Ведьмина поляна – 2 - Василий Головачёв

на рулевом мостике заняли матросы с кораблей росичской эскадры, и хладоносец отправился в путь вслед за тримараном, тащившим хтон.

Князь решил остаться на самолёте, скорость которого позволяла добраться до родного плато за несколько часов. Вместе с ним остались и Гонта с двумя помощниками, и Хорос, и прежняя команда ратников во главе с Максимом, Любавой и Марфой.

Перед отправкой случился необычный эффект: Великотопь содрогнулась, в небе вокруг солнца образовался светлый крест, а над болотом поплыли призрачные пузыри разного диаметра. Чего они ни касались, будь то хвост водоросли, коралловый риф или болотоход, всё бесследно исчезало. Так исчез катамаран с боеприпасами, а один из больших фиш-ботов получил в корме дыру и двигаться дальше не смог. Экипаж с него эвакуировали на другие болотоходы.

Прильнувшие к полосе иллюминаторов ратники и руководители общины угрюмо наблюдали за вакханалией пузырчатого нападения, ожидая худшего. Увернуться от этих «воздушных мин» не было никакой возможности. Однако через какое-то время природа начала успокаиваться, Великотопь перестало трясти, солнце засияло с прежней силой, пузыри исчезли, и эскадра наконец смогла тронуться в путь.

– Ты был прав, – сказал Горд Хоросу, когда самолёт разогнался и оставил флот позади. – Мир начинает разрушаться. Чем бы это ни было вызвано, мы рискуем остаться без крова.

– К сожалению, эффузию мы остановить не можем, – с горечью проговорил учёный. – Да и как можно нейтрализовать эффект дробления измерений? В складку Великотопи вморожен какой-то пакостный физический закон, разрешающий пространствам с разным количеством измерений пересекаться и смешиваться, как смешиваются запахи. Я даже теорию не могу подвести под фундамент этого закона.

– Неважно, что это такое. Опыт использования хтона показал, что мир на грани срыва. А если бы конунг применил мракобой?

– От нас остались бы рожки да ножки, – бледно усмехнулся старик.

– Боюсь, не останется даже рожек, – с сомнением покачал головой Горд. – Проблема переселения становится всё более реальной. Придётся срочно созывать Собор.

До Роси самолёт, управляемый по очереди пилотами (поучаствовал в процессе и Малята, чему был искренне рад), домчался за две с половиной годыны, что соответствовало примерно четырём часам земного времени. Флоту же с грузом атлантского оружия предстояло плыть около двух суток.

По прибытии князь сразу же отбыл в Микоростень, а Гонта разослал во все края Роси гонцов с известием о срочном созыве вечевого Собора. Депутаты должны были собраться в столице ровно через двое суток, к моменту возвращения флота.

Все двое суток плато Роси переживало одно землетрясение за другим. Наблюдатели то и дело докладывали с берега, что тепуй оседает со скоростью димага в годыну, то есть, по расчёту Максима, десять сантиметров в час, и до начала Собора он опустился в Топь примерно на пять метров.

Максим всё это время провёл в Хлумани, занимаясь обычными делами: хлопотал по хозяйству, устраивая быт в новом доме, который им с Любавой уступила мать Зоана, сражался с медворами, тренировал Маляту, а по вечерам беседовал с Хоросом вместе с женой.

Сходили они и к ведьминой поляне, накрытой куполом «мавзолея», чтобы убедиться в работоспособности перехода за Грань. Портал всё ещё функционировал, хотя ждать его срабатывания приходилось всё дольше. Зато неожиданно пришла весть «с того света», то есть из России: прилетел ворон с письмом от Сан Саныча. Военком не стал испытывать способности птицы запоминать слова и передавать мысленные сообщения, а просто использовал лист бумаги с письмом, привязав его к лапке ворона.

В письме говорилось, что проблема переселения росичей в Сещинский лес решается в Москве на самом высоком уровне и, судя по всему, будет решена положительно.

Известие обрадовало Максима и опечалило Любаву, которая призналась, что не очень-то жаждет перебираться на ту сторону Грани. Если бы не усилившаяся дрожь земли и летающие «пузыри смерти», она проголосовала бы против бегства из Роси.

Через два дня наконец состоялось первое за последние сто вёсен вечевое собрание общины, на которое прибыло более тысячи представителей уездов. Однако предложение князя переселяться за Грань, в соседний мир, где существовала материнская реальность – планета Земля и государство Россия, по сути, потомок Гипербореи, было встречено делегатами молчанием. Никто из народных представителей как крупных агломераций, так и мелких уездных оплатов не спешил высказывать своё мнение. Конечно, слухи о возможной миграции уже пересекли Рось от края до края, тревожа жителей потерей свободы, а то и жизни. И везде люди обсуждали проблему на всех уровнях бытия, от кухни до хозяйственных образований и руководящих структур. Но единого толкования никто так и не выработал.

– Приступаем к прениям, – сказал князь.

Однако и после этого выступления начались не сразу, пока не встал Хорос (заседание состоялось на центральной площади столицы, представлявшей собой амфитеатр вокруг монумента Славы) и не объяснил всем ситуацию с разрушением мира. Он назвал процесс по-русски – «распадом континуума многомерной складки Мегаверсума», но все поняли, что это означает.

Потом начали выступать старейшины, архонты земель, руководители краёв (губернаторы, как называл их Максим) и селений (мэры), но и они не спешили поддержать идею переселения.

– Учтите, – не выдержал Гонта после очередного «философского» выступления, – если мы не покинем Топь, то погибнем! Неужели вы этого не видите?! У нас появился реальный шанс не просто сохранить державу, но и соединиться с братьями по крови и жизни! Мы с ними одного корня!

– Мы понимаем, – мрачно ответил ему согбенный старец Амвросий, – и умирать не хотим. Однако начинать с нуля в чужом мире, не имея ничего за душой, нехорошо.

– А сидеть здесь и ждать гибели – хорошо? – поинтересовалась мать Зоана.

– Мы умрём с достоинством.

– Но – умрём!

– Ещё неизвестно, – поддержал старца архонт Ломоть, староста Клетни. – Топь успокоится, и всё будет как прежде.

– Ты сам-то веришь в это, думатель? – с иронией спросил воевода.

Старец, высокий, седой, в белом кафтане, пожевал губами и не ответил.

– Он трус! – тихо проговорил Малята, сидевший рядом с сестрой. – Они все трусы!

– Они просто старые люди, – покачала она головой.

Начали выступать другие делегаты, помоложе, разгорелись споры, и дискуссия длилась до тех пор, пока слово снова не взяла Зоана. Она вышла на митриум – площадку, с которой говорил князь, – и проговорила:

– Дорогие мои, опасности не видят только слепые. Времени у нас крайне мало, поэтому решать надо сейчас. Я предлагаю компромисс: возвращайтесь по своим уделам, говорите с людьми и решайте, переселяться вам или оставаться. Тот, кто захочет уйти за Грань, пусть через два дня приедет в Хлумань, мы откроем переход. Кто не захочет, пусть остаётся. Иного выхода я не вижу. Те, кто