С Бобом и Джерри тропой инков - Петр Романов

Вода в реке, как я и ожидал, оказалась в этом районе мутной (вода в Амазонке в разных ее частях разная, от кристально чистой до мутной — все зависит от вида почвы, по которой протекает река), а после вчерашнего вечернего ливня даже почти коричневой. Зато зелень, которую ливень только освежил, и попугаи, что летали рядом с нами, казались ярче обычного. А может, все дело было в солнце, которое обрушило на берег, вдоль которого мы плыли, всю свою еще не растраченную за день энергию.

Очертания берегов стали четкими, а поскольку лодка шла теперь метрах в десяти от берега, были видны даже мелкие детали.

Изредка на берегу попадались обитаемые места. То одна хижина, то две-три. Более крупных поселений долго не встречалось. Каждый дом стоял на высоких сваях. В апреле на Амазонке начинается половодье, и тогда вода плещется у самого входа в жилище или вообще заливает эти примитивные хибарки. Впрочем, думаю, большой беды это не представляет. Восстановить такое жилье просто: достаточно с топором отойти метров на пять-десять в сельву, притащить пару деревьев и набрать несколько охапок подходящих листьев для крыши.

Обитатели хижин обязательно выходили на звук редкой моторки и внимательно нас рассматривали, причем особое внимание привлекали не мы с Бобом и не Пако, а рыжий Джерри. Собака и сельва — сочетание редкое. Здешние леса населяют змеи, ядовитые насекомые, оцелоты, ягуары и другие хищники, что делает содержание собак практически бессмысленным — они погибают или исчезают обычно в течение недели.

Как-то раньше я об этом не думал и теперь не без тревоги посматривал на терьера. Кажется, я погорячился, его надо было оставить если не в Лиме, то хотя бы в Икитосе у нашего нового приятеля доктора Мигеля.

Боб, с которым я поделился своей тревогой, меня немного успокоил, пообещав не спускать глаз с английского джентльмена.

14

Сразу же с наступлением рассвета как-то неожиданно, кроме крупных попугаев ара, которых мы наблюдали и в полутьме в силу их немалого размера, появилось немыслимое количество других пернатых, а в зарослях — на деревьях и в переплетении лиан — стали заметны птичьи гнезда. Некоторые из них претендовали на особую оригинальность: с ветвей будто свешивались плетеные бутыли.

Где-то минут тридцать нас, как и недавно в горах, сопровождала любопытная колибри, которая то летела параллельно нашему движению, то зависала в метре около носа терьера, что пса, естественно, неимоверно раздражало. Правда, наученный горьким опытом Титикаки, Джерри не пытался броситься за птицей, чтобы не упасть в воду, а лишь демонстрировал птице во всей своей красе оскал и предупреждающе рычал. Лаять рыжий джентльмен счел ниже своего достоинства, уж слишком мелким был досаждающий объект, но на всякий случай все-таки недвусмысленно давал колибри понять, что с ним лучше не связываться. Выглядело это забавно.

Колибри, наверное, самая любопытная из птиц, обитающих на американском континенте. Видов колибри несколько десятков, и у каждого свой окрас.

Но колибри интересна не только своими размерами или разнообразной окраской, но и уникальным полетом. Вес колибри от двух до двадцати граммов, а по маневренности среди птиц ей просто нет равных. Дело в том, что вместо обычных для других птиц взмахов крыльями вверх и вниз колибри машут ими вперед и назад, словно описывают восьмерку, что дает этой птахе возможность не только лететь вперед, но и «сдавать» назад. Или просто подолгу висеть в воздухе на одном месте, словно крошечный вертолет или стрекоза.

Вот колибри, к раздражению терьера, и зависала у его морды, с изумлением разглядывая рыжую шкурку: а вдруг это огромный яркий цветок, полный нектара и разных насекомых — лакомства, которые колибри поглощают в неимоверных количествах. Чтобы летать так, как летают колибри, и выживать при понижении температуры, им нужно немало протеина.

Кстати, если бы Джерри лучше знал колибри, то, полагаю, не рычал бы так агрессивно. Эта кроха, между прочим, обладает очень мужественным характером и охраняет свою территорию от вторжения чужаков изо всех своих сил, нападая при этом не только на других колибри, но даже, бывает, и на ястребов.

Сам не видел, но знакомый орнитолог рассказывал, как наблюдал за поединком довольно, правда, крупного колибри Patagonas gigas — размером с нашего стрижа — с несколькими птицами рода крючкоклювов (Diglossa), имеющих опаснейший клюв с перекрещивающимися, как у секатора, и загнутыми концами. И победителем в конце концов оказался колибри.

Мой крошечный терьер и колибри на самом деле были чем-то похожи. Оба были бойцами, хотя и в весе пера.

15

По пути случилась и еще одна, уж совсем неожиданная встреча. Наверняка мы не обратили бы ни малейшего внимания на легкое завихрение воды метрах в пяти от лодки, но Пако вдруг необычайно возбудился и начал указывать нам пальцем на что-то под водой, от удивления не произнося ни звука. Какое-то время мы с Бобом недоуменно смотрели на уже успокоившиеся воды реки, как внезапно на наших глазах из глубины выпрыгнул двухметровый дельфин.

Я раньше слышал о том, что в водах великой реки и ее притоков изредка встречается амазонский дельфин — иния, — но увидеть это существо было, конечно, необыкновенной удачей. Даже Пако за всю свою жизнь на Амазонке никогда его не встречал.

Судьбу инии — когда-то морского жителя — определили события, которые происходили в этих местах в глубокой древности. Как считают ученые, примерно 250–300 миллионов лет назад на территории современной Амазонии находилось море. Позже, когда начали подниматься из вод Анды, море, зажатое между гор, стало озером, а еще позже, когда реки, стекавшие с гор, это озеро переполнили, бурные потоки прорвались через горные заслоны и выплеснулись на равнину, где и образовали Амазонку со всеми ее нынешними многочисленными ответвлениями и притоками. Судя по всему, инии сумели пережить все эти катаклизмы, остались в живых и постепенно сделались пресноводными.

Выходит, не исключено, что мы увидели потомка тех дельфинов, что плавали еще в водах окраинной части Пангеи — древнейшего на Земле протоконтинента.

16

Отмечу одну интересную особенность. Индейцы Амазонки ее воды не любят, что, вообще-то, дело небывалое для жителей рек. Обычно прибрежное население видит в реке кормилицу и отличную дорогу, не говоря уже о лирическом отношении к текущим водам.

На Амазонке реку не любят и боятся, пожалуй, даже больше сельвы, где одних только змей и опасных насекомых видимо-невидимо, что уж там леопарды или пумы. Рыбу в Амазонке, конечно же, ловят, ее здесь по разнообразию раз в шесть больше, чем в Европе. Но все это не мирная плотва и даже не острозубая щука. Почти каждая рыбина здесь агрессивна, а некоторые еще и ядовиты. Спускаясь в воду, чтобы оттолкнуть от берега лодку, вы вполне можете наступить на зарывшегося в ил ската, который воткнет вам в ногу свой шип.