окажешься в воде.

А такой вариант в наши планы совсем не входил. Хотя бы потому, что в этих притоках немало пираний и небольших, но всегда голодных аллигаторов. Встречаться с ними в воде, как говорится, нос к носу не хотелось. Да и зубастая пасть пираньи — а это любимый сувенир, который везут путешественники с Амазонки, — впечатление, конечно, производит. С кровоточащей царапиной руку в воду в здешних местах действительно лучше не совать. В этом нет ни малейшего преувеличения, можешь вытащить назад сильно обглоданную кисть.

Пако пошел к своему другу, а я на правах «первооткрывателя» Орельяны, отправился с Бобом и Джерри показывать им местные достопримечательности.

На самом деле их немного. С моей точки зрения, всего три: памятник Орельяне и его спутникам, о котором я уже упоминал, «бар», расположившийся среди нагромождения каких-то контейнеров и грязных ящиков, а также протестантская церковь, тоже сколоченная из подручных средств, то есть из разнообразной тары.

Орельяна — последний крупный (по местным понятиям) перевалочный пункт на Укаяли, поэтому сюда и свозили всякую всячину, от бензина для электродвижков и моторок до разной бытовой мелочи и дешевой выпивки. Жители поселка притязательностью и трудолюбием не отличались, потому-то вся эта тара: пластик, картон, деревянные дощечки, ржавые останки контейнеров — служила главным строительным материалом. В результате поселок сильно напоминал заполненную строительным мусором свалку посреди чудной природы. Сельва здесь стучалась буквально в каждую дверь. Это как-то сглаживало впечатление от довольно убогого вида поселка.

Да и народ здесь обитал, мягко говоря, своеобразный. Крепко испорченные «огненной водой» индейцы, белые авантюристы разного рода и племени, заросшие щетиной и, так же как индейцы, всегда навеселе, женщины вполне определенного рода деятельности, пара колдунов, державшихся, правда, на отшибе друг от друга — сказывалась острая конкуренция, — и один пастор, без особого успеха пытавшийся в этом небольшом филиале земного ада проповедовать слово Божье.

Впрочем, и он был не без греха. Прежнего пастора, с которым мы в прошлое мое посещение всю ночь провели за бутылкой местного рома, я уже не застал — его сменили. Но и тот пастор, что приехал на смену, сопротивлялся, видимо, недолго и теперь вел со здешней безнадегой лишь отчаянные арьергардные бои, сдавая дьяволу одну позицию за другой. Отчего пристрастился к дешевому рому.